Возмездие - Александр Прозоров

Первую амазонку, что была ближе всех, он убил с лета, метнув кинжал. Высоченная девица, неслась на него, размахивая мечом, но, получив кинжал в грудь, рухнула замертво в паре метров. Ларин быстро вскочил на коня, – так у него было хоть какое-то преимущество.

Дернув поводья, он пустил сарматского коня в атаку и сам напал на амазонок, наступавших на него развернутым строем. Длинным мечом воевать было удобно, это он оценил сразу, с размаху лишив головы вторую амазонку и серьезно ранив третью. С разрубленным плечом она упала под копыта коню, испустив сдавленный стон. На двух оставшихся пришлось потратить чуть больше времени.

Одна воительница едва не лишила его ноги, всадив свой меч в брюхо коня, буквально в сантиметре от его лодыжки, продырявив шаровары. Леха был одет в свои мягкие скифские сапоги и шаровары, чему был несказанно рад. Доспехи с него сняли в беспамятстве, но белье и, главное, обувку, оставили.

Ответным ударом по шлему Ларин оглушил эту неистовую бабу, а на вторую бросил раненного коня, сшибив ту с ног. Увидев распластанное на земле тело, доспехи на котором поблескивали пряжками ремней в отсветах костра, Леха перехватил и метнул в нее свой меч, как копье, пригвоздив к земле навсегда. Оказавшись рядом, он еще раз осмотрел мертвую амазонку и, на всякий случай, добил оглушенную. Лишний шум ему был не нужен, а так он выигрывал хоть пару минут. Драку, вроде бы еще не заметили. Во всяком случае, никто сюда не спешил, чтобы преградить ему путь. Амбар находился чуть на отшибе, да и темнота свое дело сделала.

Ларин понимал, что это ненадолго. Пока везет, нужно торопиться. Он собрал все имевшиеся кинжалы, сдернул с плеча мертвой воительницы лук, подхватил колчан, и бросился вдогон грекам. Отмахав метров сто по пересеченной местности, он их догнал. Недалеко ушли. Гилисподис вообще еле ковылял.

– Веселей, инженер, – подбодрил его Леха, хлопнув по плечу, и осматривая ближние костры, где спокойно отдыхали амазонки, – скоро дома будем. А сейчас вон туда прорываемся. Дотянем до леса, считай живы.

И первым устремился в узкий проход между двумя кострами, который вел прямиком в лес. Греки бежали за ним. Гилисподиса приходилось тащить и пинать, чтобы он поддерживал хотя бы среднюю скорость. «Вот навязались на мою голову, – ругался Ларин, пробираясь от дерева к дереву, – может, бросить их к черту? Один выберусь».

Но тут же прогонял эти мысли. Без Гилисподиса ему было лучше в Ольвии не появляться. Да и жалко было мужика, как ни крути, он ведь сюда из-за Лехиных амурных дел и угодил.

Беглецы смогли благополучно миновать несколько стоянок незамеченными, но у самого последнего костра их все же увидели. Поднялся крик. Засвистели стрелы над головой. Началась настоящая погоня. Одна из стрел порвала рукав рубахи беглого адмирала, пригвоздив ее к дереву. Леха в ярости выдрал лоскут и бросился дальше, но, услышав позади стон, остановился.

Лицом в землю лежал мертвый грек, со стрелой в спине. Леха перевернул его и с облегчением увидел, что это не Гилисподис. Тот нелепо скакал по кочкам чуть в стороне, но, хвала богам, хоть не стоял на месте в ступоре. В такой темноте Ларин боялся, что все его подопечные разбегутся, кто куда и сгинут, передавленные конями амазонок. Нужно было их хоть немного притормозить. Леха выдохнул, натянул трофейный лук, приладил стрелу и, одну за другой, выпустил весь запас, проредив вскочивших на коней амазонок. На тех, кто бежал, он стрел не тратил. Бегать и сам умел, а от коня далеко не убежишь.

Лехе удалось немного охладить пыл преследователей, – шесть коней теперь остались без хозяек. Не теряя больше времени он, отбросил пустой колчан с луком на траву и припустил дальше в лес. Почти на самой границе полной темноты, он догнал Гилисподиса и остальных. Но в этой группе бежали не все, четверо подмастерьев в суматохе забрали чуть левее и вновь приблизились к кострам, где наскочили на отряд пеших амазонок.

Когда Ларин услышал душераздирающий вопль, ему стало ясно, с этой группой можно попрощаться. Подгоняя оставшихся беглецов, чтобы они стремились все дальше в лес, сам он на минуту остановился. Даже издалека он смог уловить движения теней с мечами, которые иногда мелькали на фоне отдаленных языков пламени. Амазонки на этот раз никого не стали брать в плен. Ларину показалось, что он присутствует на забое животных, – так методично работали мечами амазонки, как заправские мясники.

«На какое-то время хватит, если они решат, что это весь отряд, – подумал он, снова переходя на бег, и придерживая заброшенный за спину длинный трофейный меч, – эти ребята, светлая им память, сослужили нам хорошую службу сами того не зная».

Впрочем, Ларин отлично понимал, когда весть о побеге дойдет до самой хозяйки Еректа, – у ее армии не будет более важного задания, чем отыскать оставшихся беглецов. Сарматы находились в собственных лесах и поэтому, помочь беглецам могло только чудо. Чтобы оторваться от преследования, Ларин гнал своих подопечных до тех пор, пока они могли идти.

Вскоре они услышали шум, и вышли на пологий берег лесной реки.

– Я больше не могу, – взмолился Гилисподис, падая на камни, – оставьте меня здесь.

– Ладно, отдохнем маленько, а я подумаю, – согласился Леха, – но, не расслабляться. Скоро дальше пойдем. Время сейчас работает против нас.

Получив разрешение, остальные тоже рухнули на камни без сил. Леха же, немного отдышавшись, прошелся по берегу реки, прислушиваясь и принюхиваясь ко всему. Погони пока не было, но он кожей чуял, Исилея уже знает. Нужно было бежать, как можно дальше, не останавливаясь. Ночь, как назло, выдалась лунной и безветренной. На небе уже высыпали сотни звезд. Идиллический пейзаж дополняла река, блестящей лентой змеившаяся впереди. Река была не слишком широкой, вполне можно было ее преодолеть, но Ларину вдруг пришла в голову другая идея.

Морские плавания научили его немного ориентироваться по звездам, хотя в его обязанности это не входило, и, сверившись с ними, адмирал выбрал курс для дальнейшего продвижения. И этот курс почти совпадал с течением реки.

– Эй, подмастерья, – растормошил он, чуть не заснувших от усталости греков, не привыкшим к ночным марш-броскам по пересеченной местности, – а ну-ка отыщите длинное бревно или поваленное дерево.

– Мы будем разводить костер? – с надеждой простонал инженер.

– Нет, если не хочешь, чтобы на этом костре готовили еду из твоей туши, – не выдержал Леха, – просто дальше мы поплывем. Нам как раз по течению надо продвигаться. Не знаю, куда течет эта река, но куда-нибудь вынесет.

– Все лучше, чем идти, – нехотя согласился Гилисподис.

– Давай, давай, – поторопил Леха еле двигавшихся греков, – проплывем десяток стадий, там и отдохнем до рассвета.

Вскоре нашлось не слишком большое дерево, с обломанными ветками, выброшенное на берег течением. Леха и подмастерья перенесли его в воду, а затем, уцепившись за ветки, поплыли по течению вниз. От постоянного напряжения у Ларина обострилось чувство юмора.

– Держись, мореманы! – шутил Леха в полголоса незнакомыми для греков словами, – сейчас рафтинг начнется.

К счастью никаких порогов на этой реке не обнаружилось. Течение было умеренно сильным и, когда дерево вытянуло на середину реки, его с приличной скоростью понесло вниз. Не считая Лехи, на стволе висело четверо. Все были уставшими, а тут еще вода оказалась прохладной, так что, вскоре всех пробирало до костей.

– Может быть, уже пора причаливать? – молил Гилисподис, – у меня скоро руки окоченеют.

– Еще немного, – оттягивал момент Ларин, всматриваясь то, в поросшие лесом берега, то в звездное небо, – надо подальше убраться от их лагеря.

Но, когда Инженер расцепил руки и едва не ушел на дно, Леха решил больше не тянуть. Он приказал грести всем к берегу, и вскоре бревно уткнулось в камень, а беглецы ощутили под ногами твердь. Вытащив изможденного Гилисподиса на песок, Леха растер ему руки и ноги, убедившись, что тот не окочурился. Вскоре инженер, пробормотав что-то благодарственное, уснул мертвым сном прямо на песке.

После этого Леха разрешил отбиться остальным, осмотрев окрестности и оставив одного грека в дозоре. Место было тихое, дикое, поросшее лесом. Во всяком случае, так оно выглядело посреди ночи. Костров не разводили, не чем, да и сил не было.

– До рассвета еще есть время, успеем выспаться, – успокоил он подмастерьев, и добавил, обращаясь к дозорному, – А ты, если услышишь какой шум, сразу буди.

И мгновенно заснул сам, набрав охапку травы для подстилки.

Наутро Леха проснулся тоже сам, обнаружив, что дозорный дрыхнет на посту самым позорным образом. Осмотрелся по сторонам, сарматов не заметил, и материться не стал. Вместо этого, сделав растяжку и десяток отжиманий для согрева, прошелся по берегу, дав остальным возможность еще немного поспать. День предстоял тяжелый. Днем от погони уходить еще тяжелее.