История религий. Том 1 - Иосиф Крывелев

Церковный историк Б. В. Титлинов писал: «Не изменились нисколько, с введением христианства, и наши сословные отношения. Рабство на Руси как существовало в языческое время, так и осталось. Раб не считался по-прежнему как бы за человека: он был собственностью господина, который мог убить его безнаказанно. И опять мы не знаем, чтобы церковь становилась на защиту личности раба и восставала против рабства. Напротив, сами церковные учреждения владели у нас холопами» 43.

Классовая структура общества, или, как выражается Титлинов, сословные отношения, не меняется с появлением новой религии. Христианство не отменило рабства, оно и не могло его отменить. Но существенно, как, впрочем, и указывает Титлинов, что христианство и церковь даже идеологически не оказывали никакого влияния на общественный порядок, они не осуждали его; наоборот, собственным примером церковь, владевшая холопами и эксплуатировавшая их, демонстрировала свое полное приятие рабовладельческого порядка.

Не совершила христианизация Руси переворота и в области нравственного мира человека, в области семейных отношений. «С принятием христианства, — пишет Е. Е. Голубинский, — должны были измениться взгляды, но мало изменились нравы» 44. Многоженство в Древней Руси не было сразу изжито, оно существовало еще ряд столетий после христианизации. Не изменилось и положение рабынь: как при язычестве сожительство рабовладельцев и работорговцев со своими рабынями было общепринятым, так оно осталось и при новой религии. «Русская Правда» оговаривает лишь для тех случаев, когда у рабыни родится ребенок от ее владельца, право на получение свободы для себя и для ребенка после смерти хозяина 45.

Нравственность в быту христианского духовенства не подавала возвышенных примеров мирянам. Целомудренное и трезвое поведение монахов в монастырях было не правилом, а скорее исключением. Некоторые штрихи для характеристики быта черного и белого духовенства вносят те статьи «Церковного устава» Ярослава, которые устанавливают меры наказания для нарушителей норм нравственности. Говорится о случаях, когда «чернець с черницею сдеють блуд…», либо «поп с нею или попадья с чернецемь или проскурница…», либо «поп или чернець или черница упиется без времени (! — И. К.) в посты…», и об аналогичных, очевидно довольно обычных, казусах. Центр тяжести всей проблемы переносится фактически на то, чтобы не выносить в таких случаях сор из избы: судить митрополиту без мирян, а каково будет решение — его дело («судити митрополиту, опрочи мирян, а в что их осудить, волен» 46).

ХРИСТИАНИЗАЦИЯ И КУЛЬТУРНАЯ ЖИЗНЬ РУСИ

Современные церковные публицисты и историки склонны сильнейшим образом преувеличивать значение христианизации Руси для развития культуры древних славян. Дело доходит до заявлений о том, что именно в церкви «родилась русская национальная культура» 47. Для обоснования такой позиции идут в ход утверждения о том, что до принятия христианства восточные славяне стояли на чрезвычайно низком уровне культурного развития, что они, как утверждают белоэмигрантские церковники, «не имели совершенно ничего, ни государственных представлений, ни национального сознания, ни самобытной культуры» 48, ни даже своей письменности. Отсюда недалеко и до утверждений о том, что «Россия создана христианством, православием» 49. Тенденциозный и апологетический в отношении религии характер таких заявлений очевиден.

Отвергая приведенные выше искусственные церковно-апологетические установки, мы в то же время не собираемся отрицать того, что христианизация восточно-славянских княжеств внесла серьезные изменения как в характер, так и в направление развития их культуры.

В отношении материальной культуры дело касается прежде всего архитектуры и строительства.

О языческих капищах и требищах в этой связи мало известно, а то, что известно, не дает оснований приписывать им большую архитектурную ценность. С появлением христианства стали воздвигаться церкви по образцу византийских. Количество их было достаточно велико уже в XI в., хотя число церквей (указываемых для Киева Титмаром Мерзебургским — 400, а тем более летописями — до 700 50), несомненно, сильно преувеличено. Церкви были не только роскошными и великолепными для тех условий сооружениями, но и, что не менее важно, доступными для посещения народными массами. Эстетические вкусы народа обогащались и за счет внутреннего убранства и украшения церквей — икон, фресок, скульптур, и за счет богатого облачения совершавшего богослужение духовенства. Надо полагать, что и на развитие мирской одежды пышные облачения духовенства тоже должны были оказывать некоторое влияние.

Распространение христианства не могло не оказать влияния на развитие духовной культуры.

Прежде всего возникает вопрос о письменности и грамотности. Раньше появление на Руси этого важного элемента духовной культуры приурочивалось именно к христианизации. Но известно, что когда около 860 г. Южную Русь посетил создатель славянской письменности Константин (Кирилл) Философ, он нашел там некоторые библейские книги, написанные русскими буквами («русьскыми письмены»). Известно также, что уже в начале X в. богатыми людьми на Руси составлялись письменные завещания; похоже на то, что в это время тексты договоров, заключавшихся с Византией, записывались не только на греческом, но и на русском языке 51. Открытия советских археологов дают все основания считать, что в X–XII вв. были грамотные люди среди ремесленников и крестьян. Сохранились сделанные мастерами надписи на глиняных сосудах, на ювелирных изделиях, на пряслицах, сапожных колодках и других предметах обихода. Открытия этого рода были сделаны в Киеве, Старой Рязани и других пунктах Юга и Юго-Востока, а в Новгороде найдены знаменитые берестяные грамоты, древнейшие из которых относятся к XI в.52 Эти факты лишают всяких оснований прежние взгляды, по которым грамотность и письменность были на Руси достоянием только духовенства и монашества. Интересно отметить, что церковные историки Е. Е. Голубинский и Б. В. Титлинов немало сокрушались по поводу слабого распространения грамотности среди духовенства того времени, по поводу фактической безграмотности низшего духовенства 53.

Христианизация Руси способствовала распространению грамотности. Христианское богослужение должно было вестись по книгам. Если бы русская церковь могла заимствовать из Византии богослужебные книги только на греческом языке (для русского населения мертвом), то культурное значение их появления было бы ничтожным. Но за 120 лет до этого христианство приняли балканские болгары, которые создали за это время богослужебную литературу на своем языке. Русская церковь унаследовала именно эту литературу, и хотя болгарский язык не был русским, но как славянский он был в какой-то мере доступен русским людям.

Вместе с богослужебной литературой на Русь проникло довольно большое количество переведенных на славянский или, точнее, на болгарский язык богословских сочинений — экзегетических, догматических, нравоучительных, исторических. Здесь и произведения Иоанна Дамаскина, Кирилла Иерусалимского, Григория Богослова, Иоанна Златоуста, Ефрема Сирина, и хронографы Георгия Амартола и Иоанна Малалы и др. Следует, однако, иметь в виду чрезвычайно ограниченный круг читателей этих книг на Руси того времени. Их списки приходили в немногих, а то и в одном экземпляре, так что практически были доступны лишь одиночкам из церковно-монашеской верхушки.

Наряду с переводной литературой должна была появляться и оригинальная. Отметим здесь жанр «поучения», т. е. по существу проповеди, представленный произведениями митрополита Илариона, епископа Луки Жидяты, Кирилла Туровского и др. По мере того как получал распространение культ святых, появлялись их Жития; такие произведения были посвящены князьям Борису и Глебу, Феодосию Печерскому и другим печерским монахам — «чудотворцам». Наиболее важное культурно-историческое значение получил новый литературный жанр, стоявший в той мере, в какой это было возможно в то время, вне непосредственного церковного обихода — летописи.

Книги, как правило, хранились при церквах и монастырях, там создавались библиотеки рукописных книг.

Не следует преувеличивать ту связь, которая существовала между отправлением церковной службы и распространением книжного просвещения. Даже в городах не все церкви располагали богослужебными книгами, в сельских же местностях они вообще были редкостью. Сельские священники, будучи в большинстве случаев неграмотными или малограмотными, совершали службу наизусть, выучив ее предварительно со слов какого-нибудь наставника из бродячих монахов или просто странников.