Еврейский Белосток и его диаспора - Ребекка Кобрин

погасил ипотеку, показывает, в какой степени здание служило символом экономического благополучия его доноров. На мероприятии сотни людей собрались в главном зале дома, и ораторы произнесли патетические речи, восхваляя большие экономические достижения общины белостокцев по сбору денег для строительства такого образцового здания. Восхваляя доноров, выступавшие рассказали о том, как усилиями эмигрантов наследие Белостока закрепилось в Америке. Кульминацией вечера стал момент, когда Дэвид Зон разорвал документ об ипотеке Белостокского центра и поджег его под бурные аплодисменты сотен собравшихся. Затем, при общем шумном восторге, каждому, кто сделал пожертвование в пользу Белостокского центра, вручили небольшой листок бумаги с изображением части здания, и каждый спалил свою «личную ипотеку»[683].

Илл. 31. Швейцар в Белостокском центре, около 1930 года.

С разрешения Центра по изучению еврейской диаспоры Горена-Гольденштейна в Тель-Авивском университете

К концу 1930-х годов уже не имело значения, приехал ли человек из Белостока: чтобы считаться лояльным белостокцем, нужно было просто участвовать в богатой филантропической культуре сообщества. Как объяснила Тилли Раскин: «Если мужчина – раввин, его жена – ребецн; то же самое, если мужчина считает себя белостокцем, его жена независимо от того, где она родилась… [должна давать деньги и быть] участницей Женской вспомогательной службы»[684]. Многие женщины, состоявшие во Вспомогательной службе, не были родом из Белостока, но считали себя лояльными, преданными белостокцами, потому что они были активными членами организации – так филантропия превращала людей в «белостокцев». Эта преобразующая сила была отмечена в белостокской эмигрантской общине в Соединенных Штатах, где в течение межвоенного периода белостокские эмигранты использовали благотворительные усилия, чтобы превратить Белосток из обедневшего восточноевропейского промышленного города в «имперский центр», а себя из испытывающих трудности иммигрантов в уважаемых филантропов.

Американская филантропия и белостокские евреи накануне Второй мировой войны

Имея ограниченные средства, белостокские эмигранты не могли содержать ни швейцара, ни люстры Белостокского центра, ни поддерживать многочисленные нуждающиеся общественные организации в своем бывшем восточноевропейском доме. В 1932 году Белостокский комитет помощи закрыл свои двери. Хотя отдельные лица продолжали отправлять помощь своим семьям за границу, на поддержку еврейских общинных учреждений Белостока денег направлялось совсем мало. Прекращение институционального финансирования наложило глубокий отпечаток на евреев Белостока. Между 1932 годом и началом войны в Польше в 1939 году пятнадцать регулярно издававшихся газет, еженедельников и ежемесячных периодических изданий были вынуждены прекратить существование из-за недостаточного финансирования[685]. И хотя американский комитет Джойнт некоторое время продолжал предлагать базовую медицинскую помощь бедным, еврейские благотворительные организации были вынуждены прекратить свою деятельность[686]. Обнищание еврейской общины обострило напряженность между евреями и поляками, поскольку их соответствующие благотворительные учреждения были вынуждены вступить в ожесточенную конкуренцию друг с другом в поиске источников поддержки. В 1937 году польско-еврейские отношения достигли своего апогея. Польский бойкот еврейского бизнеса, как заметил экономист Менахем Линдер, опустошил местную еврейскую экономику и погрузил многих в нищету[687].

Несмотря на сокращение финансирования, имидж американского еврейского филантропа сохранялся, поскольку евреи в Белостоке продолжали представлять свою общину как неразрывно связанную со своими соотечественниками в Америке. Этот менталитет отразился в путеводителе Sektor Films в Белостоке в 1939 году. Эта кинокомпания, принадлежавшая Солу и Ицхаку Госкиндам, выполняла работы для крупнейших американских студий включая MGM, Fox и Warner Brothers в Польше. И ориентируясь на американскую аудиторию, говорящую на идиш, они взялись за реализацию проекта по поощрению еврейского туризма в Польшу[688]. Сотрудничая с местными общинами, Sektor Films выпустили рекламные фильмы о Варшаве, Вильнюсе, Лодзи, Львове и Белостоке. В каждом фильме рассказчик отправляет посетителя на прогулку по достопримечательностям города: сначала гость знакомится с муниципальными объектами, затем с еврейскими достопримечательностями и промышленностью. И заканчивается фильм обзором культурной деятельности еврейского населения в общественных местах города. Например, в Вильнюсе и Варшаве Госкинды сосредоточили внимание на еврейских спортивных мероприятиях и политических дебатах. В Белостоке, напротив, в заключительном фрагменте была показана группа молодых еврейских женщин, прогуливающихся по садам, окружающим старый дворец Бранцких. Как сообщал рассказчик на идише, их мысли занимала Америка, а не политика: «Белостокские девушки гуляют среди цветов, мечтая о богатых американских мужьях, ибо американские юноши самые желанные». На заключительном кадре, где одна из девушек соблазнительно улыбается в камеру, привлекая богатого американского мужа, Ицхак Госкинд заключает: «Приезжайте в Белосток – вы не пожалеете об этом!»[689] Хотя явной целью фильма было привлечь евреев в путешествие в Белосток, увлечение Америкой здесь – в отличие от рекламных фильмов о других городах – наталкивает на мысль, что страстная приверженность евреев Белостока, особенно в Соединенных Штатах, к своей родине, побудила их видеть свое спасение в Америке, а не в политических дебатах в Сейме, парламенте Второй Польской Республики.

Заключение

Филантропия – как сбор благотворительных средств, так и их распространение – преобразовала каждый элемент белостокской еврейской общины в период с 1919 по 1939 год. Благотворительные организации белостокских эмигрантов, возможно, и были земляческими, но их влияние вышло далеко за пределы межвоенного периода и даже за пределы самого Белостока. Трансатлантическая драма с участием белостокской диаспоры была далеко не исключительной: между началом Первой мировой войны и вторжением Германии в Польшу в 1939 году сотни мелких ландсманшафтов собрали более ста миллионов долларов на восстановление еврейской жизни в Восточной Европе[690]. Метаморфозы восточноевропейского и американского еврейских сообществ в межвоенный период – тема, к которой обращались многие исследователи, однако в полной мере ее можно оценить лишь в свете трансатлантических связей[691].

Хотя группы формировались и объединялись благотворительной деятельностью в пределах национальных границ, они, тем не менее, испытывали влияние конкретных потребностей как доноров, так и реципиентов, которые изо всех сил пытались адаптироваться к радикально новым политическим и экономическим ситуациям. В Восточной Европе политический и экономический хаос послевоенных лет оказался огромной нагрузкой для ресурсов местных общин. Евреи в Белостоке отчаянно нуждались в помощи, поскольку еврейские мигранты в поисках работы хлынули в Белосток из окрестностей, а коррумпированные еврейские лидеры и неотзывчивое польское правительство мало чем готовы были помочь. Голоса нуждающихся были услышаны белостокскими евреями-эмигрантами, проживающими в США и изо всех сил пытавшихся обосноваться на своей новой родине. Распределяя огромные суммы на восстановление своего бывшего дома, эти эмигранты не только придали смелости еврейским лидерам в Белостоке, побудив их бросить вызов авторитету польского правительства, но и изменили их взгляды на самих себя и понимание своей силы и места в мире[692]. Так