Среди паксов - Никита Юрьевич Садыков

«нет интернета» на экране таксометра. Бинго! Как будем завершать заказ без связи? Баран.

Дело в том, что заказ безналичный, с оплатой по карте, недешёвый. Если просто высадить пассажира и поехать искать связь, получится, что завершён он не в том месте, где должен был. И сервис может пересчитать стоимость, пассажир попадёт на деньги, а водитель – на справедливую модерацию и долгое ожидание оплаты после разбирательства.

На такой случай есть некий номер телефона: можно позвонить по нему с зарегистрирванного в таксометре номера и завершить заказ через робота. Но номера этого у меня, естественно, нет. А чтобы его найти, нужен тот самый интернет.

Я помог даме достать пакеты из багажника, достал оба мобильника из салона и стал расхаживать вокруг Афродиты, поднимая телефоны как можно выше, в надежде, что они подхватят радиоволну.

Пассажирка меж тем не спешила с пакетами в дом, а почему-то достала пудреницу и стала красить губы.

– Дома есть вайфай, идёмте! Я, правда, пароля не помню, но могу позвонить сыну, он как раз не дома. Он у сестры моей, до вторника…

Я бурчал под нос благодарности, но предложение не принимал: некогда мне, извините, месяц заканчивается, показатели слабые…

Айфон, если держать его высоко над головой в левой руке как факел, соединялся с БиЛайном. Я включил на нём раздачу интернета, а Яндекс телефон с таксометром держал как скрижаль в правой руке, ожидая, когда байты наконец начнут свой бег. Постояв в позе вдовы Исаака Зингера пару минут, я услышал из таксометра победное прощание и просьбу к пассажиру оценить поездку.

– Может быть, вы хотите попить? – робко продолжала дама.

– Нет, спасибо огромное! Правда, надо бежать!

– А может, вы хотите в туалет? В доме есть туалет. Заходите, не стесняйтесь.

Мне стало совсем неловко. Я не понимал, как продолжать отказываться. Хамить или ворчать было совершенно неправильно, вежливые же отказы как будто провоцировали новые попытки. Милая барышня, лет примерно сорока пяти, вероятно была в абсолютном отчаянии. Обижать, делать больно – нельзя. Но и помочь ничем – тоже не могу.

Я снова поблагодарил её за любезность, попрощался и прыгнул в Афродиту.

* * *

– Я всегда очень внимательно обратную связь… Обязательно, Виктор Валентинович. Я – всегда. Если дают обратную связь. Да, фидбек. От коллег, да. Я понимаю. Да. Командная. Я правда понимаю. Важно. Я согласен. Конечно, не всегда ты видишь себя со стороны… Безусловно. Я услышал, Виктор Валентинович. Я не отношусь наплевательски, что вы. Я и тогда услышал, и сейчас. Уверяю вас. Нет, конечно. Но просто они звонят и заявляют: «Олег, ты заебал уже так делать!».

* * *

– Как училка? Норм? Симпатичная?

Папаша везёт первоклассника из школы. Ребёнок навит и выглажен, как манекен в Детском Мире. При этом слегка молчалив и подавлен, как будто пребывает в гипнотическом трансе.

– Не знаю…

– Как это, не знаю. Сынок. Ты уже взрослый. А говоришь, «не знаю». Это надо знать. Тебе с ней теперь… четыре года куковать. А девочки в классе симпатичные есть? Уже влюбился в кого-нибудь?

– Нет.

– Что нет, сынок? Нет симпатичных или не влюбился?

– Пап, давай в Макдоналдс заедем…

– А посадили тебя за какую парту? С кем сидишь? С девочкой?

* * *

– Вы не помните, хвоя в пять, а хрен – в семь? Или наоборот?

Я давно уже научился не вздрагивать от неожиданных вопросов. Не вздрогнул и в этот раз.

– Нет, постойте, – продолжал пассажир, – в семь же вообще отменили. Осталось только в пять.

Я молча поглядывал в зеркало.

– Сейчас нужно приезжать или утром, или в пять. Чтобы пар был.

Ах вот оно что. Мы ехали в Сандуны. Пар. Там дают какой-то пар. И к этому пару устремляются любители бани.

– Так, а нам сколько туда ехать?

– Сорок две минуты.

– А сейчас сколько?

– Ровно шесть.

– То есть, во сколько мы там будем примерно?

– В шесть сорок две.

– А можем поднажать? Мне бы пар застать. Я только не помню, хрен или хвоя…

– К пару мы не успели. Его дали час назад. В пять.

Пассажир смотрел на свои часы, пытаясь понять, упускает ли он пар с хвоей или хреном.

– Ну и хрен с ним! Я же не последний раз, в конце концов. Но вы всё равно поднажмите. Вдруг, успеем?

* * *

– Вы знаете, е38 это, пожалуй, вообще лучшая их машина!

Их – это БМВ. Мы болтаем с пассажиром об автомобилях: обычное брюзжание старых пердунов о том, как «раньше умели делать».

Пакс продолжает рассказывать мне о своей двадцатилетней е38, которую он фанатично довёл до состояния чуть ли не новой и предпочитает её имеющейся в хозяйстве семёрке последнего поколения за какие-то сумасшедшие девять миллионов рублей.

– Этот кузов… Я даже не знаю, с чем сравнить… Он абсолютно красив. Понимаете?

Я кивнул и ответил:

– Его можно сравнить с Беллуччи. Когда ей было уже за сорок.

Пакс помолчал секунд десять и ошарашенно произнёс:

– Точно!.. А я думал… Кого же она мне… Я позвоню жене, подождите. Она тоже обожает Монику. И нашу семёрку старую. Лена! Лена! Ты слышишь меня? Знаешь, с чем можно сравнить нашу БМВ?

* * *

– Э-э-э-э-э?!

Это было такое типичное среднеазиатское «э-э-э», которое начинается с низкой ноты, а потом стремительно нарастает по частоте – до высокой. Мальчишка, протирающий салон после дезинфекции, уставился на карточку водителя с фотографией и именем и стал сверкать глазами в мою сторону.

– Вы откуда? Почему Садыков?

Я рассказал ему про мужскую линию, про Самарканд и Душанбе, про прадеда, деда и отца. Мойщика зовут Хашим – как и моего дедушку.

– Вы очень неудобно сделали! – сетует Хашим. – Так неудобно сделали! Почему раньше не сказали?

Я на эту мойку заезжаю довольно часто, но делаю там только дезинфекцию салона, так что общение с ребятами на ней – стремительное, короткое. В лицо знаю многих, но никогда не болтал ни с кем.

– И как теперь? – Хашим растерянно разводит руками.

Я улыбаюсь в ответ: как теперь – что?

– Я теперь не могу деньги взять. С земляка не могу. А вы по карте платили? Не надо было. Зачем платили? Надо сразу сказать, что вы земляк! Как пришли, сразу сказать. – Хашим перешёл на шёпот, выразительно делая акцент на «сразу».

Ситуация безвыходная: машина чистая, дезинфекция оплачена заранее по безналу.

– Хашим, мне нужна твоя помощь. Есть проблема, может быть, ты мне сможешь помочь? Надо хорошо протереть лобовое. Там разводы. Никто не может хорошо протереть. Всегда есть разводы. Сделаешь? Но только я заплачу.