Доказательство любви - Кортни Милан

– Надо думать, – тихо заметил Гарет. – Я был слишком занят, наслаждаясь тобой.

Проклятая тишина. Он сказал слишком много.

Гарет прекрасно знал, как поступить, если бы он хотел сохранить свое достоинство, – встать, собрать в темноте одежду и покинуть эту комнату. И пусть она получает прощание, на котором так настаивает. Однако едва в нем начал угасать огонь желания, что-то гораздо более сильное и примитивное родилось в нем. Его кожа стремилась касаться ее, его руки жаждали сжимать ее в объятиях. Он хотел ощущать, как вздымается и опадает ее грудь с каждым ее вдохом и выдохом, хотел чувствовать, как она прижимается к нему в прохладной темноте, хотел гладить ее кожу, покрытую бисеринками пота, пока они не испарятся в его горячей ладони.

Зажатое в тиски высокомерием и желанием, его тело, казалось, погрузилось на миллионы лет назад, в пору геологических образований, зажатое в расплавленной огненной лаве. Скалы могли разбиваться в каменную крошку в наступившей тишине. Мгновения превращались в геологические эры.

– Тебе не следует чувствовать никакой ответственности, – прошептала она едва слышно. – И тебе не надо бояться, что я буду докучать тебе просьбами.

– Я боюсь только того, что слишком утомлен, чтобы куда-либо двигаться. – Он расслабил усталые мышцы спины.

– Лорд… Гарет?

У него по-прежнему не было слов, чтобы ей ответить. Он неразборчиво пробормотал что-то и приобнял ее бедро, будто в полусне. Она застыла подле него, словно изготовившаяся к прыжку испуганная кошка. Потом она со вздохом села на кровати, укутав его одеялом. Шаткое ложе накренилось, когда она встала. Раздался звук льющейся воды. Спустя несколько минут она устроилась рядом с ним, ее кожа была обжигающе прохладна. Дженни постепенно расслабилась, ее дыхание стало медленнее.

Он был в безопасности. Она была рядом. Решения могли подождать до утра.

Когда же возбуждение полностью покинуло его, он осознал, что последние его слова были не такой уж неправдой. Несколько бессонных ночей и треволнения недавнего вечера дали о себе знать, сковав смертельной усталостью его члены. И Гарет провалился в глубокий сон.

Глава 13

Дженни проснулась от хриплых возгласов лондонского утра. Располагавшийся неподалеку рынок уже жил своей шумной и крикливой жизнью, соседние улочки постепенно заполнялись рабочим людом. Ей было тепло.

Лорд Блейкли сжимал ее в объятиях. Он не ушел ночью, как она того ожидала. Он по-прежнему был рядом. Дженни горячо взмолилась, чтобы их прощание не оказалось слишком неловким.

Потом она открыла глаза. Он лежал со своей стороны, рассматривая ее пристальным, задумчивым взглядом. Его рука покоилась на ее обнаженном бедре, его растрепанные ото сна волнистые волосы создавали впечатление ленивого самодовольства. Сколько же он так на нее смотрит?

Она почти не видела его черты во вчерашней ночной темноте. Возможно, это и к лучшему. Даже такой его растрепанный и слегка неряшливый вид заставил ее сердце биться быстрее. Его глаза. Она бы не смогла вчера заниматься с ним любовью, если бы эти глаза так же неотрывно смотрели на нее.

Прежде чем она задумалась о приветствии, он нагнулся и поймал ее губы.

В его поцелуе не было сомнений, не было и смущения в его движениях, в том, как он потянулся к ней. Его руки обняли ее шею, и нежный пушок его груди слегка щекотал ее обнаженную грудь. Ее губы раскрылись. Его руки скользили по ее плечам, нежно лаская ее тело. Она потянулась в ответ, ее тело постепенно оживало. Он поцеловал ее в шею.

Дженни хотела бы быть столь же уверенной в себе. Но это – последний раз, когда он касался ее. Последний раз, когда она касалась его. Лорда Блейкли. Гарета. Кем бы он ни стал для нее, сложись ее жизнь иначе, она понимала сейчас одно – в последний раз она видит в нем любовника.

Был и риск.

Дженни закрыла глаза и сомкнула губы, думая о нем. Риск? Она могла забеременеть. Но на ее банковском счете было четыре сотни фунтов, надежная защита против подобного будущего. Деньги, если ими правильно распорядиться, помогут справиться со всеми сложностями.

И у нее будет ребенок. Некто, о ком можно заботиться, кого можно растить. Ребенок, которого она никогда не покинет, что бы ни решил целый мир.

Риск? Нет, Гарет снова будет ее.

Это был именно тот риск, которого она желала бы сейчас от него. Возможно, больше она уже никогда не испытает подобных ощущений. Она безумно жаждала снова обрести его в своих объятиях.

Дженни закрыла глаза и вся отдалась нахлынувшим чувствам. Его прикосновения горячили ее плоть. Он взял в руку ее грудь и поцеловал. Ее сосок затвердел от его нежных прикосновений, и горячая дрожь охватила все тело.

О, как бы она хотела, чтобы существовал способ сохранить эти ощущения, превратить их в сладостный эликсир любви. Так, чтобы она могла потом доставать их оттуда, капля по капле, год за годом. Если бы ей удалось заключить в стеклянный флакон этот момент – чувство соприкосновения с его телом, сладкий вкус его губ, едва разгоравшийся огонь желания, постепенно сменявший теплый комфорт ленивых объятий и грозивший перерасти в пылающее пламя любви – она бы уже никогда в жизни не чувствовала себя покинутой и неудовлетворенной.

Он оторвался от нее. Дженни открыла глаза. Он смотрел на нее прищуренным взглядом, опираясь на свои локти. В окружавших его золотых лучах солнца она могла рассмотреть его обнаженное тело. Мягкий пушок рыжевато-коричневых волос, на тон светлее, чем волосы на голове, покрывал его грудь. Его худощавое тело, с тугими, сильными мускулами. Взгляд ее скользнул вниз, дальше, где в темном облаке волос мелькнул его возбужденный мужской орган. Его вид всколыхнул в ней ощущения, которые он доставил ей прошлой ночью.

– Дженни, – спокойно произнес Гарет, – будь добра, оставайся со мной, когда я тебя целую.

Громкий звук его неожиданно мрачного голоса испугал ее.

– Я и так с тобой. – Но ее с ним не было. Она собирала в драгоценный флакон сладостные мгновения.

– Тогда обними меня. Не лежи с полузакрытыми глазами. Если бы я хотел бессловесную фарфоровую куклу, то подыскал бы себе в жены какую-нибудь покорную графскую дочку много лет назад.

Дженни положила руки ему на плечи.

Существовал и гораздо более серьезный риск, чем опасность возможной беременности. Риск, от которого не защитит никакая сумма денег. Бессловесная фарфоровая кукла не выложит сердце на стол. Его объятия, его прикосновения заставляли ее чувствовать себя так, будто она драгоценна, будто что-то значит для него. Опаснейшее чувство.

Что бы ни происходило между ними за эти несколько последних недель, оно было сильным. Временами ранящим и причиняющим боль. Потребовалась всего лишь одна ночь, начавшаяся с невероятных и искренних его извинений и закончившаяся невероятной любовью, чтобы превратить силу этих недель в мягкое золотистое пламя.