Любовные утехи русских цариц - Эльвира Ватала

А манеры ее так и остались простой холопки: от всякого из придворных, являющихся к ней, требовала конфет. И тот должен был вынимать их из карманов и без этого не заглядывать к матушке царице. И вот один историк додумался до того, что ее смерть приписывает тому, что будто бы однажды Меншиков принес ей засахаренный отравленный инжир. Зачем это ему надо было делать, если он и так полным правителем России при Екатерине был, спросим мы того историка? Да еще отравлять такими экзотическими фруктами? А может, историк не в ту эпоху забежал? В Древнем Риме, да, припоминаем такую историю. Там Ливия, жена Августа, поспешив стать вдовой, собственноручно накормила мужа отравленным инжиром. «Открой, душенька, ротик, я тебе положу этот кусочек».

И откуда бы Меншиков такой обычай дикий взял? От Калигулы, что ли? У того в спальне была шкатулка с разными ядами, все время в употреблении бывшая: он регулярно смазывал ядами сладости и отсылал своим знакомым для потехи. Признавался, что ужасно любит смотреть, как мучаются и умирают люди, отравленные мышьяком. Таких практик, которыми кишит и французская история, мы у Меншикова раньше не наблюдали. Русские вообще небольшой навык в отравлении имеют: больше режущим и колющим оружием жизни лишали. А когда принимались за этот западный метод, вечно в казусные истории попадали. Даже знаменитого Распутина толком отравить не смогли. А сколько раз пытались! То мышьяк выдохшийся подсунут, так что даже кошки от него с трудом дохли, то вообще яды перепутают и мышьяк за цианистый калий возьмут. И сумбур в русскую историю внесли своей недобросовестностью и непрофессионализмом. Травили его, травили, этого Распутина, лошадиными дозами цианистого калия, а с него как «с гуся вода», отрыгивается только. Ну и пошла гулять по России и многочисленным публикациям слава о сатанинской мощи Распутина, а на самом деле халтурщики-отравители никуда не годный яд достали. В общем, врачебная экспертиза гласила, что Екатерина умерла от водянки и от нарывов в груди. И, без сомнения, ее смерть излишества ускорили. Под излишеством вы сами понимаете, дорогой читатель, что мы подразумеваем! Вот так-то! Во всем надо честь и меру знать! И жалко, что Екатерина I Конфуция, китайского философа, не читала, который сказал: «добродетель — есть неизменное пребывание в середине». Не читала. Что поделаешь? Не научилась. Дочек своих, Анну и Елизавету, выучила, хороших французских учителей им наняла. А сама вот не удосужилась, все-то ей рожать приходилось. Недосуг. А почитав Конфуция, она бы знала, что все зло в невоздержании: в любви, страсти к вину и охоте. Но, с другой стороны, что это за философия пресная такая? Ни тебе благородных порывов, Ни дикого темперамента. Ни малейшего проблеска страсти эта пресная философия не допускала. Она, может, только для флегматичных и холодных китайцев годится, а европейские люди, с азиатчиной смешанные, отличаются живой пылкостью и огромным темпераментом. И как им поступать? «Уж лучше жить 30 лет, да питаться живым мясом, чем 300, да питаться падалью», — помните, как орел ворону возразил в интерпретации Пугачева у Пушкина? И Екатерина I, изрядно попитавшись «живым мясом», свой жиют значительно сократила, прожив всего сорок четыре года.

Анна Иоанновна

А знала во всем меру и «золотую середину», ну, почти во всем, Анна Иоанновна, русская императрица. Она будет Россией править десять лет, но пока это время наступит, на какое-то короткое время Петр II, сын убиенного Алексея Петровича и внук Петра Великого, на трон русский сядет!

Тем, что малолетние цари от восьми месяцев и до 14 лет на трон садились, историю не удивишь. Это в России повально практиковалось. Едва старый царь умрет, своей ли смертью или прикончат его там вороги ли, свои ли заговорщики, глядь, малолетнего какого наследника или малютку даже, как это случилось с девятимесячным Иоанном Антоновичем, уже объявляют царем, но, и конечно, регента при нем назначают. В регенты много охотников находилось. Прямо толпа какая-то на желание править государством, пока царь кончит соску сосать и подрастет маленько. Уж больно престижная это должность, власть свою можно вволю насытить, да и красть казну тоже не запрещалось. А мошну свою хорошенько набить каждому охота! Это уж в натуре человека, страсть такая неистребимая. Чуть кто до власти дорвался, первое, что делает, свое корыто пополняет. Во все времена и народы!

И вот когда Екатерина I преставилась, царем объявили двенадцатилетнего неродного ее внука, Петра II. Ну, Петр хоть и подросток еще, но здорово смышленый малый. Наследственность, видно, от деда хорошая ему досталась, потому как ни в отца своего Алексея, убиенного, ни в мать Шарлотту, мужем не очень любимую, он не пошел. Самостоятельность в нем с ранних лет развита. И неудивительно: круглый сирота ведь. Ему было всего три года, когда умерла его мать, а отца, как мы знаем, в застенках замучили. А какое, собственно, воспитание могли ему дать его воспитательницы — две простые бабы: вдова портного и вдова кабатчика? Ну, конечно, позднее неродная бабушка Екатерина I спохватилась — ведь неуч из царевича растет, и наняла ему быстрехонько учителя танцев — немца и ученого Остермана в воспитатели приставили. Старенький и больно уж рассеянный. За обедом чесал вместо своей ногу соседа. А раз принял разостланное на паркете полотно за свой носовой платок и начал усиленно совать его в карман к вящему ужасу лакеев, недоумевающих, как расценить столь явную и нетипичную кражу дворцовой утвари.

Вместо шляпы однажды надел картонную коробку и в таком виде явился на бал. Но вот сумел внушить Петру II любовь и привязанность к себе: тот едва проснется, глаза еще не раскрыл как следует, в одной рубашонке бежит в соседнюю комнату с воспитателем здороваться, почтение ему оказать. Благодаря воспитателю сиротская душа Петра II раскрылась для ласки и добра. И рос он красивым, хорошим мальчиком. Один историк так сказал о Петре II: «Его кроткая душа сказалась в его глазах, добрых и ласковых, приветливой улыбке и элегантной грации стройной фигуры. „Задатки у него прекрасны“, — говорили все»[98].

Словом, не в родителей сын пошел. Родители мягкотелые, а у этого твердость и раннее половое созревание. Он не только в тетушку свою Елизавету, будущую русскую императрицу, влюбился безумно, но всесильного и, казалось бы, недоступного регента князя Меншикова свернул. «Мал, да удал». Первоначально казалось, что это абсолютно невозможно, потому как в очень большую силу Меншиков вошел: всем повелевал, всем руководил. А вот подросток-царь смог, справился, волю свою и решительность показал. А дело было так: избаловавшись своим неограниченным влиянием при Екатерине I, Меншиков намеревался такую же власть и при Петре II сохранить. Петр I, конечно, своего помощника не очень распускал и под суд его отдавал, а случалось, что и дубинку свою знаменитую в ход по спине Меншикова пускал, дабы умерить слишком уж алчного князя. При Екатерине же I Меншиков совсем распустился: матушку царицу вином напоит, любовника Сапегу ей в кровать подсунет, а сам государством правит и казну раскрадывает. А при Петре II Меншиков совсем распустился. Что там, думает себе, буду считаться с малолетним царем, приберу живехонько его к рукам и буду дальше государством управлять! Вот вам и пирожник! Впрочем, почему нет, раз классики твердят, что и кухарка может государством управлять. А кстати, пироги, с которых Меншиков свою карьеру начинал, были очень даже невкусны. «Это безвкусное печение, начиненное накрошенной рыбою. Едят его с постным маслом. Только простой народ употреблял это отвратительное кушанье»[99]. А аристократ в рот такие пироги не возьмет. И откуда такое неправильное понятие у народа взялось, будто на пирогах Меншиков разбогател? Намедни в электричке женщина (не историк, конечно, а так, дачница) во всеуслышанье говорила торговке, которая пирожки с картошкой купить предлагала, что она никогда не разбогатеет, потому как пирожки у нее маленькие, а вот Меншиков разбогател, потому как пирожки у него были большие. Мы не вдаемся в философскую подоплеку этого парадокса, тем более что пирожки Меншиков давным-давно позабыл как стряпать. Но не отсюда его богатство пошло, а от острого ума и хваткости он процветать начал да от дружбы с царем Петром. Благодаря «Минхерцу». Он сейчас на Васильевском острове такой дворец отгрохал, что не ахнуть невозможно. Его через Неву-реку золоченая ладья, изнутри обитая зеленым бархатом, с двадцатью четырьмя гребцами-молодцами перевозит. В этом дворце мечтал этот светлейший малолетнего царя со своей дочерью Марией обручить, пока враги его Долгорукие не спохватились. А обручив царя со своей дочерью, надеялся править Россией и дальше. Ну, конечно, не по-настоящему еще женить, но обручить, царю едва тринадцать лет исполнилось, у него, как сказал М. Шолохов, «женилка еще не выросла», хотя царь — шустрый малый, рано созревший. Про него доподлинно известно, что он под покровом ночи, днем набегавшись по лесам и полям с обольстительной тетушкой Елизаветой по охотам разным, аппетит на любовные утехи нагулявши, прокрадывается с верным дружком Иваном Долгоруким в известные заведения плоть свою облегчить.