Дневники - Николай Мордвинов

Комитет[61] согласен, что такой спектакль ставить надо, дирекция предоставляет вам строить театр так, как это вам кажется нужным, и хочет такого спектакля, сами вы заявляете, что это должно быть, что актеры есть, что театр вы видите актерским… и опять все, как в прошлом, и опять моя тема — тускло начинает маячить лишь в 42-м году. Ужасно!

В чем же дело?

Дорогой Ю.А., вам необходимо взять театр в свои руки — надо брать ответственность на себя, а не избегать ее. Реорганизуйте театр, начиная сверху, формируйте настоящую труппу. С такой же определенностью решите вопрос и со мной. Если действительно верите, что в «совместной, жаркой, неутомимой борьбе за настоящий театр победим», любя, именно «любя» мои данные, то делайте определенные выводы. Если же эти слова относятся к прошлому, скажите мне так же прямо — нет. Я этого только и хочу.

31/XII

Бурный и тревожный год. Таких пяток-десяток, и отдашь концы. Я, впрочем, сделан с большим запасом прочности! Вынесу!

Сколько событий пронеслось, ух ты!

Сколько надежд народилось! Не подкачать бы. Нет, не подкачаем, если мешать не будут.

Пойдем в 41-й! Каков-то будет он?..

Не станет ли он еще более тревожным?

А то и страшным? Международные дела таковы, что не хочется думать, раз помочь ничем не можешь…

Ужель не минует нас чаша сия?

1941

26/I

С 20/I я в Москве и уже не киноартист, а артист драматического театра, и репетирую не Богдана Хмельницкого, а кавалера Рипафратту («Трактирщица»). Какая противоположность!

Событий много.

В репертуар взяты «Апрель»[62], «Каторжник».

«Апрель» уже начали репетировать, «Каторжника» пока отложили.

Возникает вопрос о Петре, а в первый ряд выплывает «Мятеж»[63].

Думаю, что последнее возьмет верх. Ланской, очевидно, захочет взять реванш и на той же пьесе. Не сунул бы меня туда: еще один ввод, да еще и в дурной спектакль. За тем ли перешел я в этот театр… Не пойду на это…

28/I

Ну так и есть… Шахабутдинов в «Мятеже»!

29/I

Слушал «Мятеж».

Я не понимаю, как это играть. Это примитивно. Это прошлое нашей богатой драматургии. Такое сейчас невозможно смотреть и смотреть не будут.

Говорил с Ланским. Он сообщил о большой во мне заинтересованности, что я должен играть все, что если бы не съемки, то играл бы Кавалера, де Ризоора[64] и проч.

Что прочее — «Мятеж»? Де Ризоор уже вышел до меня, Кавалера я имел возможность играть в Ростове…

Нет, я хочу самостоятельной судьбы, заботы именно обо мне. Если я не могу рассчитывать на это, пусть скажут.

Говорю о Цезаре[65] — отвод, ставлю вопрос об Отелло — молчат. «Каторжника» он считает для своего театра компромиссом. Если же я «не хочу укрепить состав «Мятежа», то до мая я буду свободен.

На мой протест против того, чтобы после четырехлетнего отсутствия[66] дублировать в двух ролях, он ответил, что расценивает «Мятеж» как новый спектакль.

30/I

Смотрел «Суворова»[67]: радуюсь удаче старого Черкасова, убедительно, правдиво, тепло, не очень разнообразно, но это не так уж мешает. Чудная морда. Огорчен, что я сам не смог так сыграть своего полководца. Приятный фильм.

14/II

Ю.А. говорил, что он развернул в Комитете подробную программу строительства театра, на что там идут.

Вообще театр стал холодным, скучным, бесстрастным, серым, живут все периферийно… Да разве можно так? Вдохнуть новую жизнь можно только стремлением делать искусство, а не жизнью в конъюнктуре. Скука никогда не будет подспорьем творчеству.

15/II

Сегодня мне стукнуло сорок лет! А так мало сделано, что оторопь берет. Активных лет в лучшем случае осталось десять–пятнадцать… Ужас! Возраст чувствую как бремя, а не как итог накопления. А сколько потрачено сил, времени непроизводительно. Какие счастливые инструменталисты: всецело зависят от себя… Коротка актерская жизнь, а работы отпускают по скудной карточке. Сделать хочется так много, но теперь видно, что не сделаю.

17/II

Долго и рьяно говорил с Ю. А. …что необходимо делать искусство таким, как мы его понимаем и каким готовились делать. Времени упущено пропасть, ждать некогда. Мириться с полумерами, с полуискусством, значит, подписать себе приговор в неспособности реализовать то, что декларировали. Свои позиции надо отстаивать рьяно, не выжидать, это к добру не приведет.

— Не то время!

— Для нового, «того», времени не было никогда. И всегда оно — новое — было чревато последствиями, не одними, так другими. Как воздух нужны большие спектакли на современную или классическую тему.

Необходимо огласить принятый репертуар, чтоб он нас рекомендовал и подстегивал, обязывал. Необходимо с нового сезона поставить спектакль трагической темы, один комедийный лирический, но хорошие. Наследие классическое очень велико и можно указать названия, чтобы знали, чем дышим. С советской пьесой трудно, давайте работать вместе с автором, для определенных актеров, с их участием. Актеры сделают это с большим удовольствием, только дайте поверить и авторам, что это затея серьезная, а то нам перестали верить. Словом, необходимо вернуть театру кровь, жизнь. Полуклассикой, полусоветской пьесой нам ничего путного не сделать. Необходимо всеми силами и действительно включиться в строительство советского театра и не делать-ничего приблизительного, обтекаемого. Нужны этапные спектакли как воздух, и нам и людям; нужно делать погоду… То, чем мы сейчас живем, — позор, смерть!

Ю.А. очень задумался.

18/II

Получил предложение от Дзигана участвовать в его «Первой Конной».

2/III

Вчера до съемок смотрел диснеевские мультипликации.

Замечательный выдумщик. Чудная фантазия. Огромная экспрессия. Цвет такой, какого у нас пока нет. Это мастерство. На пустячном материале делает вещи, говорящие о вечных темах.

Смотрел «Чкалова»[68]. Фильм будет пользоваться успехом, но… успехом от любви народа к герою. Фильм сделан поверхностно. Чувства периферийные. За изумительной биографией неуемного таланта — нет человека. Есть факты, а человека нет. Одна и та же часто повторяющаяся ошибка. Нет развернутой, емкой, с огромным внутренним запасом силы, правды жизни, неисчерпаемого, недосказанного, но ясного и правдивого чувства.