Ты – всё - Елена Тодорова

в распахнутый на вскрике рот, жестко терзаю до тех пор, пока не начинает откликаться.

Необузданная страсть, бешеная ненависть, дикая боль, животный голод, неутомимая жажда… Желание ранить, любить, наказать… Что-то еще… Абсолютно безумный коктейль. Он разжигает пламя, которое уже ни я, ни Ю неспособны контролировать.

Поглощенные этими одуряющими ощущениями, мы продолжаем агрессивно целоваться, пока накалившаяся кожа не начинает скользить от влаги. Между нами становится просто пиздец как мокро. Я с другими такого на разбеге не помню. Капли стекают и собираются в паховой области. Там уже хлюпает.

Хотя, конечно, не только от пота.

С Ю так и хлещет вожделение.

Она дрожит, словно в лихорадке. По моему телу одна за другой прокатываются волны жара.

— Я скучал по тебе, — сообщаю зачем-то, когда разбухший член в очередной раз прокатывается между шелковых складочек Ю и упирается в ее вход.

Она моргает, когда я заставляю ее вынырнуть из темноты. Тяжело дыша, долго смотрит мне в глаза.

— Я люблю тебя, Ян…

Сжимаю челюсти. Задерживаю дыхание.

Давлю одновременно с двух сторон. Бедрами — между ног Юнии, а руками — на ее плечи. Натягиваю чрезвычайно медленно. Не потому, что обладаю еще хоть каким-то терпением. Сука, оно давным-давно закончилось. Просто в тело Ю, несмотря на обилие смазки, физически невозможно ворваться. С огромным трудом расширяю тугие стенки ее неповторимо-нежного влагалища. В какой-то момент даже кажется, что в таком положении не пролезу. Не растягивается она, хоть умри. Головку члена жжет. Ствол распирает адское давление.

Проявляя чудеса выносливости, застываю.

Целую Ю, горячо пожирая ее сладкий рот. Трогаю руками грудь. Жму на нужные точки. Делаю все, чтобы она не просто расслабилась, а снова напрочь потеряла голову.

Едва это происходит, проталкиваюсь, выбивая из ее тела крик.

Юния кусает до крови. Часто вздыхает, отчаянно пытаясь надышаться. Хнычет, когда стонов становится мало. Царапает ногтями взмокшую и пылающую кожу.

Я же, упершись ей в матку, будто того самого дна достигаю, от которого можно и нужно отталкиваться. Но суть в том, что я отталкиваться не хочу.

Замираю. Не дышу. Лишь содрогаюсь от удовольствия, которое всеми возможными способами выражает Юния.

Остаться бы в ней навсегда. И похер на все.

Что-то дерет бедра, когда Ю ерзает. Будто у нее у промежности во многих местах повреждена кожа. Удивляюсь, но ухватиться за эту мысль не успеваю. Юния снова сдвигается и почти присаживается мне на яйца.

— Ян, Ян…

— Тихо, — хриплю и ловлю ее руками.

Пока целую в губы, прохожусь ладонями от нежных щек до сексуальных бедер. Сжимая, вдавливаю пальцы с неоправданной силой. С глубинным стоном подаюсь назад. Толкаясь, врываюсь обратно.

Ю вскрикивает. Стискивает внутренними мышцами. Задохнувшись, исходит такой дрожью, что кажется, словно ее конвульсии бьют.

Удар, удар… Закусив губы и практически не позволяя себе дышать, трахаю Заю. Мать вашу, трахаю.

Спазмы по ее телу растут. Распространяются как пандемия. Усиливаются как магнитуда сейсмических колебаний. Когда я толкаюсь в нее, весь тот путь преодоления сохраняется жутко пугающее и потрясающе кайфовое ощущение, что внутри меня самого закипает настоящая магма, которая, если не дать ей извергнуться, заживо сварит мои внутренние органы. Но бездействовать я больше не могу.

Я должен довести дело до финиша.

Отступление. Вдох. Выпад. Выдох. Трахаю Заю. Трахаю.

Сердце вылетает. Не препятствую. Со сдавленным стоном отпускаю в экзосферу и с глухим рыком принимаю обратный удар.

Ноги отнимает. Немеет все тело. По раскаленным мышцам не просто судороги проходят, а разряды электричества. Живот прошивает столько раз, что скапливается жжение, которое невозможно терпеть без хриплого мычания и скрипа зубами.

Я трахаю Заю. Свою Заю. Трахаю.

Прижимая ладони к двери позади себя, она откидывается на нее всем телом. Подозреваю, что пытается держать равновесие во вращающемся пространстве. Прижимаюсь губами к открывшейся шее. Проходясь языком, собираю с ее кожи соленую влагу. Покусываю и посасываю, когда накрывает жадностью.

И снова смотрю на Ю.

— Обними, — приказываю на очередном толчке.

Она слушается. Она, блядь, сейчас во всем слушается.

Ласкова и покорна. Скрипит ногтями по коже, но даже это действие не ранит. Лишь распаляет.

Скользнув рукой по узкой напряженной спине, сжимаю затылок под волосами Юнии. Притискивая по всей допустимой площади к себе, вбиваюсь жестче.

Вбиваюсь. Вбиваюсь. Трахаю Заю. Трахаю.

— Ян, Ян… — тихий стон выражает наслаждение и муку одновременно, но голос звучит мягко и одуряюще нежно.

— Я здесь… — сам не знаю, почему именно так откликаюсь.

Толкаюсь в ее тело, чередуя быстрые и резкие выпады с медленными и протяжными, но в какой-то момент понимаю, что ни один из них не является достаточно глубоким. Мне все мало. Все время мало! Я ускоряюсь. Шалею от животной похоти и неистовой одержимости владеть Ю. Владеть безгранично.

— Подо мной будешь, Зая. Всегда.

— Не-чаев… Ян…

Врываюсь с очередным толчком. И она сгорает как спичка.

Сгорает так ярко, что если бы я верил в свое существование на этой земле без нее, я бы испугался.

Содрогаясь, гортанно стонет. Доходит до хрипа.

Забывая о том, что член разрывает похоть, смотрю на Ю, желая запомнить ее такой. А кроме того, когда подается всем телом ко мне, касаюсь носом лица. Вдыхаю запах. Вбираю энергетику. Впитываю все этапы ее экстаза.

Сердце бешено гремит, подыхая от натуги. На нем небывалая нагрузка сейчас. Ощущение, что не один человеческий организм содержит, а целый полк.

Сжимаю сочные ягодицы, загоняю член до упора и на последней ноте, которую выдает Юния, отпускаю всю выдержку. Позволив себе насладиться горячей пульсацией ее вагинального канала, с чистой совестью заполняю его спермой.

Проживаю высвобождение такой огненной силы, что кажется, будто меня реально выжигает изнутри.

— А, а, а, а-х-р-р… — толкаю грубо, отрывисто и так, сука, громко, что, вероятно, долетает этот рев до проходной.

Юния ни одного жеста протеста не предъявляет.

То ли защита какая-то стоит, то ли что-то принимает, то ли у нее снова «безопасные дни». Надо же, блядь, какое дежавю. Но мне, честно признаться, похуй. Контрацепция меня сейчас вообще не ебет. Да, почти пять лет прошло, а я так и не научился думать рядом с голой Юнией Филатовой верхней головой.

Поймав ее за шею, едва возобновляется легочная вентиляция, жестко целую.

А потом, приподнимая веки, упираюсь лбом в ее лоб. Заставляю смотреть в глаза, когда по телу еще спазмы идут.

Пожар в нашей атмосфере.

Копоть по нервам. Пепел по коже. Дым по глазам.

Выедает все маски.

Пусть яростно, но… Я люблю ее. По-настоящему. Не на словах, как Ю, перманентно въебанная лишь в