Из СМЕРШа в ГРУ. «Император спецслужб» - Александр Вдовин

Американские дипломаты-разведчики, присутствовавшие на параде, высоко оценили машину. В Центр сразу же полетели шифровки, – в Советской России появился супербомбардировщик, и он способен достичь американского побережья. Но американская разведка не знала, что на обратный путь к своему аэродрому у этого бомбардировщика не хватит сил, – в то время еще не была отработана система дозаправки самолета в воздухе.

И началось…

Фотографии М-4 стали тиражировать во всех газетах и журналах, запугивая население «краснозвездным ястребом».

Аллен Даллес: «В 1954 году появились свидетельства того, что СССР производит тяжелые межконтинентальные бомбардировщики дальнего радиуса действия, сравнимые с нашими В-52… Все это привело в нашей стране к предположениям об отставании по бомбардировщикам…»

Американцы стали прессинговать территорию СССР в целях добычи сведений о расположении заводов, КБ и аэродромов, на которых базируются советские тяжелые бомбардировщики. Основной упор делался на возможности «радиоэлектронных ушей». Тот же Аллен Даллес подчеркивал:

«…Мы чувствуем, что научная сторона сбора разведывательной информации должна быть доведена до такого уровня, когда радары и электронные приборы будут иметь тенденцию занять место разведчицы Маты Хари…»

Янки неоднократно пытались использовать нашу территорию для размещения своей радиоэлектронной техники для сбора шпионской информации. Одна из таких первых операций была проведена американской разведкой в 1955 году. Наша контрразведка перечеркнула планы заокеанских негостеприимных путешественников.

А было это так. Группа дипломатов США запланировала посетить Волгоград. В КГБ поступили данные о том, что американцы везут с собой портативное радиоэлектронное оборудование неизвестного предназначения. Доложили руководству Комитета. Было решено захватить американских разведчиков в Волгограде с поличным. Операцией по задержанию разведчиков США руководил Петр Иванович Ивашутин.

За «путешественниками» велось круглосуточное наблюдение. Когда американцы прибыли в город и разместились в «нужном» чекистам номере гостиницы, то в ходе проведения оперативно-технических мероприятий стало ясно, что они «расчехлились» и стали собирать переносной радиоэлектронный модуль. Тут же их и накрыли чекисты…

Технические специалисты Генерального штаба и советской военной разведки так оценили этот «портативный агрегат»:

«…Аппаратура предназначена для решения задачи нового, ранее не встречавшегося вида агентурной технической разведки. Аппаратура позволяет вести предварительную разведку импульсных, радиолокационных, радионавигационных станций и систем управления реактивным оружием. Разведывательные данные, получаемые с помощью этой аппаратуры, являются исходными и в совокупности с другими разведывательными сведениями имеют большое значение для разработки технических средств подавления нашей радиолокационной системы в ходе боевых действий…

Работа разведчиков с указанной радиоаппаратурой представляет серьезную опасность для обороноспособности нашей страны…»

Спустя годы мы понимаем, что гонка вооружений была выгодна нашему противнику. Его финансово-экономический потенциал был значительно выше нашего. Его промышленность бурно развивалась, ликвидируя безработицу. Нам же она была невыгодна, т. к. деньги нужны были и для сельского хозяйства, и для промышленности, и для культуры, и для социального сектора. Но у политиков не хватило ума, у ученых прозорливости, а у аналитиков и руководителей КГБ ни того, ни другого, ни третьего.

Первым Председателем КГБ при СМ СССР с 1954 по 1958 год был И. А. Серов, которого хорошо знал Хрущев еще по работе на Украине, поэтому он ему доверял больше, чем кому-то.

Как уже известно, возвратившегося с Украины в июне 1954 года Петра Ивановича Ивашутина назначают заместителем председателя КГБ при СМ СССР. В этой должности он становится куратором многих подразделений Комитета, в том числе отвечающих за контрразведывательное обеспечение особо важных государственных объектов и Вооруженных сил СССР.

О человечности Ивашутина вспоминал военный контрразведчик Борис Сыромятников:

«Вот один из эпизодов, характеризующих Петра Ивановича как руководителя и как человека. В бытность его заместителем руководителя 3-го главка (а я в то время был старшим оперуполномоченным в этом Главке), в один из дней он срочно вызывает меня в кабинет. По прибытии с ходу предлагает мне дать заключение по поступившему из Ленинграда делу, по которому следует, что он у министра обороны Н. А. Булганина должен получить санкцию на арест одного специалиста. Речь шла о крупном конструкторе надводных боевых кораблей.

Действительно, по замыслу Петр Иванович должен был получить санкцию на арест у Булганина.

Зная Булганина, можно не сомневаться, что такую санкцию он дал бы без промедления (арест был согласован: начальником отдела контрразведки Балтийского флота контр-адмиралом Мозговым, прокурором Ленинграда и первым секретарем Ленинградского горкома и обкома ВКП(б)). Очевидно, что это дело вызвало сомнение у Ивашутина. Дело было очень объемистое.

Ознакомившись с делом, я пришел к твердому убеждению, что никаких оснований для ареста этого конструктора нет. Никакой антисоветской агитацией, даже по меркам того времени, он не занимается. Он лишь высказывает в узком кругу нестандартные мысли…

Вместо того чтобы побеседовать с конструктором, руководство отдела контрразведки пошло по пути накапливания таких высказываний.

В тот же день я доложил Ивашутину свои соображения по этому делу:

«Арест талантливого конструктора не обоснован, он не способен нанести вред нашей оборонной промышленности. Что в наших интересах: сохранить крупного конструктора или получить непригодного к физическому труду заключенного?»

Я вынужден был ставить так вопрос, поскольку не мог не считаться с расширительным понятием «антисоветской агитации», хотя я его взгляды не разделял.

Ивашутин с моей оценкой этого дела согласился и при мне лист с собранными основаниями на арест перечеркнул. Это было непростое решение. Ивашутин пошел против ленинградского прокурора, партийного руководства, конечно, с мнением Мозгова он мог не считаться. Мозгов был ему подчинен, решение это принял необоснованно и поспешно, поставив Ивашутина в затруднительное положение. Это был период торжества «рюминщины».

Проявленный в данном случае взвешенный и смелый подход был весьма характерен для Ивашутина. Он являлся новатором в деле разумной и эффективной организации защиты секретов. Как зампред, он был в тягость карьеристам шелепиным, семичастным, циневым, занимавшим высокие посты при крайне ограниченном умственном багаже…»