Полковник трех разведок - Богдан Иванович Сушинский

судя по его прыти и вполне сносному владению русским языком, нынешний визит, наверное, окажется не последним.

Покончив с чтением отчета Коровина, полковник Гвидин со скучающим видом взглянул на одну фотографию, вторую, третью… Добрый десяток снимков бесстрастно запечатлевал присутствие британского бизнесмена на каких-то конференциях, выставках, фуршетах…

— Все это допустимо, майор. Но хоть какие-то, пусть даже косвенные, свидетельства того, что этот напыщенный англичанин является сотрудником британской или американской разведок существуют?

— Пока никаких.

— То есть с точностью определить, кто этот Гревилл Винн: бизнесмен, которого вынудили работать на разведку, или же профессиональный разведчик, который всего лишь маскируется под бизнесмена, мы пока что не способны?

— Судя по размаху деятельности этого британца и вояжам по различным странам…

— Это же Запад, майор. Они мотаются по всему миру, когда захотят и куда захотят; были бы деньги и желание.

— Я всего лишь хотел сказать, что Гревилл не может не представлять интереса для Сикрет интеллидженс сервис. Он ведь не какой-то там любитель путешествий, а солидный бизнесмен.

— Хорошо, допустим, он действительно представляет этот самый интерес, — устало помассировал виски полковник. — И шьо мы из всего этого можем поиметь? — всякий раз, когда у полковника Гвидина прорезалось хоть какое-то чувство юмора, он тут же начинал изъясняться «на одесский манер».

В управлении все знали, что полковнику только один раз в жизни посчастливилось отдыхать в Одессе, в ведомственном, «энкавэдистском», как его называли коренные одесситы, санатории им. Дзержинского. Но в том-то и дело, что проведенные в этом городе два десятка дней произвели на коренного москвича Гвидина неизгладимое впечатление, навсегда превратив его в сторонника «одесской манеры общения»: «Мадам, когда я наблюдаю ваших прекрасных глаз, я забываю русских падежов».

И ничего, что в управлении знали: словно собака блох, полковник набирался этих фраз и словечек из произведений Бабеля, Ильфа и Петрова или же просто из газетной рубрики «Одесские анекдоты».

— Пока ничего конкретного, разве что появился повод и впредь «разрабатывать» мистера Винна, ждать его следующего приезда и ловить на какого-нибудь залетного диссидента или подставного живца-отщепенца.

— Кажется, я понимаю, Коровин, к чему ты клонишь — рассчитываешь, что брошусь выписывать тебе командировку в Лондон.

— Об этом я и мечтать пока что не смею, — стушевался майор. — Что-что, а ситуацию улавливаю.

— Но на всякий случай запомни: если бы нам и представилась возможность смотаться в Англию, то лично я и воспользовался бы этой возможностью, причем самым бессовестным образом. И шьо вы на это скажете, коллега?

Полковник хотел еще что-то добавить, и, завершая разговор, даже отшвырнул пальцами стопку фотографий, как вдруг взгляд его задержался на самой нижней, на которой британский коммивояжер был запечатлен в ресторане в компании с каким-то мужчиной в мешковатом, небрежно подогнанном костюме.

— Так, стоп! Где происходило это романтическое застолье? — заглянул на обратную сторону снимка.

— В ресторане гостиницы «Националь».

— В компании с кем этот англичанин пиршествовал?..

— Личность пока не установил.

— А надо бы. Подключай все каналы.

— С виду вроде бы свой, русский, но общался с Винном исключительно на английском.

— Что при любом раскладе — настораживает. И потом, русский и майор — еще не значит «свой». Порой за этим всплывают две большие разницы.

— Именно поэтому собеседник Винна оказался на снимке, а снимок — на вашем столе.

— Согласен, появление у Винна любого собеседника из наших — уже повод. А ведь, кажется, я припоминаю этого мужичка, — приблизил фотографию к глазам. — Точно, это же тот, как его?.. — нервно пощелкал он пальцами. — Дзиньковский, Маньковский… Фамилия какая-то такая, на польскую смахивает.

— Может, Пальчевский? Был у нас в местечке такой отпрыск белогвардейского ротмистра.

— Пальчевский? Да нет, но что-то похожее. Стоп, вспомнил: Пеньковский! Ну конечно же он, Пеньковский!

— Ну вот, — возбужденно потер ладонями майор. — Ко всему прочему, этот тип уже давно у нас на примете.

— Да погоди ты радоваться, Коровин. Это же сотрудник ГРУ. А кто у кого, в отношениях между КГБ и ГРУ, на большем крючке — еще вопрос. Черт возьми, кажется, мы опять напоролись.

— Почему вдруг «напоролись»? — насторожился Коровин.

— Да потому, что перед нами — всё тот же высокопоставленный службист из ГРУ, который ведает при Совмине научными разработками в основном по линии оборонной промышленности. Если не генерал, то уж точно полковник. Однажды мы уже получили из-за него такой «втык», что еще раз нарываться на эту же растяжку не хочется.

— Считаете, что с Винном он работает по своей, утвержденной свыше, программе?

— При такой должности идти на несанкционированные контакты он бы не решился. Да и с какой стати? Чего ему не хватает, при его-то месячном окладе и связях?

— Тогда в самом деле… — растерянно пробормотал майор. — Могли бы и напороться. Хотя «грушники» тоже хороши. Почему бы не предупредить, что так, мол, и так?..

— Что значит «предупредить»? — посмотрел на него Гвидин, как на местечкового юродивого. — Можно подумать, что мы их когда-либо предупреждали о работе своей агентуры! И вообще запомни: даже мысли о совместных с ГРУ операциях в стенах этих жестко пресекаются. Да и военные всё больше сторонятся нас. Развенчивание культа личности вождя, публикации материалов, касающихся методов руководства Ежова и Берии… Репрессии. Словом, не тебе объяснять.

Лондон. По пути в отель «Маунтройял».

20 апреля 1961 года

Готовясь к поездке в Англию, полковник и впрямь слегка опасался парней из контрразведывательной службы внутренней безопасности ГРУ и совершенно не принимал во внимание опасность, исходящую от КГБ. А ведь Кемпбелл прав: кагэбисты запросто могли проигнорировать и каноны дипломатического иммунитета, и неприкасаемость, дарованную ему службой в военной разведке.

Алекс и так чувствовал себя неловко, словно расхрабрившийся новичок, которого заставили выслушивать наставления видавшего виды профессионала, а подполковник продолжал морально добивать его:

— К тому же начальник Шестого главного управления военной контрразведки КГБ генерал Ивашутин[19] давно нацелен на то, чтобы занять место шефа ГРУ генерала Серова. Существует информация, что он уже числится в резерве на эту должность. Или, может быть, у вас появилась какая-то уточняющая информация?

Кемпбелл притормозил, оглянулся и вопросительно посмотрел на Пеньковского.

— Ничего существенного добавить к этой информации не могу, — решил полковник не искушать судьбу.

— Мы это уже поняли, — поспешил англичанин переключить свое внимание на руль и дорогу.

— Это было сказано не в упрек, — поспешил вмешаться Гревилл Винн. — Мы постоянно будем сталкиваться с какими-то данными, которые потребуют вашего свежего взгляда, уточнений и вообще дальнейшей агентурной проработки.

— И все же я уточню: даже если такие сведения и появлялись, то делиться ими в Союзе не торопятся, дабы не попасться на «распространении