Микки-7 - Эдвард Эштон

отправить послание в Эдем с описанием того, что с ними произошло, и с отчаянной мольбой о помощи к родному миру.

Помощь, конечно, прибыла не скоро. Послание колонистов шло до Эдема семь лет, а когда пришло, власти совещались еще почти два года, чтобы решить, как поступить. Люди, улетевшие ради основания колонии на Голте, и без того не пользовались на Эдеме особой популярностью, и прошедшие годы нисколько не улучшили их репутацию. Общественное мнение высказалось однозначно: «Нас это не касается» и «Так им и надо». Однако в конце концов парламент Эдема решил, что Маникоба рано или поздно начнет представлять угрозу и для других миров, поэтому с ним в любом случае придется разбираться.

Так началась первая и по сей день единственная межзвездная военная экспедиция Альянса.

Лучшие умы ломали голову над тем, как именно должно выглядеть вторжение, отложенное на семь лет. Идею сброса сухопутных войск отвергли сразу как явно абсурдную. Эдем был невероятно богатым миром, но на конструирование, постройку и заправку космического корабля для захвата колонии ушел бы весь планетарный бюджет. Разумеется, необходимость тащить с собой оборудование для терраформирования или эмбрионы тоже сразу отпала — одной головной болью меньше, — но и военная техника весила немало. В итоге остановились на создании слегка усиленного броней корабля, который назвали «Правосудием Эдема». Он вышел из системы родной планеты спустя четыре года после получения сообщения с Голта, неся на борту экипаж из двухсот человек, полудюжину орбитальных бомбардировщиков и огромное количество термоядерных бомб. Основная идея заключалась в том, что корабль выйдет на орбиту Голта, установит контакт с Маникобой и определит его намерения по отношению к остальному Альянсу в целом и Эдему в частности, а затем, при необходимости, ядерными бомбардировками превратит Голт в стеклянный шарик.

Вы, вероятно, уже заметили слабые места этого плана.

Во-первых, ко времени прибытия десанта на Голт у Маникобы было целых восемнадцать лет, чтобы упрочить свое политическое влияние, создать как можно больше копий самого себя и хорошенько окопаться.

Во-вторых, «Правосудие Эдема» не могло подкрасться к Голту незамеченным. Факел торможения звездолета виден на расстоянии светового года, и никакого способа его замаскировать не существует.

В-третьих и в-главных, Алан Маникоба был не из тех, кто станет сидеть и ждать, пока на его землю придет война.

В результате битва при Голте длилась примерно двенадцать секунд. «Правосудие Эдема» все еще входило в фазу торможения, не замечая того, что творится у него в тылу, когда десяток ракет с ядерными боеголовками ударили ему в хвост с базы, которую Маникоба построил на второй луне Голта. Командиру «Правосудия» так и не удалось нанести ответный удар.

К несчастью для Алана Маникобы, но, вероятно, к счастью для остального Альянса, Эдем был не единственным миром, получившим предсмертное послание с Голта. Оно дошло и до ближайшего соседа Голта, гораздо более молодой и бедной колонии второго поколения под названием Фархоум — «Далекий дом». Правительство Фархоума встревожилось, пожалуй, куда больше эдемского. Однако у него не было ни амбиций, ни ресурсов, чтобы организовать экспедицию, подобную той, которую предпринял Эдем.

Ответ властей Фархоума оказался проще, прямолинейнее и намного дешевле. Они назвали свой проект «Пуля».

Важнейшая особенность межзвездных путешествий заключается в следующей формуле: кинетическая энергия равна массе объекта, умноженной на квадрат его скорости. Это делает процесс очень дорогим. И очень опасным. «Правосудие Эдема» подвел собственный двигатель в режиме торможения. «Пуля» избежала этой проблемы, поскольку и не пыталась затормозить. Когда объект движется со скоростью 0,97 c — а такова была скорость «Пули», когда она врезалась в Голт спустя три месяца после гибели «Правосудия Эдема», — ему вовсе не нужно обладать огромной массой, чтобы расколоть планету, как яичную скорлупку. Более того, не изобрели еще практического способа защититься от атаки на скорости света или хотя бы оповестить о ее приближении, поскольку световые волны, обозначающие прибытие угрозы, достигают своей цели всего на долю секунды раньше. «Пуля» доставила в экосистему Голта энергию, эквивалентную двумстам тысячам термоядерных бомб, за период примерно в пикосекунду[10].

Снова сделать планету пригодной для жизни после такого поражения практически невозможно.

А раз уж мы пытаемся приспособить для жизни Нифльхейм, можно догадаться: в космосе не слишком много обитаемых планет, которые ждут не дождутся нашего прибытия. Поэтому превращение одной из них в шар из расплавленного шлака, по всеобщему мнению, является величайшим преступлением в истории Альянса.

Однако никто не винит в гибели Голта Фархоум. Все обвиняют Маникобу — вот почему с тех пор большинство людей в любом из уголков Альянса считает, что лучше быть похитителем детей или коллекционировать отрезанные человеческие головы, чем стать мультиклоном.

19

Наступает десять часов. Я не выхожу на связь с Кошкой. Неужели она догадалась о том, что происходит у нас с Восьмым? Может, и нет, но после столкновения с ним сегодня днем она определенно знает, что дело нечисто, и Кошка почему-то не кажется мне тем человеком, который закроет глаза на явное нарушение.

В голову закрадывается мысль, что на данном этапе мой единственный шанс не превратиться в белковую жижу — избегать Кошки как можно дольше и надеяться, что тем временем ее съедят ползуны.

Этот план действий живет недолго. Кошка звонит в 10:02 вечера.

<Чен0197>: Ну как, ты свободен?

— Вот и накрылось медным тазом твое решение держаться от нее подальше, — говорит Восьмой. — Ты собираешься ответить?

Я поворачиваюсь к нему. Он лежит, растянувшись на кровати и скрестив руки за головой. Я сижу во вращающемся кресле, закинув ноги на стол. Читал об очередной колониальной катастрофе — на этот раз о колонии-плацдарме, погибшей в результате восстания и гражданской войны, даже не успев заслужить собственное имя, хотя на самом деле повествование меня не захватило. Главным образом я крутил в голове, рассматривая ее со всех сторон, мысль о том, как меня засунут в люк для сброса трупов.

— Наверное, — говорю я. — Все равно ведь придется, правда?

<Микки-8>: Привет, Кошка. Я тут кое-что доделывал, но да, я свободен.

Чем чаще я вижу свою переписку под ником Микки-8, тем более странным мне это кажется. Наверное, нехорошее предчувствие, которое вызывает у меня восьмерка в конце моего имени, сродни тому, что ощутил бы обычный человек, встретив надгробие со своим именем.

<Чен0197>: Отлично. Нам надо поговорить.

<Микки-8>: Встречаемся у твоего отсека?

<Чен0197>: …

<Чен0197>: Нет, Микки, давай не там. Может, снова в спортзале? Через десять минут.

<Микки-8>: Ну… хорошо. Тогда до встречи.

— В спортзале? — удивляется Восьмой. — С чего вдруг?

Я пожимаю