Из СМЕРШа в ГРУ. «Император спецслужб» - Александр Вдовин

8 февраля 1954 года произошло для чекистов знаменательное событие. В этот день было принято решение Президиума ЦК КПСС о выделении органов государственной безопасности из Министерства внутренних дел. А Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 марта 1954 года образуется Комитет государственной безопасности при Совете министров СССР.

Новому ведомству в лице КГБ были нарезаны основные задачи:

а) ведение разведывательной работы в капиталистических странах;

б) борьба со шпионской, диверсионной, террористической и иной подрывной деятельностью иностранных разведок внутри страны;

в) борьба с вражеской деятельностью всякого рода антисоветских элементов внутри СССР;

г) контрразведывательная работа в Советской Армии и Военно-морском флоте;

д) организация шифровального и дешифровального дела в стране;

е) охрана руководителей партии и правительства.

Именно этим нормативным актом и руководствовались чекисты в течение четырех последующих лет, пока власти не приняли «Положение о КГБ при СМ СССР». Оно было утверждено Президиумом ЦК КПСС 23 декабря 1958 года и введено Постановлением СМ СССР от 23 декабря того же года.

Положение предусматривало следующие функции:

а) разведывательная работа в капиталистических странах;

б) борьба со шпионской, диверсионной, террористической и иной подрывной деятельностью;

в) борьба с враждебной деятельностью антисоветских и националистических элементов;

г) контрразведывательная работа в СА, ВМФ, ГВФ, ПВ и в войсках МВД;

д) контрразведывательная работа на специальных объектах, особой важности объектах промышленности и на транспорте;

е) охрана государственных границ;

ж) охрана руководителей партии и правительства;

з) организация и обеспечение правительственной связи;

и) организация радио-контрразведывательной работы.

В 1956 году он становится уже первым заместителем председателя КГБ СССР и исполняет эти обязанности до 1963 года. Такого взлета он не ожидал. Кто повлиял и что повлияло на его назначение, никто из сотрудников не знал. Конечно, Ивашутин не первый день в политике, он хорошо понимает, что на эту должность назначают с согласия Политбюро КПСС, а там первая скрипка Н. С. Хрущев, и ему надо делать выводы самому. Но зато мог ответить, за что его повысили, во всяком случае, догадывался, – за многолетний ратный труд. Перед войной, на войне и в войне после войны…

В разработке и создании «Положения о КГБ при СМ СССР» П. И. Ивашутин, будучи с 1956 года первым заместителем председателя Комитета, принимал самое непосредственное участие. Разработчики ему приносили в кабинет порой «сырые» куски документа, и ему приходилось вникать в их суть и править, доводя содержание документа до правовой кондиции.

В одном из пунктов этого документа указывалось, что «…Комитет государственной безопасности и его органы на местах призваны бдительно следить за тайными происками врагов Советской страны, разоблачать их замыслы, пресекать преступную деятельность империалистических разведок против Советского государства…»

Ничего тоталитарного, ничего агрессивного в этих четких, отточенных фразах не было, они отражали смысл защиты и наступательность в получении информации о планах неприятеля, т. е. объяснимых функциях любого государства, любого политического режима в мире.

Американский же закон о национальной безопасности, принятый в 1947 году, впитал в себя большую часть рекомендаций ястреба «холодной войны», будущего директора ЦРУ Аллена Даллеса. После его принятия раздавалось все больше и больше голосов, призывающих к тому, чтобы США не только располагали возможностями собирать и анализировать разведывательные данные по проблемам «холодной войны» с Советским Союзом, но и создавали механизм, позволяющий вести политические и полувоенные сражения. Понятие «политические сражения» ясно, – это идеологические диверсии. А что такое полувоенные сражения? Это уже, по откровениям директора ЦРУ того периода Л. Колби, боевые столкновения и планы политических убийств иностранных лидеров в ходе организаций заговоров. Весной 1948 года Белый дом считал, что война с Советской Россией на пороге. В умах американских контрразведчиков и разведчиков на этот счет не было никаких сомнений. Враг – Советский Союз, и его надо уничтожить вместе с вооруженными силами, наукой и культурой. Они рассматривали себя такими же участниками американского крестового похода против Сталина, а потом против Хрущева, Брежнева, Андропова и так далее, а по существу против всего нашего народа, как и против Гитлера.

В нашем «Положении…» ничего подобного не было, а была четкая аргументация государственной безопасности страны. За разработкой этого фундаментального документа просматриваются твердость характера, исполнительность, организаторские способности, работоспособность и, естественно, кругозор исполнителей.

Надо заметить, что назначение Ивашутина на эту должность в центральном аппарате КГБ было связано с дальнейшим обострением советско-американских отношений, усилением интереса американской разведки к государственным и военным секретам Советского Союза. Климат этих отношений действительно был «холодным». Разведслужбы США пытались добыть сведения о советском военно-экономическом потенциале любой ценой: шантажом, обманом, угрозами и другими недобросовестными методами. Ставка делалась на запугивание хозяев Белого дома и выбивание, таким образом, лишних денег для своего ведомства.

Так, в период руководства американской центральной разведкой ее глава контр-адмирал Р. Хилленкоттер настолько переоценил и преувеличил возможности СССР по созданию атомного потенциала, что еще в 1947 году доложил президенту США Гарри Трумэну, что Советская Россия к 1955 году будет иметь 50 больших атомных бомб, что было ложью. Эти сведения власти преднамеренно давали отмашку для просачивания в прессу, готовя, таким образом, соответствующее общественное мнение.

В конце января 1954 года президент Д. Эйзенхауэр заявил:

«…Если мы сможем одновременно совершить атомное нападение на все передовые базы ВВС коммунистов, противник будет обескровлен с самого начала боевых действий…»

Это заявление президента было не случайным. Дело в том, что Никита Хрущев решил попугать «заокеанских хищников» и, не просчитав последствий, дал добро на демонстративный полет над Красной площадью 1 мая 1954 года единственного тогда экземпляра советского межконтинентального бомбардировщика М-4, созданного в конструкторском бюро В. М. Мясищева. Он имел дальность полета до 12 тысяч км, мог нести бомбовую нагрузку до 5 тонн со скоростью полета на высоте 9000 м более 900 км/час.