Сборник Забытой Фантастики №3 - Эдвин Балмер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Одного раза достаточно!
КОНЕЦ
ЧЕЛОВЕК В КОМНАТЕ
Эдвин Балмер
– Потрясающе, Трант.
– Больше, чем просто удивительно! Взгляните в лицо факту, доктор Рейланд, и это поразительно, невероятно, позорно, что после пяти тысяч лет цивилизации наши полицейские и судопроизводство не признают высокого уровня знаний людей более, чем первый фараон, правивший в Египте до строительства пирамид!
Молодой Лютер Трант нетерпеливо отодвинулся от стола, за которым Рейланд завтракал, и неловко закинул одну мускулистую ногу на другую. Неловко и с тем же мятежным нетерпением он запустил пальцы в свои густые рыжие волосы. Его странно разномастные глаза, один скорее серый, чем голубой, другой скорее голубой, чем серый, серьезно посмотрели на своего старшего товарища.
А под его правым глазом (более голубым) крошечное родимое пятно, обычно почти неразличимое, тускло светилось розовым в следствии его напряжения. На колене Трант держал "Чикаго Рекорд Геральд", и по мере того, как он продолжал, его палец скользил по абзацам.
– Послушайте! "В Джексон-парке найдено тело мужчины", шестеро подозреваемых, замеченных неподалеку от этого места, были арестованы. "Похищение или убийство Шлаака", трое мужчин арестованы за это с прошлой среды. "Процесс над Лоутоном продолжается", с вероятностью, что молодой Лоутон будет признан невиновным, восемнадцать месяцев он провел в заключении – восемнадцать месяцев неизгладимой связи с преступниками! И вот главное: "Шестнадцать человек задержаны по подозрению в соучастии в убийстве Бронсона, прокурора!" Вы когда-нибудь слышали о таком карнавале арестов? И добавьте к этому тот факт, что за девяносто три из каждых ста убийств никто никогда не наказывается!
Старый профессор терпеливо повернул свое румяное лицо, увенчанное лысым куполом черепа, к своему молодому собеседнику. В течение некоторого времени доктор Рейланд с тревогой отмечал растущее беспокойство своего блестящего, но вспыльчивого молодого помощника. Но пока он не отпустил его, доктор Рейланд намеревался удержать его в своей психологической лаборатории.
– Пять тысяч лет цивилизованности, – взорвался Трант, – и у нас все еще есть "третья степень"! Мы по-прежнему ставим подозреваемого лицом к лицу с его преступлением, надеясь, что он "покраснеет" или "побледнеет", "задохнется" или "заикнется". И если перед лицом этого грубого испытания мы обнаружим, что он подготовлен или закален настолько, что может предотвратить прилив крови к лицу или слишком заметный ее отлив, если он правильно надувает легкие и контролирует свой язык, когда говорит, мы готовы назвать его невиновным. Не так ли, сэр?
– Да, – терпеливо кивнул старик. – Боюсь, что это так. Что же делать, Трант?
– Что, доктор Рейланд? Почему, вы, я и каждый психолог в каждой психологической лаборатории в этой стране и за рубежом годами играли с ответом! В течение многих лет мы измеряли эффект каждой мысли, импульса и действия в человеческом существе. Ежедневно проводя простые лабораторные эксперименты, чтобы удивить нескольких пялящихся второкурсников, я доказывал то, что если применить их в судах и тюрьмах, можно окончательно доказать невиновность человека за пять минут или осудить его как преступника на основании его собственных неконтролируемых реакций. И даже больше того. Доктор Рейланд! Научите любого детектива тому, чему вы научили меня, и если у него будет хотя бы половина того упорства в поисках следов преступления на людях. что у него есть в отслеживании их следов на вещах, он может раскрыть половину дел, которыми заполнена полиция, за три дня.
– А вторую половину в течение недели, я полагаю, Трант? – порадовался пожилой мужчина энтузиазму собеседника.
– Доктор Рейланд, – ответил Трант более спокойно, – вы научили меня пользоваться кардиографом, с помощью которого можно прочесть влияние на сердце каждого действия и эиоции, как врач читает пульсовую карту своего пациента, пневмографом, который отслеживает мельчайшие показания дыхания; гальванометр, этот чудесный инструмент, который, хотя каждая черта и мускул человека бесстрастны, как смерть, выдаст его через потовые железы на ладонях. Вы научили меня, в ходе научного эксперимента, как человек, не заикающийся и не колеблющийся, и в совершенстве контролирующий свою речь и мимику, обязательно должен показать через свои мысленные ассоциации, о которых он не может знать, следы, которые любой важный поступок и каждое преступление должны оставить неизгладимый след в его разуме.
– Ассоциации? – доктор Рейланд прервал его в этот раз менее терпеливо. – Это всего лишь метод немецких врачей, метод Фрейда, который Юнг использовал в Цюрихе для диагностики причин подросткового безумия.
– Совершенно верно. – Трант проследил глазами за старым профессором, который встал и направился к окну. – Просто метод немецких врачей! Метод Фрейда и Юнга! Неужели вы думаете, что я, используя такой метод, не узнал бы восемнадцать месяцев назад, что Лоутон невиновен? Неужели вы думаете, что я не смог бы выделить среди этих шестнадцати человек убийцу Бронсона? Если когда-нибудь такая проблема возникнет у меня, мне не потребуется восемнадцать месяцев, чтобы решить ее. Я сделаю это меньше, чем за неделю.
Губы доктора Рейланда скривились от этого высокомерного утверждения.
– Здесь мы не сталкиваемся с подобными проблемами, Трант, – сказал он. Он посмотрел на тихую улицу университетского городка. – Самые большие вопросы, которые мы можем дать вам для решения, такие, как этот, – указал он, – Почему такая хрупкая девушка, как Маргарет Лори, выбегает из своей парадной двери чуть позже семи часов этим морозным утром без шляпы или куртки?
– И это тоже я мог бы решить, – ответил Трант. – Но в этом нет необходимост, так как она, похоже, приедет сюда и сама нам расскажет.
Что характерно – еще до того, как перестал звонить дверной звонок или слуга успел ответить, Трант открыл дверь. На лбу девушки, очень белом под массой темных волос, в ее широко раскрытых серых глазах, в напряженных линиях прямого рта и округлого подбородка он сразу же прочел нервозное беспокойство взвинченной женщины.
– Профессор Рейланд, – быстро спросила она, – вы знаете, где мой отец?
– Моя дорогая Маргарет, – старик взял ее за руку, которая сильно дрожала, – ты не должна так волноваться.
– Вы не знаете! – взволнованно воскликнула девушка. – Я вижу это по вашему лицу. Доктор Рейланд, отец не пришел домой прошлой ночью! Он не прислал ни слова.
Лицо Рейланда стало
