Голован - Федор Березин

Мне, как и прочим, безо всякого перевода с марайя ясно, чего хочет тутошний колдун. Что тут может быть непонятного в его плавной, под там-там, жестикуляции? Раскрашенный господин жаждет заполучить утерянного им в лесу ребенка. Но звучит, в смысле, демонстрируется, неубедительно.

Ну, допустим, мальчишку бросил в сельве и правда он. Это косвенно подтверждается некой похожестью рисунка на телах. Одна рука данные красочные линии наносила, и рука мастера, тут не придерешься. Но вот как-то непонятно из пляски, зачем все же этого ребятенка вообще в лес повели да бросили? Ну и, само собой, для чего мальчик потребен обратно? Оно, если разобраться, дело, конечно, не наше. Мы тут в чужом монастыре, и настраивать против себя племя неизвестной численности не стоит. Да и пацан этот нам, что пятое колесо в телеге. Если подумать, то Жуж Шоймар может вернуть подкидыша в качестве акта доброй воли. Что ему, в самом деле, до судьбы ребенка? Я вот несколько беспокоюсь, но я натура слабая, у меня самого детишки дома, так что бесстрастность проявить не могу. Шоймар — другое дело. Я смотрю на начальника отряда. Что он предпримет?

— Да ну! — хмыкает Шоймар. — Мы, значит, им ребятню, а они нам… Ну-ка, господин Ирнац, спросите у этого размалеванного парламентера, для чего им пацанчик-то?

Дьюка Ирнац, в свою очередь, ухмыляется. Он парень рисковый, к тому же ему, видимо, просто нравится торговаться. Но танцам местных он все же не обучен, да и не снизойдет никогда до виляния попкой. А с языком конкретно этого племени он не слишком в дружбе. Так что наш проводник привлекает к делу одного из марайя по имени Уммба. Вот по такой цепочке и передается послание колдуну.

Шаман каким-то из диалектов марайя владеет, но, как все уже ведают, артикуляция — не его прерогатива. Он выполняет новый танец-импровизацию. Вообще-то все всем понятно, но Дьюка Ирнац уже взял на себя миссию переводчика и потому оглашает:

— За пацанчика, шеф, они дадут две больших корзины фруктов и десять больших жареных пауков, внутренние соки которых, как я понял, жутко повышает мужскую потенцию. На чем будем проверять? — добавляет Ирнац от себя и скалится. Ему явно весело.

— Ну, что они дадут, мне понятно, — цедит Шоймар. — Но для чего им мальчик?

— Верный вопрос, — выдает коммент Ирнац и снова задействует марайя-полиглота Уммбу. — Шеф, это крашеное чучело говорит, что, конечно, по всем законам леса, кто нашел предмет, тот его и забирает. Только зачем нам, мудрым людям Белых Волос Головы, этот мальчик? Толку в нем мало, потому что в нем мало мяса, никакой груз он не донесет, и вообще нам с ним сплошное мучение. К тому же мясо его отравлено, и очень скоро мальчик умрет от болезни. Если не хотим заболеть сами — ибо когда Лесной Бог сердит, болеют все, — то лучше согласиться на обмен.

— А ничего повкуснее пауков у них нет? — спрашивает Жуж Шоймар, и Ирнац уже собирается давать пояснялку переводчику, когда профессор добавляет: — Э-э, стоп! Это я так, пошутил малость. Не переводите.

— Молчу, — кивает Дьюка. Ему донельзя весело. — Но я бы, профессор Шоймар, не брал у этого милого карикатурщика вообще никакой пищи. Ребеночек у них больной, лес у него сердится. Один Мировой Свет знает, что они подмешают в эту пищу? Не хватало еще заполучить в желудок по паре пиявок-моки.

— Это вы правильно сообразили, Дьюка, — в свою очередь кивает Шоймар. Вот он-то как раз совершенно не улыбается, ибо знает, что вождю людей Белых Волос Головы следует сохранять надменность в любой ситуации. — Повторите вопрос: зачем им мальчуган? Нам он ни на какой массаракш непотребен, но интересно все ж. Неспроста тут что-то, как мне думается.

— Двенадцать пауков, если я не просчитался, — говорит Ирнац.

— А еще, Дьюка, спросите его, чей же это малец и кто его родители? — важно кивает Шоймар. — Может, сын какого-нибудь вождя? Это, пожалуй, не переводите.

— Пусть только не гневаются люди Белых Волос, но этого ребятенка я сам (в смысле, это чучело) купил себе давным-давно, а теперь немножко потерял (также он показывает, правильно?).

— Надо же! — поднимает бровь Шоймар. — Это его собственное имущество, а он только сейчас вспомнил. А спросите его, любезный Дьюка, разве в уважаемом племени… как их там, не знаете?… больше нет детишек? Чего это они столько вкуснейших насекомых именно за этого отстегивают?

— Он бормочет, шеф, что дал бы за мальца даже пятнадцать пауков, но столько у него нет, а ловить их на деревьях долго, и тьма придет в лес гораздо раньше, чем выловят и зажарят. В награду за пацаненка он специально для вождя Белых Волос исполнит особый танец… непереводимое какое-то название… А, танец воинов племени дотороров. Ух ты! Так это дотороры, оказывается!

— Вы что-то знаете о них? — вскидывается Шоймар.

Наш проводник кивает:

— Легендарное племя. Почти как рибукары. Те, правда, древнее, и совсем в устных эпосах. А эти нынешние.

— Они могут быть наследниками рибукаров? — спрашивает Шоймар и, кажется, спрашивает потаенное. Надо же, наш профессор попал на крючок!

— Ну, это не по моей части, господин Шоймар, никак не по моей. Тут мне до вас — ученых — далеко. Я человек малограмот…

— Спросите, пожалуйста, Дьюка, можем ли мы погостить в этом племени? — произносит Жуж Шоймар.

Все, кто ближе, смотрят на начальника разинув рот. Торопились-торопились и на тебе!

Прикиньтесь цивилизацией. Чисто для понимания процесса, не более.

Итак, вы цивилизация. Маленькая, затерявшаяся в бесконечном лесу. Но гордая. Гордая, как всякая цивилизация, которая хочет жить. Вероятно, вас можно было бы именовать биоцивилизацией, но, пожалуй, это будет преувеличением. Да, вы приспособились к лесу, научились выискивать в нем пищу, натаскались выживать. Достаточно долго для цивилизации, тем более для маленькой. Экспансия ведь не ваш профиль. Пусть этим занимаются какие-нибудь другие, с амбициозными планами, но почему-то до жути короткоживущие. Когда-то вы даже натыкались на их мегапостройки. Жуткое дело! Вложить столько труда столько миллионов человеко-часов, тысячи человеко-лет и… На выходе — лишь камни, поросшие мхом. Нет-нет, экспансия не ваша дорога. Пусть над этим кумекают какие-нибудь обезьянки наверху или, допустим, птички.

Итак, вы живете и никого не трогаете. Кушаете в меру, ведете аскетический образ жизни, не мешаете лесу вокруг расти и стареть. Вы даже мечтаете, что когда-нибудь вступите с ним в симбиоз. Повиснете на нем, как лиана на гигантском баобабе. Возможно, лес вас станет лелеять, или, по крайней мере, терпеть, как и до этого.

И вроде все к тому. С соседями вы в мире, потому что они далеко… В смысле, они и не соседи вовсе. Ваше племя-цивилизация идет своей дорогой. Она узенькая, эта дорога, но она своя. Бывают всякие напасти. Некоторые накатывают синхронно, кое-какие неожиданно. Разливы рек, наводнения, нашествия полосатых муравьев. Все это можно пережить, если не строить совсем уж амбициозных планов. Даже с полосатыми муравчиками можно бороться; в конце концов, они пришли и ушли. Разумеется, встречаются хищники куда крупней муравьев. Есть довольно злобные, и они не прочь откушать человечинки. Но со всеми можно бороться. Бороться и побеждать. У вас в черепе, все ж, логическое устройство по вычислению и предсказанию будущего. И оно много тяжелей, чем у какого-нибудь кота-древолаза. А значит, есть сети, ямы-ловушки, а уж против совсем упитанной всячины — стрелы с наконечниками, измазанными о языковые железы лягушки-свистка.

Потом приходит то, что вы не ждали, — Чудовище.

Стрелы его не берут, сети не останавливают, а любые вырытые ямы-ловушки для него малы. Чудовище ненасытно. Оно похищает и ест людей десятками. Может просто давить: явно развлекается, качает мышцы.

Вы обращаетесь к богам и духам Леса. Но они отворачиваются. Им стыдно. Они не могут справиться с Чудовищем. Оно сильнее.

Многие его видели и даже остались живы. Чудовище не стесняется людей. Говорят, оно похоже на тигра, потому что обросло шерстью и полосатое. Но у него совсем нет лап. Зато и без них оно может лазать по деревьям. Так что больше всего оно похоже на змею. Очень-очень большую. Но в отличие от других больших змей, которые конечно же меньше, оно еще и очень быстрое. И его никак не получается подстеречь, как других змей. Когда те валяются, не шевелясь, переваривая съеденное. Если даже Чудовище сжирает десять взрослых людей, оно все едино остается таким же стремительным и смертоносным.

Это проверено, потому что…

Потому что, когда старые боги и духи не помогли, вы пробуете другой, новый путь. Вы даете Чудовищу собственное имя. Красивое и страшное имя. Теперь оно зовется Ие-Чи-Ри-Ки-Ки.

Вы приносите ему дары, приносите пищу. Другую, не людей. Но оно не принимает. Тогда вы приводите и людей тоже, но только мало. Меньше, чем чудовище, Ие-Чи-Ри-Ки-Ки сжирало до того. Потому что, если приводить столько же или больше, все молитвы теряют смысл. Ваша цивилизация жива, покуда в ней наличествуют люди. Не станет их — не станет и цивилизации.