Когда гаснут звезды (ЛП) - Маклейн Пола

— Не помню, чтобы здесь шел дождь в начале июня, — говорит Уилл. — Но мы сразу же свяжемся с Национальным центром климатических данных.

— Он убил ее здесь или просто нужно было место, чтобы разобраться с машиной и телом? — спрашиваю я, хотя знаю, что не получу ответа. Мы ничего не узнаем, пока не поступят результаты вскрытия и отчеты с места преступления, а может быть, и тогда.

— Давайте начнем прочесывать всю территорию, — говорит Денни. — В этих лесах есть домики рейнджеров и хижины для туристов. Если он привез Шеннан сюда на ее машине, как он выбрался, если его здесь не ждала машина? Или живет где-нибудь на территории заповедника?

— У него мог быть сообщник, — бросает Уилл. — Это одна из теорий с девушкой Клаас. Что там тоже был водитель, кто-то, кто остался в машине, в то время как другой вошел, чтобы забрать Полли.

— Возможно, — вынуждена признать я, в то время как внутри более громкий голос говорит мне: «Нет». То, что это один парень, у которого достаточно сил, чтобы поднять тело в багажник, и достаточно навыков, чтобы справиться с серьезным пожаром в лесу, он хорошо знает. Может быть, он рейнджер, как предположил Денни. В любом случае, если это тот же парень, который похитил Кэмерон в конце сентября, он ждал четыре месяца, прежде чем снова начать охоту. Я не могу не задаться вопросом, может ли Кэмерон тоже быть в этих лесах, спрятанная где-то поблизости? Продолжается ли ее мучительное испытание, или мы уже опоздали?

Я снова смотрю на машину, последнюю остановку, незамеченную. Думая о фотографиях в бумажнике Карен, о ее истории с косой в виде рыбьего хвоста. Ничто в багажнике не похоже на девочку, которая когда-то хотела быть диснеевской принцессой. Но это Шеннан, я знаю это. И ее пытали, прежде чем уничтожить.

— 51-

Я не была в Монтгомери Вудс с тех пор, как была подростком. Была поздняя весна и тепло, один из редких выходных дней Хэпа. Он вывез нас из Мендосино по дороге Укия-Компче, одна рука на руле, другая в окне. В нескольких милях от государственного заповедника, на узкой и узкой дороге Орр-Спрингс, он остановил свой «Субурбан» на обочине и заглушил двигатель. Затем он схватил рюкзак с задней двери, плеснул немного воды из своей походной фляги и повел нас прямо в лес, где на многие мили не было тропы.

Идти было тяжело, как раз так, как нам обоим нравилось. Я поползла за ним, ветки пронзали мои джинсы, атаковали мои руки, паутина путалась в моих волосах и тянулась по лицу. Но через некоторое время я смогла подстроиться под его походку. Мои ноги год от года становились сильнее, а мои навыки улучшались в геометрической прогрессии. Если в десять лет я была осторожной тенью Хэпа, то к пятнадцати я была ловкой и умелой.

Сезон цветения горного лавра подходил к концу, белые и розовые звездообразные гроздья рассыпались тонкими слоями, покрывая землю, как отработанное конфетти. Через густую рощу из них мы спустились в небольшую долину, где растительность сменилась папоротниками и виноградными лозами прибрежного луга и издавала болотистый запах. Направляясь на юг вдоль зеленого края луга, мы прошли еще с полмили или около того, пока не наткнулись на густые заросли ольхи, а затем на широкую, тихую рощу красного дерева. В центре возвышался гигант, от которого у меня защемило в шее, когда я посмотрела вверх, чтобы увидеть, какой высоты он достиг.

— Некоторые скажут, что это самое высокое дерево в мире, — сказал Хэп. Он был в своей униформе выходного дня, синей фланелевой рубашке, джинсах и коричневом фетровом стетсоне. Его широкие, с серебристым отливом усы шевелились вместе со ртом. — В Гумбольдте есть еще одно, которое может быть выше.

— Какой оно высоты? — спросила я.

Он посмотрел вверх вдоль поверхности ствола, который был слегка покрыт шерстью там, где волокна торчали, как пучки волос, красно-коричневые и почти человеческие. Наполовину про себя он сказал:

— Неужели знание так важно? Если что-то заходит так далеко, несмотря на все, что Вселенная бросила на это, может быть, мы должны просто сказать спасибо.

Как обычно, он был прав. Я последовала за стрелой ствола к далекому клочку неба, мандале бледно-голубого, темно-зеленого и ржавого цветов.

— Ты знаешь, где находишься? — тихо спросил он.

— Монтгомери Вудс?

— Что ты слышишь? — Именно тогда я поняла, что мы начали один из его тестов на выживание, просто для развлечения, но и совершенно серьезно.

Я напряглась, затем замерла.

— Деревья звучат так, как будто они шепчутся.

— Они могут сказать тебе, как вернуться к машине? Ты обращала внимание, пока мы шли?

— Я так думаю.

— Допустим, ты заблудилась, а меня здесь нет.

— Но ты есть.

Он улыбнулся.

— Нет. Что ты станешь делать?

— Поищу тропу еще раз, — предложил я. — Поищу воду.

— Какую?

— Тропу.

Он не сказал ни да, ни нет. Выросшая в чужих домах, я была искусна в чтении лиц и угадывании чувств, проецируя себя на других, но с Хэпом это никогда не срабатывало. Он был слишком глубоким и слишком тихим, слишком замкнутым в себе. Что это была за песня о том, что люди — это скалы и острова? Хэп не был ни тем, ни другим. Он был своей собственной дикой местностью.

— Который сейчас час? — спросил он.

Я посмотрела вверх сквозь навес, чтобы определить угол падения солнца. Я предположила, что мы вышли из машины около трех и шли час или чуть больше.

— Четыре пятнадцать. У нас полно времени до наступления темноты.

Редкая улыбка.

— Может быть, так и есть.

Я закрыла глаза и ощутила окружающее другими чувствами, не двигаясь, пока не начала слышать то, чего не было мгновением раньше — дрожь листа, превращенного в паутину, воду, движущаяся под землей струйкой, которая толкается и вздыхает. Было и еще кое-что. Помимо всего этого, помимо того, что я действительно могла слышать, если бы я собиралась проанализировать это рационально, звук двигателя, машин. Цивилизацию.

— Думаю, я знаю дорогу.

Он позволил мне вести себя оттуда, из рощи и через красную ольху, следуя указателям, которые незаметно, почти незаметно показывали мне, куда идти. Некоторые промежутки между деревьями выглядели иначе, чем другие, пробуждая мою память, предупреждая меня о ориентирах в белых полосах грибов, в лишайнике и во мху. Был солоноватый запах луга, влажный воздух, когда мы приближались к папоротниковому лесу, цветущий горный лавр в полупрозрачном розовом ковре. Несколько раз я сбивалась с пути, но Хэп не сказал ни слова. На этот раз он вообще не собирался мне помогать, и это тоже было не из упрямства, а из любви. Он хотел показать мне, что я могу это сделать. Что я была компетентна и находчива. Что я могу доверять себе так же, как он научился доверять мне.

Когда мы наконец добрались до машины, я наблюдала, как Хэп загружает свой рюкзак обратно в машину. Уверенные движения его рук и спокойная сосредоточенность. Здесь было самое высокое, самое прямое дерево, которое я когда-либо знала. Когда он повернулся обратно, я сказала:

— Спасибо.

— 52-

На следующий день приходит эксперт с отчетом о вскрытии. Способ смерти: насильственное убийство, удушение. Перелом подъязычной кости и повреждение мягких тканей шеи подтверждают это. Следы лигатуры указывают на длительное связывание.

— Когда Кертисы услышат, они сойдут с ума, — говорит Уилл, как только ввел меня в курс дела. — Конечно, они будут задаваться вопросом, будет ли Кэмерон следующей.

Мы в его кабинете, оба дрожим от постоянного стресса и слишком большого количества кофеина. Последние двадцать четыре часа были такими изматывающими и расстраивающими, что я едва помню поцелуй в его квартире. Как будто этого никогда не было, и это большое облегчение. У нас и так хватает забот.

— Удушение — это почти всегда сила, — говорю я Уиллу. — Требуется так много силы, чтобы прикончить кого-то таким образом. Вы можете видеть их глаза и чувствовать запах их дыхания, зная, что в любой момент можете остановиться и пощадить их. Или нет.