Любовь и ненависть между нами - Наталья Соболевская

— Я переложу тебя на другую половину кровати, где сухо, — объяснил я, просунул под Леру руки и как мог аккуратно её поднял.

Валерия недовольно промычала, но не сопротивлялась, более того, ей было настолько плохо, что она даже не попыталась за меня ухватиться, как обычно велит поступать людям инстинкт самосохранения, чтобы их ненароком не уронили.

— Вот так, — приговаривал я, опуская девушку обратно на постель и поправляя под её головой свежую подушку.

— Холодно, — переворачиваясь набок и прижимая колени к груди, пожаловалась Валерия.

— Сейчас и эту проблему решим, — пообещал я, перевернул одеяло и накрыл её сухой стороной, когда и эта намокнет, придётся нести одеяло из своей комнаты.

Далее Валерию следовало избавить от влажного пропитанного потом халата, видимо, её морозило уже вечером, поэтому она и не переоделась во что-то более лёгкое и удобное, и этот факт в данный момент значительно облегчал мне задачу. Одно дело раздеть девушку, одетую в просторный просто запахивающийся халат и совсем другое снять через голову какую-нибудь ночную рубашку.

— Сдурел?! — зашипела Валерия, стоило мне под одеялом начать стягивать с её плеч халат.

— Смотри-ка, ожила, — хмыкнул я, и чтобы она не удумала тратить последние силы на сопротивление, пояснил свои действия. — Ты укрыта и ничем тут не светишь, а когда одену на тебя что-нибудь сухое, сразу станет комфортней. Так что успокаиваемся, лежим смирно и не мешаем. Гарантирую, никто на твою девичью честь не посягает, и если бы ты сейчас видела себя со стороны, поняла почему.

Ради того, чтобы отблагодарить за «комплимент» Валерия даже приоткрыла глаза и с помощью испепеляющего взгляда увесисто так высказалась, уверен, она не только меня «обласкала», но по близким и не очень близким родственникам прошлась. Зато, когда я полностью вытянул из-под одеяла халат, девушка, избавившись от мокрой вещи, ну не улыбнулась, конечно, но стала выглядеть не такой несчастной.

Глянув в угол, где вчера оставил сумку Леры и не обнаружив её там, отправился в ванную на поиски чего-нибудь, во что можно девушку переодеть.

— Тьфу ты, так и знал, — проворчал я, увидев на полотенцесушителе, помимо уличной одежды, чёрную шёлковую сорочку, которая ничего особо не прикрывает, влагу не впитывает и тепла не даёт. Для Валерии будет лучше болеть нагишом, чем вот в этом пусть и красивом, но абсолютно бесполезном и крохотном клочке ткани.

Нет, нагишом Лере никак нельзя. Во-первых, чтобы я тут недавно не утверждал, но она вызывает во мне желание даже в том виде и состоянии, в каком пребывает сейчас. Наброситься я на неё, разумеется, не наброшусь, но не потому, что не хочу, а потому как себя контролирую, чего бы мне это не стоило. Но одеть Валерию совершенно точно нужно, не стоит лишний раз проверять свою стойкость на прочность, ведь через какое-то время Леру опять придётся перекладывать на другую половину кровати и менять одеяло. Ну и во-вторых, что-то подсказывает, когда она более-менее оклемается и обнаружит себя без одежды, мне это просто так с рук не сойдёт, возьмёт здоровенную ложку и весь мозг выест претензиями.

Сходив к себе в комнату, принёс пару футболок, и сам аж вспотел, когда одну из них натягивал на Валерию. Оказалось, одеть даже хрупкую девушку в полуобморочном состоянии, да ещё и так, чтобы лишнего не разглядеть — гораздо сложнее, чем кажется. Поэтому спустя минуты три после начала одевания я решил не мучиться и вычеркнул пункт «не разглядеть». Тем более, у Валерии на теле нет и миллиметра, который я бы в своё время внимательно не изучил. Так что ничего нового я не увидел, а, скажем так, лишь освежил память.

Далее предстояло сбить температуру. Вчера в аптечке я нашёл только аспирин, дал Лере неполный блистер с шестью таблетками, одну она приняла, следовательно, осталось всего пять — особо не разгуляешься. Также жар можно снять, натерев человека чем-то спиртным, но вчера вечером перед сном я неплохо так приложился к единственной бутылке коньяка, поэтому даже если экономно расходовать, хватит лишь на два-три обтирания.

— Больная, лежите смирно, — строго прорычал я, потому как Валерия вновь запищала и выгнулась, стоило мне в очередной раз смочить ватный диск в коньяке и прикоснуться к её коже.

— Такое ощущение, как будто ты глыбой льда по мне возишь. И зачем так давить? Больно же, — возмущённо захрипела в ответ девушка, не знаю, что конкретно помогло: сухая постель, таблетка и ли ещё незаконченное обтирание, но ей на глазах стало лучше.

— Я не давлю, а едва прикасаюсь и прежде чем начать протирать, подышал на диск. У тебя просто из-за болезни чувствительность обострённая. Что ж теперь сделаешь, терпи. И хорош уже ёрзать или ты специально задницу оттопыриваешь?

После замечания о заднице Лера недовольно засопела, ухватилась обеими руками за углы подушки и её словно пригвоздило к постели. Ну надо же, до этого я её и по-хорошему, и по-плохому уговаривал потерпеть и всё впустую, но стоило намекнуть о попытке меня соблазнить, как она превратилась в идеальную пациентку. Теперь буду знать, на какую давить педаль, если от Валерии требуется подчинение.  — Со спиной я закончил, переворачивайся, — скомандовал я, девушка с кряхтением и оханьем, но зашевелилась.

— Оботри только ноги, с остальным сама справлюсь, — заявила она, и я не удержался от комментария:

— Я твою грудь, как и живот, много раз видел, а ещё трогал, мял, сжимал и не только руками.

На лице Валерии и так играл нездоровый яркий румянец, казалось, больше краснеть некуда, но выяснилось очень даже есть куда.

— Отдай диск, я и ноги сама оботру, — наградив яростным взглядом, Лера, несмотря на болезнь, крайне резво отобрала у меня смоченную в коньяке вату.

— Да пожалуйста. Не возражаю. А если ты ещё сама сменишь постель, переоденешься и покормишь себя, вообще буду счастлив, — заявил я, встал с кровати и пересел в кресло.

Начать обтирание Лера решила с ног, для этого ей пришлось сесть и нагнуться, вот на этом моменте она вся, скривившись, и замерла, так понимаю от острой пронизывающей головной боли. Ну-ну, посмотрим, как она справится, если уже чуть ли не плачет.

Упрямство и вредность родились прежде Валерии вместо того, чтобы отдать ватный диск мне, она, превозмогая боль, всё-таки принялась им обтираться.

— Подай бутылку, диск