Ночи Истории - Рафаэль Сабатини

Дебют удался, а поведение самой Иоанны позволило Карлу оживить партию.

Юная королева находилась под сильным влиянием некой Филиппы Катанской, женщины непомерно честолюбивой и злобной. Филиппа, бывшая в юности прачкой, благодаря своему отличному здоровью была взята кормилицей к отцу Иоанны. Сохранившая привязанность своего воспитанника, она постоянно находилась при дворе, потом вышла замуж за богатого мавра по имени Кабане, который получил звание великого сенешаля королевства, а сама — бывшая прачка! — стала одной из первых дам Неаполя. Должно быть, она точно рассчитала, как приспособиться к новым обстоятельствам, иначе не была бы назначена после смерти своего молочного сына наставницей его несовершеннолетней дочери. Впоследствии, чтобы усилить свое влияние на королеву, эта чрезвычайно неразборчивая в средствах властолюбивая особа ухитрилась устроить так, что ее сын Роберт Кабане стал любовником Иоанны.

После смерти своего деда Иоанна сразу же сделала Роберта герцогом Эволи, несмотря на то, что ее благосклонностью уже пользовался красивый молодой Бертран д'Артуа. Таким образом, во главе партии королевы стояли наряду с принцами крови эти трое — Катанезе, ее сын и Бертран д'Артуа.

Как ко всему этому относился Андрей, толком не известно. Возможно, поглощенный заботами о соколах и гончих, он не замечал своего позора. По крайней мере, насколько это касалось Бертрана. Другой человек на месте Карла, возможно, попросту раскрыл бы глаза Андрею. Но Карл был прозорлив. Он предпочитал не торопиться. Его следующий ход зависел от того, что решат в Авиньоне по поводу коронации.

Это решение стало известно в июле 1345 года, и двор воспринял его как гром среди ясного неба. Папа издал буллу о совместной коронации Андрея и Иоанны.

Это решение наносило Карлу шах. Его дядя, кардинал Перигор, сделал все что мог, чтобы воспрепятствовать такому исходу, но в конце концов папа исполнил настойчивую просьбу Людовика Венгерского, который выдвинул веский довод, заявив, что он сам, будучи законным наследником короны Неаполя, согласен отказаться от своих притязаний только в пользу младшего брата. Довод этот он подкрепил вручением папе огромной, по тем временам, суммы в сто тысяч золотых крон; и тотчас же папскому двору стало ясно все в этом запутанном деле.

Решение папы расстраивало игру Карла. Однако он взял себя в руки и начал обдумывать ответный ход, который дал бы ему преимущество. Он отправился поздравлять Андрея и застал его раздувшимся от гордой уверенности в своем триумфе.

— Рад вас видеть, — приветствовал его Андрей. — Я не такой человек, чтобы забыть тех, кто был со мной, когда судьба моя еще не была решена.

— Я надеюсь, — сказал Карл, освободившись от братских объятий, — что вы не забудете и тех, кто был вашим врагом и кто, даже будучи поверженным ныне, предпринимает отчаянные попытки предотвратить вашу коронацию.

В обычно тусклых глазах венгра появился недобрый огонек.

— О ком вы говорите?

Карл задумчиво погладил черную бороду; взгляд его прищуренных темных глаз был печален. Нужно было наметить такую жертву, чтобы друзья Иоанны испугались и сделали выгодные ему ходы.

— Ну, прежде всего, это советник Иоанны, Изерниа. Выкладки этого мерзкого законника подвергают сомнению ваши права на корону. Дальше надо назвать…

Однако здесь Карл сделал многозначительную паузу, умолкнув как бы в нерешительности.

— Кто еще? — вскрикнул Андрей. — Скажите!

Герцог пожал плечами.

— Говоря по правде, их хватает. У вас с избытком врагов среди друзей королевы.

Легкий загар не смог скрыть бледность Андрея. Он сбросил малиновую мантию, как если бы ему вдруг стало жарко, и стоял, подавшись вперед, словно изготовившись к схватке.

— Нет нужды называть их имена, — сказал он жестко.

— Конечно, — согласился Карл. — Но самый опасный Изерниа. Пока он жив, смертельная угроза подстерегает вас повсюду. А его кончина могла бы вызвать панику, которая свяжет руки остальным.

Больше не надо было ничего говорить. Он знал, что сказал уже достаточно для того, чтобы Андрей, мрачный и гневный, посеял ужас в сердцах тех, кто чувствовал за собой хоть какую, самую ничтожную вину, и в том числе, конечно же, в сердце Иоанны.

Андрей посоветовался с монахом Робертом. Доказательств того, что Изерниа опасен, было вполне достаточно, и поэтому он пал от кинжала убийцы, подкараулившего его при выходе из Кастель-Нуово. Карл лично сообщил об этом двору, испугав его.

Тем прохладным вечером придворные прогуливались по прекрасному парку Кастель-Нуово. Приблизившись к ним, Карл коснулся стального плеча Бертрана д'Артуа. Фаворит королевы искоса взглянул на герцога. Зная о связях Карла с Андреем, Бертран относился к нему с неприязнью и недоверием.

— Этот венгерский боров, — сказал Карл, — начал точить свои клыки. Ведь теперь его власть подтверждена святым отцом.

— Мне все равно, — ухмыльнулся д'Артуа.

— Не знаю, будет ли вам все равно, если я добавлю, что он уже успел обагрить кровью эти свои клыки.

Бертран д'Артуа изменился в лице. Герцог продолжал:

— Он начал с Джакомо Изерниа. Десять минут назад тот был заколот насмерть в двух шагах от замка. Я думаю, это только начало.

— Боже! — воскликнул д'Артуа. — Изерниа! Царство ему небесное. — И он перекрестился.

— Царство небесное ждет и многих из вас, если вы позволите этому венгру стать орудием провидения, — сказал Карл с мрачной усмешкой.

— Это угроза?

— Не распаляйтесь и не валяйте дурака. Я предупреждаю. Я знаю, как он настроен. Мне известны все его намерения.

— Да, вы всегда были его доверенным лицом, — насмешливо проговорил Бертран.

— Это так. Но теперь с меня довольно. Я — неаполитанский принц и никогда не пойду на поклон к варвару. С ним можно было славно покутить и поохотиться, пока он был просто герцогом Калабрийским и не чаял стать чем-то большим. Но если он сделается моим королем, а наша госпожа Иоанна — всего лишь его супругой… нет, только не это!

В глазах Бертрана д'Артуа вспыхнула радость. Он схватил Карла за руку и повел вдоль изгороди из виноградной лозы, образовавшей у стены зеленую крытую галерею.

— О, для нашей королевы это — добрая весть! — закричал он. — Она страшно обрадуется, узнав, что вы верны ей.

— Это не так уж важно, — ответил Карл. — Главное — чтобы вы были начеку. Вы и Эволи — в особенности. Конечно, среди намеченных жертв не только вы, но венгр не настолько доверяет мне…

Бертран внезапно остановился. Он смотрел на Карла, и кровь медленно отливала от его лица.

— Я следующий? — спросил он, прижав руку к сердцу.

— Да, вы. Вы следующий. Но не раньше, чем он напялит корону. Тоща он расправится со всеми неаполитанскими дворянами, которые прежде противостояли ему. Неужели вы не понимаете, — он понизил голос, — какое ужасное черное знамя мести поднимет узурпатор перед коронацией? И ваше имя будет во главе списка людей, которых объявят вне закона. Неужели вас это удивляет? В конце концов, он супруг и кое-что знает о ваших отношениях с королевой…

— Замолчите!

— Чушь. — Карл пожал плечами. — Что проку молчать о том, о чем знает весь Неаполь? Разве вы с королевой скрывались? На вашем месте я бы не ждал предостережений. Я-то знаю, на что способен обманутый супруг, когда он становится королем.

— Нужно сообщить королеве.

— Конечно. Лучше, если она узнает все от вас. Идите к ней, пусть примет меры. Но действуйте тайно и осмотрительно. Вы в безопасности, только пока он не надел корону. Но главное, что бы вы ни решили, ничего не предпринимайте здесь, в Неаполе.

И он удалился, Бертран же поспешил к Иоанне. Выходя из сада, Карл остановился и оглянулся. Он искал глазами королеву. И увидел ее — высокую, гибкую девушку. На ней было лиловое шелковое платье; на прелестное, правильной формы лицо, как бы бросала теплый отсвет копна пышных, цвета меди, волос.

Через три дня приближенный королевы, по имени Мелацуо, подкупленный Карлом, сообщил, что брошенное им семя упало на благодатную почву. С целью убийства короля был составлен заговор, который возглавляли Бертран д'Артуа, герцог Эволийский Роберт Кабане и его зятья Терлицуи и Морконе. Сам Мелацуо, которого считали горячим приверженцем королевы, также был включен в компанию заговорщиков. Кроме того, туда входил слуга Андрея, который, как и Мелацуо, был подкуплен Карлом.

На лице Карла появилась довольная улыбка. Игра шла по его правилам.

— Перед коронацией двор выезжает на месяц в Аверсу. Это подходящий момент для осуществления их планов. Намекните им на это.

Коронация была назначена на 20 сентября. За месяц до нее, 20 августа, двор, спасаясь от жары и духоты Неаполя, переехал в более прохладную Аверсу и расположился в монастыре святого Петра.