Шелковые нити - Мария К

class="p1">После нескольких мучительных мгновений решимость Хлои поколебалась. Она покачала головой, словно пытаясь избавиться от своих слов, затем поднялась со своего места.

— Не важно, — прошептала она со вздохом, ее сердце сжималось от невысказанных чувств.

Ричард, отказываясь встречаться с ней взглядом, хранил молчание. Хлоя надеялась на слово, жест, на что угодно, что помешало бы ей уйти, но когда ничего не последовало, она с глубоким, покорным вздохом, повернулась и вышла из комнаты.

Он наблюдал за ее удаляющейся фигурой. Тихое, почти отчаянное "Хлоя…" сорвалось с его губ, но было слишком поздно. Хлоя уже исчезла из комнаты. Он испустил тяжелый, обреченный вздох и закрыл лицо руками, чувствуя, как на него давит тяжесть одиночества.

14.

Зеленая листва деревьев грациозно покачивалась, их листья шелестели в нежном ритме. Приглушенные цвета зданий, украшенных вьющимися растениями и плющом, дополняли безмятежную атмосферу. Мощеные дорожки добавляли очарования пейзажу. Тихая улица, окруженная успокаивающими объятиями природы, предлагала убежище от шумной энергии города, приглашая к созерцанию и отдыху.

Лондонское солнце, мягко опускаясь, отбрасывало теплый отблеск на старую крышу церкви. Проникая внутрь, солнечный свет рисовал на каменном полу замысловатые цветные узоры. Воздух был наполнен спокойствием, нарушаемым только мягким шелестом ткани и редким скрипом деревянных скамей.

Шаги, неторопливые и размеренные, эхом разносились по залу. Каждый шаг оставлял след, резонирующий с торжественностью окружающей обстановки. Игра света и тени, приглушенный шепот верующих и окружающее эхо создавали ощущение погружения, выходящее за физические границы церкви.

Пока Джонни сидел в умиротворяющей обстановке, его беспокойные пальцы рассказывали безмолвную историю внутренней борьбы, поиска ответов, которые в прошлом любезно предоставляли священные пределы церкви. Однако сегодня скамьи казались тверже, воздух тяжелее, и груз забот давил на его плечи.

Напоенный благовониями воздух, окутывал его, словно успокаивающий саван. Пространство, когда-то служившее убежищем, теперь, казалось, усиливало смятение. Его поведение выдавало уязвимость, открывая маленького мальчика, ищущего утешения в объятиях духовного убежища.

В слабо освещенной исповедальне голос Джонни дрожал, когда он тихим голосом признался:

— Отец, мне страшно. Я думаю, что чувствую что-то неправильное.

Мягкий шелест рясы священника сопровождал его ответ:

— Нет неправильных чувств, дитя мое. Эмоции не греховны; важно то, что мы с ними делаем.

Джонни поколебался, прежде чем признаться:

— Отец, я ощущаю тяжелый груз на своем сердце. Я чувствую печаль, обиду и гнев по отношению к тому, кто когда-то был мне очень дорог.

— Нет ничего необычного в том, чтобы бороться со сложными эмоциями, дитя мое, — нежным голосом ответил священник. — Раздели свое бремя, и вместе мы найдем путь к исцелению.

— Она так сильно изменилась, — вздохнул он. — У меня нет права судить ее, но она делает то, чего никогда бы не сделала раньше. Она полностью забывает про меня. Но когда что-то случается, она бежит ко мне. А потом выбрасывает меня, как ненужную игрушку. — Он взглянул на потолок, ища ответы, которые, казалось, ускользали от него. — Я не хочу быть просто страховочной сеткой, — пробормотал он, словно надеясь, что стены церкви смогут поглотить его внутреннее смятение. — Я скучаю по старым временам, когда мы были против всего мира.

— Иногда, сын мой, мы перерастаем роли, которые люди играют в нашей жизни, — величественно сказал святой Отец. — Это часть путешествия — отпускать, позволяя раскрыться новым главам. Если связь больше не приносит тепла и утешения, а причина, за которую ты держишься, это ностальгия, то сын мой, возможно, пришло время сделать выбор. Пути Господни неисповедимы, и иногда отпустить — это первый шаг к обретению внутреннего покоя.

Джонни размышлял над словами священника, тяжесть их значения оседала в его встревоженном сердце. Он оглядел церковь, ища утешения в ее знакомых объятиях.

Кивнув, Джонни признал правоту наставлений священника. Ностальгии, которая связывала его с прошлым, было недостаточно, чтобы поддерживать его в настоящем. Когда солнечные лучи осветили церковь, Джонни вновь ощутил ясность.

Он глубоко вздохнул, прежде чем снова обратиться к священнику.

— Отец, дело в одном человеке, Чарли. Он стал… близок мне, — слова срывались с языка, отражая неуверенность, которую испытывал Джонни. — Я не хочу, чтобы он думал, что я вижу в нем замену Хлое, — резко добавил он.

— Ты видишь в Чарли замену, сын мой? — мягко спросил священник, почувствовав беспокойство Джонни.

Джонни, немного удивленный вопросом, твердо покачал головой: "Нет, Отец”

Священник понимающе кивнул.

— Помни, Джонни, люди приходят в нашу жизнь по разным причинам. Цени каждую связь такой, какая она есть, и позволяй ей развиваться естественным образом.

— Можно ли осуждать меня за то, что я нашел утешение в Чарли? — поколебавшись, спросил Джонни. — Что, если он просто заполняет пустоту, которую оставила Хлоя?

— Бог не судит наши связи, Джонни. Если ты искренне веришь в уникальность ваших отношений, значит, так оно и есть. Избавься от сомнений, отравляющих твою душу.

Джонни кивнул, находя утешение в мудрости священника. Бремя сомнений начало ослабевать, и сквозь него пробился луч ясности.

— Спасибо, — сказал он, и в его словах прозвучало неподдельное чувство благодарности.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

1.

Беспокойство Хлои росло с каждым днем с тех пор, как она в последний раз видела Ричарда. Его эмоциональная нестабильность и глубокое горе, с которым он боролся, тяжелым грузом давили на ее сознание. Она знала, что ему было очень больно после потери отца, и она не могла не опасаться за его благополучие. Ей хотелось быть рядом с ним, но она также уважала его потребность в уединении. Для Хлои это была мучительная внутренняя борьба, она разрывалась между заботой о Ричарде и желанием дать ему время и пространство, в которых он, казалось, нуждался. Неопределенность того, что принесет каждый день, была эмоциональным бременем, от которого она не могла избавиться.

Слои уязвимости Ричарда постепенно открылись Хлое, и она поняла, что под его уверенной внешностью скрывается глубокий страх быть покинутым, переплетенный с его отвращением казаться слабым.

Были моменты, когда тревога брала верх над ней, побуждая позвонить ему, но каждый неотвеченный звонок только усиливал ее страхи. Все, чего она желала, — это его благополучия и безопасности, особенно от теней внутри него самого.

Повседневная рутина Хлои превратилась в стремление к воссоединению. С каждой новой художественной выставкой она тщательно планировала свои визиты, выбирая мероприятия, которые, по ее мнению, были бы созвучны интересам Ричарда. Пока она шла по галерее, ее сердце бешено колотилось от предвкушения, а глаза обшаривали толпу в поисках каких-либо признаков его присутствия.

Стратегия Хлои была построена на надежде, что однажды их пути случайно пересекутся, что позволит Ричарду увидеть искренность ее принятия и поддержки. Она страстно