Колибри - Сандро Веронези

отказываемся от своего либидо, но именно оно является нашим спасителем. Тебе нравится гонять мяч? Гоняй на здоровье. Нравится гулять по берегу моря, есть майонез, красить ногти, ловить ящериц, петь? Пожалуйста, на здоровье. Это не решит ни одну из твоих проблем, но по крайней мере не обострит их, а тем временем твое тело освободится от диктатуры боли, стремящейся его умертвить.

– А мне что делать?

– Не знаю, это сложно, всего не обсудишь по телефону. Но в целом вы должны помнить, что в настоящий момент вы очень уязвимы и находитесь в опасности. Что вы должны спасти от крушения все то, что вам нравится. Вы по-прежнему играете в теннис?

– Да.

– Так же хорошо, как в юности?

– Ну по большей части стараюсь защищаться.

– Тогда играйте в теннис. К примеру.

– М-да. А Мирайдзин? Я не собираюсь оставлять ее одну, это должно быть ясно. Даже для того, чтобы поиграть в теннис. Я не собираюсь больше доверять никому свое сокровище – ни сёрфингистам, ни альпинистам, ни няням…

– Я с вами согласен, это разумно. Но вам никто не запрещает брать ее с собой, когда захочется поиграть в теннис.

– Мне надо этим заниматься, чтобы обрести волю к жизни? Ездить играть в теннис, захватив с собой Мирайдзин?

– Я не утверждаю, что к вам вернется воля к жизни. Вероятнее всего, нет. Но вы в любом случае будете жить. Заниматься тем, что вашему горю угодно было бы вычеркнуть, поскольку это доставляет вам удовольствие.

– Мой отец был заядлым любителем научной фантастики. У него было почти полное собрание «Урании», с 1-го по 899-й номер. Он был на них буквально сдвинут, пропустил всего четыре выпуска. Но с тех пор как не стало моей сестры Ирены, в 1981 году, и вплоть до своей кончины, он умер восемь лет назад, он больше не купил и не прочитал ни одной книги.

– Вот видите, это как раз то, что я вам не советую делать. Вам лучше известно, что доставляет вам радость: занимайтесь этим, не отказывайте себе в удовольствии. Берите с собой малышку и занимайтесь ею, пока делаете то, что вам нравится. Другого выхода нет. Конечно, было бы неплохо, если бы в этот период за вами кто-то наблюдал, но, насколько я помню, вы не держите в чести психиатров.

– Психоаналитиков. Я всегда был окружен психоаналитиками, но все вокруг меня продолжали страдать как звери, а виноватым всегда оказывался я. Я настроен против психоаналитиков, но против психиатров ничего не имею.

– Вы и против психоаналитиков ничего не имеете, поверьте мне. И все же как бы там ни было, мой вам совет не испытывать судьбу именно в данный момент. Если вы не собираетесь обращаться за помощью к кому-нибудь из моих коллег, займитесь собой сами. Важно, умоляю вас, думать о самом себе. Наденьте кислородную маску. Дышите. Поддерживайте в себе жизнь.

– Спасибо за совет. Попробую ему следовать.

– Да уж, пожалуйста. И пришлите мне эсэмэску с именами и адресами людей, с которыми я должен повидаться в Германии, тогда я завтра же утром и полечу.

– Сердечно тронут, доктор Каррадори. Правда.

– Как я уже говорил, это моя работа.

– Я как раз собирался спросить, скольким я обязан?

– Об этом даже не думайте, доктор Каррера. Я сказал «работа», чтобы напомнить: я умею с ней справляться.

– Но позвольте мне оплатить хотя бы траты на путешествие.

– Не беспокойтесь. Я уже многие годы не плачу за билеты. Не думайте, что вы меня разорите.

– Доктор, ей-богу, не знаю, что вам сказать. Я тронут.

– Лучше ничего не говорите. Что я должен сказать пилоту, девочке и моему коллеге в клинике, я знаю, а вот относительно вашей бывшей не представляю, как вы намерены поступить.

– В каком смысле?

– Если она захочет приехать на похороны в Италию, вы сможете принять ее у себя?

– Не думаю, что она в состоянии путешествовать, доктор Каррадори. Не думаю, что она справится.

– Я понял, но тут ведь никогда не знаешь наверняка. По опыту знаю, что в некоторых случаях шок на время блокирует симптомы болезни, это не исцеление, но мало-помалу он устраняет физические препятствия, вызванные недугом.

– Я не против принять ее у себя.

– Теперь что касается ребенка, Мирай-дзин. Думаете, сможете время от времени привозить девочку к бывшей жене, как делала ваша дочка? Я понимаю, об этом преждевременно говорить, но рано или поздно эта проблема встанет.

– Думаю, что смогу привозить.

– Разумеется, когда немного придете в себя. А сейчас послушайтесь меня, сосредоточьтесь на кислородной маске.

– Хорошо, доктор. Безмерно благодарен.

– Значит, высылайте все, что мне надо, эсэмэсками. Имена, адреса, номера телефонов. Нет, лучше пошлите на Ватсап, тут телефонная связь хуже Интернета. Чем раньше вы пошлете, тем быстрее я улечу.

– Сейчас же посылаю, доктор Каррадори.

– Отлично. И тогда я завтра улечу.

– Спасибо огромное.

– Вы правильно сделали, что мне позвонили.

– Теперь я понимаю.

– А это означает, что кислородную маску вы все же намерены надеть.

– Я ее уже надевал однажды, доктор. Когда умерла моя сестра.

– Верно. А сейчас наденьте снова.

– Другого выхода нет…

– Что верно, то верно. И еще я вам скажу, что я вас люблю, в общепринятом смысле.

– Я вас тоже люблю, доктор Каррадори.

– И если получится по времени, я на обратном пути из Мюнхена остановлюсь во Флоренции, если вы не против. Расскажу вам все лично и в малейших подробностях.

– Это было бы здорово. Но прошу вас, не в ущерб вашей…

– Я же сказал «если получится по времени». Я, повторюсь, приступаю к работе через неделю.

– Отлично.

– Будет случай познакомиться с вашей внучкой. А может, даже погоняем шары, как вы на это смотрите?

– Вы имеете в виду теннис?

– Я почти не играю, но почему бы не развлечься? Впрочем, в юности, когда я был натренирован, вы все равно мне вкатили 6:0, 6:1.

– Подумаешь! Сорок лет назад.

– Возьмем с собой девочку и поиграем. Хорошо?

– Хорошо.

– Тогда я с вами на время прощаюсь. Жду все данные.

– Высылаю немедленно.

– До свидания, доктор Каррадори. Большое спасибо за все.

– Крепитесь. До скорого.

– До встречи.

Брабанти́ (2015)

Больгери, 19 августа 2015 г.

Дорогая Луиза!

Уже многие годы, когда я разговариваю с тобой, у меня складывается впечатление, что при этом присутствует кто-то другой. Под «тобой» я имею в виду девушку, которую люблю с двадцати лет и которая стала женщиной, матерью, а сейчас и бабушкой. Уже давненько, когда я разговариваю с тобой, не считая той девушки или того, что