Политбюро и Секретариат ЦК в 1945-1985 гг.: люди и власть - Евгений Юрьевич Спицын

Хорошо известно, что августовский доклад премьера, опубликованный во всех центральных, республиканских, краевых, областных и даже районных газетах, вызвал огромный резонанс во всем советском обществе, особенно в деревне. Г. М. Маленков в мгновение ока превратился чуть ли не в самую популярную фигуру среди всех руководителей страны. Более того, даже американская разведка, обратив особое внимание «на необычность и смелость новаций», заявленных в этом докладе, сделала поспешный вывод о том, что в ближайшее время «никто не сможет угрожать доминирующим позициям Маленкова»[341]. Однако, как считают ряд историков (Ю. В. Аксютин[342]), ЦРУ очень сильно «заблуждалось», поскольку именно в августе 1953 года в Президиуме ЦК появились «новые трещины», так как маленковский курс «встретил очень сильное противодействие у его коллег по "коллективному руководству", которое чем дальше, тем более возрастало».

Вместе с тем профессор Ю. В. Аксютин сам отчасти запутался в собственных построениях, поскольку в той же работе, правда чуть ниже, он пишет о том, что видимый конфликт внутри Президиума ЦК возник уже в июле 1953 года, о чем, кстати, говорят и мемуаристы, и его историки-коллеги, в частности профессор Е. Ю. Зубкова[343]. Так, по известному свидетельству тогдашнего руководителя Канцелярии Президиума ЦК и личного помощника премьера Дмитрия Николаевича Суханова, первоначально Пленум ЦК по аграрным вопросам намечалось провести в августе 1953 года. С основным докладом на этом Пленуме ЦК должен был выступать сам Г. М. Маленков, поэтому именно он в июле 1953 года на одном из заседаний Президиума ЦК и представил основные положения своего доклада членам «коллективного руководства». Однако тогда они вызвали резкие возражения со стороны большинства членов высшего партийного ареопага, в частности H. С. Хрущева и В. М. Молотова. Поэтому Пленум ЦК по данному вопросу был перенесен на сентябрь 1953 года, а основным докладчиком на этом Пленуме ЦК был назначен не глава союзного правительства, а секретарь ЦК H. С. Хрущев.

Между тем сам Г. М. Маленков, которого целый ряд авторов (Р. А. Медведев, Р. Г. Пихоя, Ю. В. Аксютин, Д. Боффа[344]), до сих пор считают человеком «без лица» и «собственного стиля», умело обыграл H. С. Хрущева и Ко и все-таки выступил с собственным докладом на августовской сессии Верховного Совета СССР, о чем мы говорили выше. Именно это обстоятельство H. С. Хрущев и припомнил опальному премьеру, правда значительно позже, в конце июня 1957 года, когда с трибуны Пленума ЦК громогласно вещал о том, что именно Г. М. Маленков «очень ловко использовал» наработки «группы товарищей», в том числе министров А. Г. Зверева и И. А. Бенедиктова, и преподнес их партии и народу как «личный дар» и «личный манифест»[345].

Поэтому вовсе не случайно, что уже 10 августа 1953 года, т. е. буквально на следующий день после завершения сессии союзного парламента, лично H. С. Хрущев, опираясь на своих сторонников в Президиуме ЦК, выступил на закрытом совещании в аппарате ЦК перед депутатами Верховного Совета, представлявшими две внушительные силы и его главную опору внутри самой партии: секретарский корпус республиканского, краевого, областного и районного уровней, а также руководителей крупнейших колхозов и совхозов страны. Давая развернутые пояснения к маленковскому докладу и всячески желая заручиться твердой поддержкой своих слушателей, он обрушился с резкой критикой положения дел в сельском хозяйстве, куратором которого еще при жизни И. В. Сталина как раз и был Г. М. Маленков, возглавлявший с февраля 1947 года отраслевое Бюро Совета Министров СССР по сельскому хозяйству. Так, касаясь чрезмерных ставок прежнего сельхозналога, только что отмененного на прошедшей сессии Верховного Совета СССР, он открыто заявил, что стремление правительства «получить больше доходов в бюджет привело к нехорошим результатам», поскольку, например, общее поголовье крупного рогатого скота в личных подсобных хозяйствах колхозников и рабочих совхозов сократилось на 3,5 млн. голов, а денежные поступления от прежнего налога в 1948–1951 годах уменьшились почти на 1,5 млрд. рублей[346]. Были произнесены и другие выпады в адрес Г. М. Маленкова, которые с «большим пониманием», благосклонно и дружно были приняты секретарским корпусом страны.

Между тем, по информации ряда историков (Ю. Н. Жуков, М. А. Даниленко[347]), сразу после окончания сессии Верховного Совета член Президиума ЦК и председатель Госплана СССР Максим Захарович Сабуров, который был давним и одним из самых близких соратников премьера, в кратчайшие сроки согласовал с тремя легендарными «сталинскими наркомами» — Вячеславом Александровичем Малышевым, Дмитрием Федоровичем Устиновым и Иваном Исидоровичем Носенко, возглавлявшими министерства среднего машиностроения, оборонной промышленности и транспортного и тяжелого машиностроения, — вопросы производства на предприятиях их министерств различных товаров народного потребления, в том числе часов, холодильников, пылесосов, телевизоров, радиоприемников, мотоциклов и другой крайне востребованной и дефицитной продукции.

Понятно, что все эти события подвигли H. С. Хрущева «выйти из окопов» и взять своеобразный реванш уже на следующем Пленуме ЦК, состоявшемся в начале сентября 1953 года. Как известно, выполняя решение Президиума ЦК, именно на этом форуме высшей партийной элиты он не только выступил с очередным докладом, в котором, по сути, повторил все основные положения речи Г. М. Маленкова, но и серьезно укрепил собственное положение внутри руководящего ядра. Более того, целый ряд известных авторов (Е. Ю. Зубкова, А. В. Пыжиков, Ю. В. Емельянов[348]) вполне справедливо пишут о том, что если августовская речь премьера во многом носила программный характер, то хрущевский доклад лишь конкретизировал ее основные положения, причем только в той части, которая напрямую касалась аграрного вопроса, в частности серьезного увеличения капитальных вложений в сельхозпроизводство и его техническое оснащение, значительного (в разы) повышения закупочных цен на мясо, молоко, картофель, овощи и другую сельхозпродукцию, а также на сдаваемое сверх плана зерно, списания всех долгов по старым платежам и т. д. Кроме того, в этом докладе H. С. Хрущев сделал особый упор на необходимость обязательного повышения образовательного уровня и профподготовки всего руководящего звена машинотракторных станций, совхозов и колхозов страны, ускоренную механизацию трудоемких процессов производства, расширение посевов чумизы и кукурузы, которые дадут возможность быстро и резко поднять все зерновое и животноводческое хозяйство страны, и т. д. Причем, как считает тот же Ю. В. Емельянов, серьезный недостаток всего хрущевского доклада состоял в том, что он так и не сумел выделить главные задачи по развитию сельского хозяйства страны. Здесь не было ничего похожего на знаменитые «шесть исторических условий товарища Сталина»[349], которые двадцать лет назад вызвали неподдельный восторг самого H. С. Хрущева. Несмотря на обилие самых разных предложений, в том числе по