Город без надежды (СИ) - Дементьева Марина

Смайли не располагал доказательствами, но я сама могла им послужить. Пусть Водяной и не прознал о делах, которые Кристиан проворачивает у него под носом, это не отменяет того факта, что его доверенный человек ставит свои интересы превыше интересов своего хозяина. Держит при себе девчонку, которая тому жизненно необходима. Водяной - не мелкая рыбёшка Смайли, который точит на меня зуб, подозревая в причастности к убийству своего дружка. Водяной протягивает руку и берёт своё, а не отдёргивает ладонь, когда ему ударяют по пальцам.

Я заперла за собой дверь и кулём осела у стены. Самым страшным из того, что удалось подслушать, оказался тон, которым Кристиан разговаривал с Папой. Тон непринуждённой беседы, в меру почтительный, в меру дружественный. Я слушала этот голос, немного приглушённый расстоянием до динамиков, и, зная подоплёку происходящего, могла лишь испытывать ужас от ситуации, в которую раз за разом ставит себя Крис. Уважительно справляться о здоровье, запоминать подробности лечебных процедур, смеяться шуткам... Заставлять губы улыбаться, замедлять биение пульса, вытравлять из глаз ненависть. Видя перед собой... кого? Чудовище, превратившее жизнь одинокого мальчишки в зал ожидания?

Я не смогла задержаться у компьютера и оттого, чтобы не знать, какой оборот может принять этот будто бы дружеский разговор. Кристиан не может отказать прямо. И мне была невыносима сама вероятность того, что он может начать торговаться. Убеждать повременить. Доказывать мою безусловную бесполезность. Слышать, чувствовать, как он поступается своей правдой, теряет себя по частице. Скорее Эсперансу скроет красный песок, скроет до самых высоких шпилей Рая...

Когда щёлкнул замок на двери, я вздрогнула так, словно надо мной передёрнули затвор.

- Это я, - сказал Крис, поднимая меня на ноги. Я боялась смотреть ему в глаза.

- Ничего, Виллоу. Врать не стану - дело дрянь. Но знай, я с тобой.

Я знала. И потому должна была решиться.

Он говорил убедительные и разумные вещи. Я улыбалась, глядя в близкое лицо, не отражающее ни тени сомнений, и молча кивала, не пытаясь вслушиваться. Конечно, не в первый раз. Разумеется, придумает. И почти наверняка удастся получить отсрочку. И да, есть шанс, что выйдет спрятаться.

Крис не отдаст меня. Не отдал бы и прежде и ни за что не отдаст теперь, когда Водяной устал ждать чудес от меня, благополучной и счастливой, и обмолвился о том, что пора применить иной метод. Ведь в прежние разы я находилась в нестабильном психическом состоянии. Хорошая встряска - вот что должно подстегнуть мои способности. Состояние сильного эмоционального потрясения, по его мнению, послужит катализатором процесса. Всего-то нужно "снять предохранитель" - вот как он выразился.

Кристиан не захочет выяснять, какими способами меня будут доводить до "состояния сильного эмоционального потрясения". Его любовь ко мне обернулась слабостью, не силой. Я связывала его по рукам и ногам, отвлекала от действительно важного. Думая, что делаю лучше, разжигая его угасший свет, я поколебала его решимость идти до конца, ни на кого не оглядываясь. Эмбер была по-своему права. Но её правда пришлась не ко времени.

Да, теперь для Кристиана существовали не только смерть и месть. Сквозь стены зала ожидания проступало будущее. Мир после Водяного. Эсперанса, чьё имя перестанет звучать издёвкой. Мир, ради которого Крис готов продолжать борьбу, а не поставить долгожданную точку пулей в лоб.

Но мир этот, хоть и обретал плотность с каждым днём, пока оставался миражом. Даже в помрачении последних дней я пыталась вникнуть в сведения, что приходили по нитям паутины Скай. Кристиан взял передышку, но не настолько, чтобы не быть в курсе всего.

- Девяносто пять процентов ресурсов Эсперансы сосредоточены в руках трёх процентов населения. Как тебе расклад? - Крис стоял, постукивая пальцами по стеклу. С другой стороны стекла лились дождевые потоки. Бесполезная вода, не годящаяся даже для стирки.

Тогда он обращался скорее к некоему невидимому собеседнику, нежели ко мне. По его мнению, меня не должны касаться подобные вещи. Крис сказал однажды, что он для того и есть у меня - чтобы я навсегда забыла о голоде, и страхе, и боли.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

"Почему?" - спросила я.

Он полагал, что нет ничего проще.

- Потому что я сильней. Потому что я люблю тебя.

Я могла сколько угодно витать в облаках, а у Кристиана под ногами всегда была твёрдая почва.

Неделю назад, пока я сонная млела после утренних ласк, он ни с того ни с сего принялся одеваться, собирая разбросанную одежду.

- Куда ты?

- В бордель.

Кристиан как раз натягивал водолазку, поэтому сперва я решила, что ослышалась, и села в постели.

- Куда?..

Он наклонился, чмокнув в кончик носа. Подозреваю, вид я имела донельзя глупый.

- От таких безусловно приятных занятий, - он доверительно кивнул на пододеяльник, который я растерянно прижимала к груди, - бывает, заводятся маленькие мальчики и девочки. Видишь ли, когда я запасался лекарствами, нежелательная беременность не входила в перечень моих предполагаемых напастей.

- И как это связано с посещением борделя?

- Медикаменты в большом дефиците. Всему ведётся учёт. Конечно, я могу заявиться в хранилище и взять то, что мне нужно, но не хочу лишний раз привлекать внимание к подробностям наших взаимоотношений. А там, куда я направляюсь, всё схвачено в смысле избежания последствий, и не станут задавать лишних вопросов. Корин моя давняя...

- Подруга? - хмуро предположила я. При всей железобетонности доводов, совершенно не грела мысль о том, что мой мужчина отправился в публичный дом. Пусть даже и вместо аптеки.

- Моя должница, - договорил Кристиан с почти оскорбительным весельем.

И всё будто бы правильно, но почему-то покоробили его слова о "последствиях". Настолько, что я брякнула какую-то несусветную глупость, вроде того, что ему противны дети.

Кристиан посмотрел на меня без усмешки и неожиданно задал вопрос:

- Виллоу, ты была счастлива в детстве?

Я моргнула. В памяти тотчас сформировался один из первых образов: неосвещённый бункер, голый матрас на полу. Я, двухлетняя, сижу на этом матрасе и почти беззвучно плачу. Отца и матери я уже не помню, Верити и дяди Адама нет рядом, и только согбенный силуэт Паука угадывается где-то в углу. Нянька из него была неважнецкая. Он добросовестно следил за тем, чтобы я ненароком не убилась, а большего от него не требовалось, да он и не способен был на большее. Я и за то благодарна ему до конца жизни.

Я подняла взгляд. Кристиан ждал ответ. Ответ ясно прочитывался на моём лице.

Кристиан присел на корточки, глядя снизу вверх.

- Вот и я тоже. Виллоу, я готов на всё ради нормального будущего для наших детей. Но пока лучшее, что могу сделать, позаботиться о том, чтобы они не появились на свет прежде, чем сумею им это обеспечить.

Тогда я только кивнула, а к моменту, когда он возвратился, уже и думать забыла о том разговоре. А теперь вспомнила. Я сама появилась в жизни Криса прежде, чем это будущее воплотилось. И могу стать причиной тому, что оно не воплотится никогда.

Мне было страшно. И за себя, и за него. Я понимала, чем моё решение обернётся для Криса. Но иначе... будет ещё хуже.

Всю свою жизнь я только и делала, что убегала и пряталась. Всю мою жизнь рядом со мной были люди, окружавшие меня живым заслоном. Крис говорит, что я полна света, но в том нет моей заслуги.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я оставляю его во тьме и могу лишь верить, что сумела разжечь тот свет, что всегда был в нём, просто он не умел его видеть.

Ему хватит силы продолжить путь. И хватит мудрости понять, что я не захотела стать его слабостью. Если для Эсперансы и есть надежда, то это он. А у надежды не должно быть оков.