Протокол 'Второй шанс' - slip

ушел назад к себе. По правде, я к тому моменту уже сама себя убедила, что мне просто приснилось невесть что, а я до конца не проснувшись перепутала сон и явь, но… Стоило ему ступить за порог — в стене заскреблось в несколько раз громче. Кажется, я даже пару раз слышала удары, — она всхлипнула и замолчала, переведя взгляд обратно на свои ноги.

Не зная, что еще сделать, Атия ободряюще похлопала ее ладонью по плечу:

— Может быть тогда обряд не сработал, потому что дух сам ушел до того, как мой сын его провел? — ее предположение было диким, лемуры не могли уйти самостоятельно, не завершив своей мести, но Скрибонию нужно было как-то успокоить.

— Может быть. Не знаю. А может быть я просто сошла с ума, — в широко раскрытых глазах Скрибонии стояли слезы, — Понимаешь, я не могла заснуть до утра, дух все продолжал буйствовать, и утром я позвала мужа к себе. Я… Понимаешь, я слышала звуки? Понимаешь? — из прически Скрибонии выскочил локон, а взгляд ее был отчаянным.

— Понимаю, — согласилась Атия, не вполне понимая, куда она клонит.

— Я слышала, а Август нет, — припечатала ее Скрибония, — Он не слышал совсем ничего и, хоть и пытался меня успокоить, счёл, что я обезумела, — я видела это по его глазам. Потом к нему пришел Марк Агриппа, рассказал что-то про кого-то баламутящего ветеранов. Август строжайше запретил мне в ближайшие несколько дней покидать дом без него или хотя бы без свиты гладиаторов, и они ушли. С тех пор он появился дома едва ли два раза, и то только для того, чтобы поспать, а я… Я смалодушничала. Без него мне было до жути страшно заходить в свою комнату, поэтому я заняла одну из гостевых спален, — бушевание духа там тоже слышно, но не настолько сильно, — и выставила у дверей своей нескольких вооруженных рабов. Я дура, да? Как рабы смогут остановить духа? — вымученно улыбнулась она.

— А рабы его слышали? — уточнила Атия как только у нее появилась возможность вставить хоть слово.

— Кого? Духа? — удивленно посмотрела на нее Скрибония. Она кивнула, — Слышали. Они даже не хотели стоять в карауле возле моей комнаты, так он их пугал.

— Если рабы тоже его слышали, ты совершенно точно не обезумела, брось эти глупые мысли, — ободряюще улыбнулась Атия.

— А как же…? — Скрибония удивленно посмотрела на нее.

— Август? — уточнила Атия, — Ну мало ли, может быть действительно не расслышал. Он когда чем-то сильно занят, становится ужасно невнимательным.

Другого объяснения выборочной глухоте сына она не видела.

С лица Скрибонии словно спала темная вуаль, и она улыбнулась — первый раз за сегодня облегченно, а не наиграно.

— И что было дальше? — легонько подтолкнула ее Атия к продолжению рассказа.

— Пока больше ничего, — отозвалась Скрибония, — Август дома не появлялся, дух продолжает шуметь. Наши рабы-германцы даже принесли пару зайцев в жертву на алтаре своим богам, чтобы он замолчал, но без толку.

Атия теперь с опаской косилась на дверь в ее спальню, но вслух ничего не говорила.

Ей были больше по душе материальные враги — легионеры, наемники, бандиты, без разницы. Она знала, что делать в таких случаях — выставить вокруг дома охрану, вооружить рабов и нанять гладиаторов — и снова можно будет спать спокойно. Неупокоенные духи, которых не берут обряды изгнания, пугали ее куда как больше.

— Еще и из дому выйти не могу, — продолжала жаловаться Скрибония, — Сижу здесь одна, как дикарка. Я понимаю, что Август обо мне беспокоится, но все равно…

Атия горько усмехнулась про себя. “Беспокоится”? Бедная наивная Скрибония. Любви в их браке не было совсем, один только политический расчет — а сын был не из тех людей, которые могут и, что самое главное — хотят обернуть оный расчет в дружбу или любовь.

— Атия, что там происходит? — Скрибония внимательно посмотрела на нее, — Я слышала, как рабы говорили, Антоний высадился в Брундизии и со дня на день приведет войска к Городу.

— Глупости, — рассмеялась Атия, вынырнув из мыслей, — Это они все сами придумали. Нигде Антоний не высаживался, уж поверь мне — будь иначе, я бы уже об этом знала. Но воду в Городе мутит определенно он.

— Да, я знаю. Август мне рассказывал про его провокатора, сорвавшего жертвоприношение в честь Божественного Юлия. Рабы между собой перешептываются, что на самом деле это был вовсе не наемник Антония, а очень даже сам Цезарь, представляешь? Какая глупость! — воскликнула Скрибония.

Похоже, душевное спокойствие полностью к ней вернулось.

— И не говори! — горячо согласилась Атия, — Люди не могут возвращаться из мертвых. Чего эти варвары только не выдумают!

Несмотря на пессимизм Скрибонии, ожидания Атии все-таки оправдались. Спустя несколько часов, когда Солнце уже перешло грань зенита, дверь дома открылась — и из атрия раздался голос сына, спешно раздающего приказы рабам. Стоило Атии показаться из сада, он замер и удивленно посмотрел на нее:

— Мам? Мам, ты что здесь делаешь?

Рядом с ним стоял кучерявый грек-раб, который тоже замер и перевел взгляд на нее. Двое ликторов за его спиной безучастно ждали приказов.

— Я что, не могу захотеть проведать своего сына? — Атия пыталась выглядеть как можно более благопристойно, но ее не хватило надолго и, широко улыбнувшись, она заключила сына в объятья, — Ты так давно ко мне не заходил, я так соскучилась, Гай!

Сын вздрогнул и спешно прошептал:

— Мам, ну мы же уже говорили об этом. Это больше не мое имя. Если не хочешь называть меня Августом, называй хотя бы Цезарем. Чего стоят все указы, если их даже моя собственная мать игнорирует?

Атия слегка отпрянула и, продолжая держать ладони на плечах сына, прошептала:

— Извини, я просто никак не могу привыкнуть, — а затем махнула рукой, приглашая его в триклиний, — Пойдем, пообедаешь с нами со Скрибонией. Ты так исхудал!

Сын всегда отличался худощавым телосложением, и сейчас, после всех переживаний и бесконечных военных походов, казалось, был недалек от того, чтобы стать невидимым на просвет.

— Мам, я занят. Заскочил буквально на две минуты, забрать рабов. Мне надо идти, — пытался увильнуть он, но Атия не собиралась больше поддаваться на уговоры и настойчиво увлекала его за собой, пока он не сдался, — Хорошо. Ладно, мам, будь по-твоему. Леарх, — обернулся он к кучерявому рабу, — Иди отнеси все сам, передай ему, что я потом подтянусь.

Глаза раба расширились в удивлении, но он подчинился. Когда они с сыном скрылись в саду, она услышала, как хлопнула входная дверь.

— Сынок, что у вас здесь происходит? — стоило