Горны Империи - Олег Верещагин

– Франц Ильич… Делегируй полномочия мне, – с готовностью предложил Денис, коркой подбирая с тарелки грибную подливку. – Ольга Ивановна, спасибо.

– Подложить? – предложила она.

Денис помотал головой:

– Нет, спасибо, – хотя добавки хотелось. – Так как насчет полномочий?

– Посмотрим, – туманно ответила мать.

– Только недолго, – Денис встал из-за стола.

Валерия Вадимовна, уже начавшая думать еще о чем-то, удивленно уточнила:

– Что недолго?

– Смотри недолго, – пояснил Денис. – Ладно. Пойду заниматься резьбой по дереву.

Снаружи уже начало темнеть – быстро. Над крыльцом Денис зажег плафон, на его свет толпами полетела мошкара. Принес полуготовую панель для двери, инструменты. Посидел. В доме разговаривали родители, отец засмеялся, потом засмеялась Ольга Ивановна – Денис в первый раз слышал ее смех.

Да-а, а Олег-то тут довольно известная личность. И философ, оказывается. Ненавидеть всех – беспроигрышная философия, честное слово. Но жить с таким в одной комнате… Денис покачал головой, принимаясь за инструменты. Кста-а-а-ати, вспомнил Денис. Куда он днем лопатку-то потащил? Зачем грузчику лопатка?

На твердой панели появлялся левый завиток – в обрамлении вьющихся трав и раскрытых цветов – вайга. У Дениса не было особого таланта резчика, но такую работу мог сделать и первоклашка.

«А вот еще загадка, – подумал он рассеянно. – Кто же все-таки смотрел в окно-то несколько ночей подряд? Сейчас как влепят пулю с улицы…»

Додумать эту мысль он не успел – из дома вышла Валерия Вадимовна. Присела на верхнюю ступеньку и спросила:

– Где этот Франц Ильич живет – помнишь? – Денис кивнул, не прекращая работы. – Ну, тогда делегирую тебе полномочия. Завтра с утра жми к нему и поговори о школе. Что сказать – сам догадаешься.

– Что сказать – догадаюсь, – кивнул Денис. – А что ему можно пообещать?

– Хлопоты, неприятности и помощь в разумных пределах. Думаешь, согласится? – женщина дотянулась, взъерошила волосы сына.

Денис ответил:

– Если бы он был имперец – сто процентов согласился бы. А так – не знаю, но думаю, что да.

– Ну, тогда заканчивай и иди спать, – посоветовала Валерия Вадимовна, – а то проспишь до полудня.

– Не, меня теперь Ольга Ивановна будит… – Денис поднялся и потянулся. – Завтра схожу, как только позавтракаю.

– Денис! – окликнул из дома отец. – Ты саперку брал? «Азарт»?

– Ага, пап! – не моргнув глазом, отозвался мальчишка.

…Олег на этот раз, кажется, спал. Денис не стал зажигать свет – читать не хотелось, а хотелось правда лечь спать.

Уже завалившись в постель, мальчишка подумал с интересом: куда же странный сосед по комнате утащил саперку?

Глава 19

Григорий Мелехов

С раннего утра Дениса ждало разочарование.

Пенсионера-учителя дома не было. Домик за красными розами пустовал, на двери висел замок. Денис, обнаружив это, оскорбленно засопел. Подобный срыв своих планов мальчишка всегда воспринимал как личный вызов.

Он огляделся, надеясь увидеть в соседних дворах кого-нибудь, кто подскажет, куда делся учитель-пенсионер, стоит ли его ждать или прямиком надо идти искать, а если да – то куда? Но по соседству никого не было – и Денис, вздохнув, пошел назад к калитке.

Однако тут ему повезло. Едва выйдя на улицу, Денис почти столкнулся с мальчишкой – помладше себя, прилично одетым (и даже обутым), – тащившим куда-то две большие сумки. Мальчишка вильнул в сторону, смерив Дениса подозрительным взглядом, явно собирался ускорить шаг, но Третьяков-младший его окликнул:

– Эй, погоди!

– Чего? – буркнул мальчишка, но остановился все-таки.

– Тебя как зовут?

– Ну, Петька, а чего?

– А ты не знаешь, где Шенк? Франц Ильич? – Денис мотнул головой в сторону домика.

Петька проследил его взгляд, буркнул:

– Малахольный-то? Знаю.

– Почему малахольный? – неприятно удивился Денис.

Петька фыркнул:

– А потому. Ходит, всех жизни учит, старый дурак. Его бы уж прибили давно, да кому он нужен, старый пень. Тоже меня третьего дня остановил, – в голосе мальчишки прозвучало искреннее возмущение, – и давай читать… Мне мамка сказала: пристанет еще – посылай сразу в матерки.

– Чего читать-то? – не понял Денис, но потом вспомнил, что на местном жаргоне «читать» значит то же, что в Петрограде – «долбить», то есть нудно что-то объяснять.

А Петька качнул коленом сумку:

– А вот про это. Мол, объедки, гордость надо иметь… Он-то таких объедков со своей пенсии хрен купит, – мальчишка засмеялся с явным превосходством.

– Какие объедки? – Денис кинул взгляд на сумки.

Петька насупился, но потом, наверное, решил, что странно, но хорошо одетый парень не станет покушаться на содержимое, и даже доверительно пояснил:

– У меня мамка работает в ресторане. Тут, на площади. Там все сливки столуются, банкеты устраивают, то и се… Мамка официантка, ей то и дело купюры в платье суют. А я так – подмети-подай-принеси-почисть. Ну а после ночи жрачка всегда остается. Вот и сегодня – Пахом гулял…

– Пахомов Алексей Антонович, директор Совета латифундистов? – подсказала Денису память крепкого спортивного мужика – неприятного…

– Ну… Столько всего на столах осталось! – Петька закатил глаза. – Там наши даже доесть потом не смогли, всем перепало – воз! Вон, тащу домой, – он тряхнул сумками. – А ты… чего так смотришь?

А как Денис смотрел? Он и не знал… Но, видно, и правда как-то по-особенному, потому что Петька выставил вперед плечо – трусливо-агрессивно.

– И ты доедал? – глухим от гадливости голосом спросил Денис.

– А то, – усмехнулся Петька с явным превосходством. – Вку-у-уснотища! Та-а-акие котлетки были – жаль, вот их мало осталось… А ты бы что – не стал?

– Объедки за гадами подъедать? – тяжело спросил Денис. – Я бы лучше сдох. Я бы лучше на шахту работать пошел по двенадцать часов в день. Я бы лучше… что угодно лучше, но тарелки из-под твоих котлеток лизать не стал бы!

– Тоже малахольный… – пробормотал мальчишка, подхватывая сумки. – А Шенк твой не иначе как к казачне в Лихобабью сдернул, он часто туда ездит! – и почти бегом устремился от Дениса. Обернулся шагов через двадцать, крикнул: – Дурак! – и наддал.

Но Денис не собирался его преследовать. Он поправил галстук и в глубокой задумчивости побрел по улице – на самом деле куда глаза глядят.

В ушах у мальчишки шумело. Вся эта сцена казалась ему выдуманной, такого просто не могло быть.

«Ну, мразь, – удивленно подумал он о Петьке. – Такая мразь, а ведь моложе меня! Это что получается, на смену нынешней мрази уже новое поколение подросло?! Это сколько же с ними воевать-то?! Ну надо же – мальчишка холуем быть рад! Даже не хозяином – холуем! Ребятам рассказать – посмеются!»

Мимолетно Денис подумал: а как же дворянские слуги в Империи? Но тут же высмеял сам себя. Эти люди были потомками личных дружинников эпох Безвременья и Серых Войн. И сами ощущали себя именно так – воинами при вожде. А не холопами при барине.

– М-м-мерзость! – Денис на ходу передернул плечами.

Неужели у такого могут вырасти когда-нибудь нормальные дети?! Он же и их научит холуйствовать…

Стоп.

Денис остановился. В таком случае вся борьба просто бег по кругу. Враг будет возрождать себя снова и снова – на кухнях, в спальнях, за шторками-занавесками, в душах своих детей – куда нет хода никакой РА, никакому ОБХСС…

Ну… а если попробовать отобрать детей у врага?! Не силой, не физически – это вызовет лишь ненависть. Иначе.

Денис скривился – он почти поймал за хвостик какую-то важную мысль. Но она ускользнула за воспоминание: этот… холуеныш сказал, что Франц Ильич уехал в Лихобабью, в казачью станицу. А что, если рвануть следом? Повод есть. А заодно посмотреть, как живут казаки?

Эта идея вытеснила неприятное воспоминание. Денис деловито огляделся. Как туда добираться и вообще – где эта станица?

…Через двадцать минут старый рейсовый автобус – Денис успел на него впритык, – астматически пыхтя газогенератором, вез прилипшего к окну Дениса в станицу.

Еще когда они ехали сюда, Денис сверху поразился тому, что дорога к Балхашу делит территорию, видную с хребта, как бы на две зоны. Абсолютно ровно. Слева – лес, джунгли. Справа – степь и веселые рощицы. Сейчас эту степь мальчишка и наблюдал из окна.

Было красиво. И Денис не удивился и не возмутился, когда выяснил у кондуктора (тут за пригородные билеты надо было платить!), что автобус попадет в станицу только через два часа, сделав немалый кружок по каким-то «станциям» и прочему.

– Вообще, можно сейчас выйти, – сказал кондуктор дружелюбно. – Тут от станции ходу напрямки – полчаса. Прямо на деревья держи, к станице и выйдешь. Пойдешь или будешь с нами крутиться?