Приключения Ружемона - Луи Ружемон

Сказать по правде, мы продвигались весьма медленно: встречая по пути то одно, то другое племя туземцев, мы присоединялись к ним и проживали вместе иногда по целым неделям. Случалось нам также натыкаться на странные реки, озера и лагуны, которые вдруг, совершенно неожиданно, уходили в землю, чтобы вновь появиться на поверхности немного подальше. Конечно, последнее предположение мое может быть и ошибочным, но таково, во всяком случае, мое личное впечатление.

Однажды, когда мы шли не торопясь и предаваясь каждый своим размышлениям, Ямба вдруг прервала мои мысли тревожным возгласом: «Скорей, скорей на дерево!» и с этими словами, с проворством дикой кошки взобралась на ближайшее к ней дерево, тревожно следя за мной глазами. К этому времени я так привык почти во всем поступать по ее совету, не возражая и не расспрашивая, что и на этот раз сделал так, как она мне сказала, т. е. двумя прыжками добрался до соседнего дерева и, не задумываясь, захватив с собой Бруно, вскарабкался на него.

Если бы Ямба сказала мне: «Прыгни в реку», я сделал бы и это, не спросив у нее ни слова объяснения. Только уже сидя на дереве, я опомнился и крикнул своей верной жене, сидевшей всего в нескольких аршинах расстояния от меня: «В чем дело, Ямба?» Вместо ответа она молча указала на громадное пространство движущейся поверхности в том направлении, где мы только что шли; местность эта была достаточно лесистая, но при этом, так как лес был не частый, то можно было видеть на очень далекое расстояние по всем направлениям. Я смотрел и в первую минуту решительно ничего не видел; но, приглядевшись, стал замечать, что вся окрестность на громадном пространстве как будто покрыта черным покрывалом, сотканным из живых существ. Эта живая волна быстро приближалась к нам. Между тем Ямба, видя, что я все еще не понимаю, в чем дело, дала мне понять, что мы сию минуту будем окружены мириадами крыс, бегущими по всем направлениям. Очевидно, явление это было уже знакомо Ямбе, так как она продолжала объяснять, что эти животные переселяются из низменных долин в горы, инстинктивно чувствуя приближение времени великого разлива вод.

Это удивительное, необычайное зрелище навсегда останется в моей памяти. Я не имел возможности дать себе отчета, в каком порядке двигались крысы, вследствие того, что их полчища покрывали слишком большое пространство. Вскоре их пискливый визг стал явственно доноситься до нас. а вслед затем первые волны этого необычайного прибоя ударили в стволы наших деревьев, которые с невообразимой силой заколыхались от самого основания, как среди настоящего моря. Ужасные грызуны не щадили ни одного живого существа: змеи, ящерицы, даже громадные кенгуру гибли в несколько мгновений после тщетной и бесполезной борьбы. Крысы не только пожирали все живое, попадавшееся им, но не щадили даже и своего брата из числа тех, которые приостанавливались или проявляли минутную нерешимость. Любопытнее всего было то, что эти несметные полчища грызунов ни на минуту не останавливались в своем движении и, мне казалось, каждая крыса на ходу отрывала кусок добычи, попадавшейся ей на пути, и продолжала бежать дальше, не расстраивая рядов.

Я не могу сказать, сколько времени проходили мимо нас крысы; быть может, час, быть может, более. Ямба уверяла, что для нас не было бы никакого спасения, если бы они застигли нас в то время, когда мы были на земле; да и я того мнения, что ни одно живое существо, начиная со слона, не может остаться в безопасности в этом море крыс. Под ними не было видно почвы: такими тесными рядами двигались они; только одни птицы избегали уничтожения. Беспрерывный топот крошечных лап и слабый писк производили какой-то очень странный звук, напоминавший вой ветра или шум ливня. Впрочем, я должен здесь заметить, что для меня было весьма трудно в точности определить звук, производимый бегущими мириадами крыс, вследствие некоторой глухоты, которую мне причинила волна, ударившая меня о док «Вейелланд», как раз перед тем, как я пристал к песчаной мели. Этот недостаток не раз был для меня помехой во многом, особенно на охоте: я часто не мог расслышать крика «Кууии», призывного крика моих туземцев, и многого другого.

Счастливые люди, эти туземцы; они не имели даже понятия о том, что значит глухота. Безумие или помешательство тоже почти совершенно неизвестные им недуги. Во все время моих странствований я видел только одного помешанного туземца. Он лишился своих умственных способностей после того, как на него упало большое дерево, сломленное бурей, и зашибло его; туземцы почитали его за полуБога.

После того как крысы уже прошли, мы все еще продолжали следить за ними, как они стали спускаться в довольно большой заливчик и переплыли его, все также не размыкая рядов, после чего скрылись где-то в горах, расположенных не особенно далеко от залива. Ямба сказала мне, что это переселение крыс — явление вовсе не редкое, но они не всегда совершают свои походы в таком несметном количестве, какое нам пришлось видеть на этот раз. Кроме того, я узнал от нее, что отдельные отряды эмигрирующих крыс являлись часто виновниками ужасной смерти многих туземных детей, оставленных своими родителями без присмотра в стане в то время, когда все остальное племя отправлялось отыскивать воду в колодцах или источниках.

До этого времени мы постоянно в избытке находили пищу, но особенно желанным и приятным съедобным веществом на пути нашем к югу, ниспосланным нам свыше (в точном смысле этого слова), была так называемая мару. Вещество это, накапливающееся в продолжение ночи на деревьях, весьма похоже, как по виду, так и способу ниспадания своего сверху, на ту манну, которую Господь послал в пустыне народу израильскому. Мару, вещество беловатого цвета, нечто среднее между сырым хлопком и мелкой крупой. Туземцы изготовляют из него хлеб, и хотя последний чрезвычайно безвкусен, но зато удивительно питателен. Мару получается только в известное время; так, например, оно никогда не выпадает во время полнолуния.

Вообще, я должен заметить, что в продолжение этого нашего великого странствования к югу мы видели много любопытного и интересного в этой «стране чудес». Например, нас не раз посещали целые тучи стрекоз, а однажды, — то было несколько месяцев спустя после того, как мы покинули наше родное племя, — этих стрекоз налетело по нашей дороге такие сплошные тучи, что образовался живой мост через довольно широкий заливчик; кроме того, мне приходилось, в нескольких случаях, пробивать живую кору из этих насекомых, толщиной от 6 до 8 дюймов, чтобы добраться до воды в водоеме. Стрекозы эти отличаются желтовато-коричневой окраской (хотя многие из них бывают серые) и достигают от двух до четырех дюймов длины. Когда они поднимаются с земли, то производят при этом особый, трескучий, щелкающий звук. Они представляют из себя прелакомое блюдо, когда их поджарят на раскаленных докрасна камнях.