Хищная книга - Мариус Брилл

Фердинанд откинулся на спинку стула, ухитрившись уберечь свой костюм от самого страшного удара стихии. Возможно ли, что его безупречная улыбка на мгновение покривилась? Возможно ли, что тренировки в военной разведке не подготовили его к такому афронту? Миранда прижала к лицу салфетку, но не только для того, чтобы стереть следы извержения, а чтобы еще и спрятать свои пылающие щеки, пока кто-нибудь не принял ее лицо за почтовый ящик и не стал запихивать свое письмо в щель рта. Миранда задумалась: может, теперь, когда грудь вздымается и румянец налицо, попробовать завершить хэт-трик, добравшись до губ Фердинанда? Поверх края салфетки она увидела, что Фердинанд оттирает свой костюм; заметив ее взгляд, он издал сдавленный смешок. Сегодня осталось не так уж много обязательных правил поведения в обществе, однако все еще признается, что в случае, когда кто-то оконфузился, его прерогатива — засмеяться первым или не смеяться вообще; а смех кого-то другого всегда прозвучит как смех «над» первым, а не «вместе с» ним. Фердинанд смеялся, отчаянно стараясь, чтобы его смех звучал как «вместе с», но это лишь заставило Миранду еще больше смутиться и лишний раз продемонстрировало все убожество наших разведшкол по части обучения этикету.

Фердинанд пододвинулся к столу, накрыл ладонью руку Миранды, как будто бы рвотные извержения из носа были самой естественной вещью на свете, и спросил снова:

— Так вы верите в любовь с первого взгляда?

Полагаю, это показалось бы фальшью и вам, и мне, и любому, даже не очень циничному человеку, но Миранда, в отличие от большинства из нас, не утратила доверчивость вместе с девственностью. У Миранды не угасла вера. Она хотела верить. Может быть, такой очаровательной Миранду как раз и делало полное отсутствие в ее душе того неприятного субъекта, который высовывается над парапетом доверия, с подозрением поводя из стороны в сторону прищуренными глазками, и который посоветовал бы ей не спешить, выждать. Она изучала книгу его лица весь вечер, и даже в тот момент, когда оно было покрыто оранжевыми брызгами, ей хотелось, чтобы все получилось. Она лишь смогла придумать, что холодная отстраненность поможет ей спастись от стыдливого румянца.

Порывшись в сокровищницах памяти, Миранда беспечно сказала:

— Не знаю, — и убрала свою руку. — Разве чаще это не любовь с первой ночи?

Вот оно! Видите? Она процитировала меня. По крайней мере, так я думал. Может быть, это не было сделано сознательно, может быть, что-то прочитанное, что-то сказанное мною просто застряло у нее в памяти. Подсознательно, как рекламный лозунг. Может быть, ей казалось, что она сама это придумала, но в то мгновенье она словно бы проникла внутрь меня и вдохнула в меня жизнь, вывела меня в реальный мир, мир живой речи, звуков. О, этот восторг — услышать мои слова из ее уст! И все же, все же тогда она выдала их другому мужчине как свои собственные.

Иногда иронию судьбы трудно вынести.

— Правда? — сказал Фердинанд. — Вы не верите, что можно плакать из-за кого-то, с кем вы едва успели познакомиться? Что можно достать звезду с неба и раскрасить радугой облака для знакомой незнакомки?

Боже мой, подумала Миранда, практически он уже занимается со мной любовью.

— Я, — выдохнула она, — просто считаю, что любовь несколько переоценивают. Я где-то читала, что она целиком придумана, чтобы объяснить навязчивые сексуальные желания. Это просто побочный продукт биологии.

Да. Да. Я говорил это, что-то в этом духе, когда она впервые раскрыла меня, в тот момент, когда мы только-только познакомились. Подумайте. Она это не забыла. Она что-то почувствовала. Засунь это себе сам знаешь куда, шпионишка.

Миранда пожала плечами и, сообразив, что уже несколько минут забывает моргать, прикрыла веками воспаленные сухие глаза.

Фердинанд откинулся на спинку стула и молча смотрел на нее. Это выглядело почти как сожаление.

Черт. Боже. Не зашла ли я слишком далеко, не слишком ли я отстранилась? Миранда вздохнула и попыталась изящно взмахнуть ресницами. Она старалась изобразить взгляд «пора и баиньки», хотя уже некоторое время понимала, что фактически ей удается лишь взгляд «хочешь, пойдем пообжимаемся за углом автопарка».

— Так вы это где-то прочитали? — сказал Фердинанд. — Теория представляется весьма интересной. Что это была за книга?

— Ох, даже не знаю, я так много читаю.

— Все-таки очень хотелось бы узнать.

— Не могу вспомнить.

— Постарайтесь.

— Послушайте, — возразила Миранда немного раздраженней, чем намеревалась, — я правда не могу вспомнить.

Фердинанд знал, когда надо нажать, а когда оставить тему. Он добьется приглашения к ней домой и обыщет квартиру в поисках книги. Меня.

Миранда не хотела быть с ним резкой, но на нее нахлынуло так много эмоций, что голова шла кругом.

Фердинанд улыбнулся:

— Вы выглядите усталой, не пора ли нам?

Когда они поднялись, Миранде казалось, что они — распираемые эмоциями исполины, высящиеся над руинами стола. Фердинанд распахнул зеленую папку с небрежностью человека, который только для этого и родился, недрогнувшей рукой изъял свою «титаниум плюс» кредитную карточку, которая полыхала там белым жаром последние полчаса. Другой рукой нырнул в нагрудный карман и достал пачку банкнот, которую на подлинном жаргоне восьмидесятых годов можно было бы назвать заначкой из левых доходов налогоплательщика, и оставил на столе чаевые, по размеру примерно равные недельному жалованью Миранды. И, словно продолжая то же самое движение, слегка поклонился — как у него, видно, было в обычае, подсказывая Миранде, что к выходу дама идет впереди. Хореография этого танца была такой отточенной, что наш скептический ум сразу наполнился бы подозрениями, начал бы вопрошать, в чем тут фокус, поинтересовался бы, где примечание мелким шрифтом, и указал бы, что не бывает бесплатного сыра, тем более ужина из четырех блюд в «Квиклиноузе». Но для Миранды желание, чтобы все оказалось правдой, затмевало любые напоминания о реальности, которые могли бы прийти ей в голову. Собственно говоря, поскольку конец ужина предвещал начало чего-то другого, у Миранды в голове была только одна мысль, вопрос, не покидавший ее весь вечер: а вдруг он действительно зашел выпить кофе?

Двое мужчин сидели за столом, тематически оформленном бахромой из свисающих на ниточках пивных пробок. Мерсия, подойдя, улыбнулась.

— Простите, — произнесла она голосом, источавшим соблазн столь же неприкрытый, как купающаяся Вирсавия, — не возражаете, если я сюда сяду?