Третий шимпанзе - Джаред Даймонд

Переход от пиджинов к креольским языкам, или от цепочек слов, произносимых двухлетними, к полным предложениям у четырехлетних, представляет собой огромный шаг вперед. На этом этапе добавляются слова, не имеющие внешнего обозначаемого объекта и выполняющие чисто грамматические функции; элементы грамматики, например, порядок слов, предлоги и суффиксы, изменения корня слова; а также появляются новые уровни иерархии, то есть возникают фразы и предложения. Возможно, именно этот шаг и положил начало «Большому скачку», речь о котором шла во второй главе. Тем не менее креольские языки, возникшие в современную эпоху, дают некоторое представление о том, как состоялись в языках эти достижения: для выражения значений предлогов и других грамматических элементов в креольских языках используются многословные описания. Иллюстрацией того, как это могло происходить, будет пример меня и моего индонезийского коллеги; когда за нами прибыл вертолет, прервавший наш эксперимент по созданию пиджина, мы как раз изобретали предлоги. Мы уже начали составлять цепочки, функционировавшие в качестве предложной группы места, но все еще состоявшие исключительно из существительных, имеющих конкретные обозначаемые — типа «ложка верх тарелка / ложка низ тарелка», — подразумевая, что ложка находится на тарелке или под ней. Многие слова, в сущности являющиеся предлогами в неомеланезийском, индонезийском и других креольских языках, устроены аналогичным образом.

Сравнив объявление, написанное на неомеланезийском, которое приводится ниже, с сонетом Шекспира, вы, возможно, предположите, что их разделяет огромное расстояние. Я же полагаю, что в случае с объявлением «Кат insait long stua bilong mipela», мы имеем дело с языком, прошедшим 99,9 процента пути от криков зеленых мартышек до языка Шекспира. Уже креольские языки являются выразительными и сложными языками. Так, например, на индонезийском языке, возникшем в качестве креольского и ставшем затем разговорным языком и языком правительства для страны, пятой в мире по численности населения, создается высокая литература.

В прошлом казалось, что коммуникацию животных и язык человека разделяет пролив, через который невозможно перебросить мост. Теперь мы не просто выявили «фрагменты» мостов, начинающихся от каждого берега, но и обнаружили группы островов и конструкции, раскиданных между берегами. Мы начинаем в общих чертах понимать, каким образом самая уникальная и важная наша особенность, выделяющая людей среди животных, возникла на основе своих предшественников из животного мира.

Приложение

ОДИН НЕСЛОЖНЫЙ УРОК НЕОМЕЛАНЕЗИЙСКОГО ЯЗЫКА

Попробуйте понять, что написано в этом объявлении на неомеланезийском, рекламирующем универмаг:

Kam insait long stua bilong mipela — stua bilong salim olgeta samting— mipela i-ken helpim yu long kisim wanem samting yu laikim bikpela na liklik long gutpela prais. I-gat gutpela kain kago long baiim na i-gat stap long helpim yu na lukautim yu long taim yu kam insait long dispela stua.

Если некоторые слова покажутся странным образом знакомыми, но все же непонятными, прочтите объявление вслух, сосредоточив внимание на звучании и не обращая внимания на странное написание. А теперь взгляните на тот же самый отрывок, переписанный по правилам английской орфографии:

Come inside long store belong me-fellow — store belong sellim altogether something — me-fellow can helpim you long catchim what- name something you likim, big-fellow na liklik, long good-fellow price. Не-got good-fellow kind cargo long buyim, na he-got staff long helpim you na lookoutim you long time you come inside long this-fellow store.

Еще несколько объяснений, и вы разберетесь с оставшимися странностями. Почти все слова в этом примере заимствованы из английского, кроме слова liklik, «маленький», пришедшего из новогвинейского языка толаи. В неомеланезийском существует всего два настоящих предлога: bilong, «из» или «для того чтобы», и long, объединяющий в себе значения почти всех остальных английских предлогов. Английский согласный «f» в неомеланезийском превращается в «р», — например, stap означает staff, «сотрудники», a pela — fellow, «товарищ». Суффикс — pela добавляется к односложным прилагательным (gutpela означает «хороший», bikpela — «большой»), а также образует из местоимений единственного числа «я» и «ты» местоимения множественного числа («мы» и «вы»). Na означает «и». Итак, вот что значит это объявление:

Come into our store — a store for selling everything — we can help you get whatever you want, big and small, at a good price. There are good types of goods for sale, and staff to help you and look after you when you visit the store.

(Заходите в наш магазин — магазин для продажи всего — мы поможем вам купить все, что вы пожелаете, большое и маленькое, и по хорошей цене. В продаже есть хорошие товары, а сотрудники помогут вам и позаботятся о вас, когда вы посещаете наш магазин.)

Глава 9. Истоки искусства в мире животных

 Часто полагают, что у искусства нет предшественника в животном мире, культивируется оно людьми исключительно ради удовольствия и не выполняет никаких биологических функций. На самом деле даже специалистам в области искусства иногда не удавалось отличить произведения, созданные приматами и слонами, от произведений человека. Подобно украшениям построек, возводимых шалашниками, человеческое искусство могло возникнуть в качестве сигнала, указывающего на статус, и тем самым помогало передавать наши гены.

Картины Джорджии О’Киф далеко не сразу получили признание, а вот рисунки слонихи Сири немедленно вызвали восторг у искушенных художников. «В них ощущается талант, решительность и оригинальность», — такой была первая реакция знаменитого живописца, экспрессиониста Виллема де Кунинга. Джером Уиткин, специалист в области абстрактного экспрессионизма, преподающий искусствоведение в университете Сиракьюс, выразил еще более восторженное мнение: «Эти рисунки очень лиричны, очень, очень красивы. Они настолько позитивны, утвердительны, напряжённы, и энергия настолько сгруппирована и подвластна воле художника, просто невероятно... Этот рисунок так изящен и тонок... Этот рисунок показывает, что удалось уловить важную черту, которая и выражает эмоцию».

Уиткин восхищался балансом положительного и отрицательного пространства в картинах Сири, а также тем, как слониха размещала образы и ориентировала их на листе. Увидев рисунки, он смог верно угадать пол художницы и то, что она интересуется восточной каллиграфией. Но Уиткин не догадался, что Сири ростом 8 футов и весит 4 тонны. Это самка азиатского слона, которая рисовала, держа карандаш хоботом.

Узнав, кто такая Сири, де Кунинг сказал: «Невероятно талантливая слониха». В действительности среди слонов Сири не уникальна. Дикие слоны часто рисуют в пыли хоботами, а в неволе, схватив хоботом палку или камень, спонтанно чертят линии на земле. В кабинетах многих врачей и юристов висят живописные произведения, созданные слонихой по имени Кэрол, десятки работ которой проданы (цены доходили до 500 долларов).

Принято считать, что искусство является самым возвышенным человеческим свойством, — исключительно нашим и выделяющим людей среди животных, по меньшей мере, столь же сильно, как и устная речь, поскольку в самой своей основе оно отличается от всего того, чем занимаются животные. Искусству отводится даже более возвышенная роль, чем языку, поскольку язык является «всего лишь» разновидностью систем коммуникации животных, усовершенствованной до высочайшей сложности, и выполняет очевидную биологическую функцию, а именно, помогает нам выжить, и возник явно на основе тех же звуков, что издают другие приматы. Искусство, напротив, не служит каким- либо столь очевидным функциям, и происхождение его считается совершенно загадочным. Но при этом ясно, что создание произведений искусства слонами может оказать влияние на взгляды относительно нашего искусства. По меньшей мере, это физическая деятельность, сходная с нашей, и в результате нее создаются произведения, которые даже специалисты не могут отличить от человеческих работ, признаваемых произведениями искусства. Конечно же, между искусством Сири и человеческим искусством имеются огромные различия, не в последнюю очередь то, что Сири не пыталась в своих работах выразить послание к другим слонам. Тем не менее мы не можем пренебречь ее произведениями, сочтя их причудами единственного животного.

В этой главе я не стану ограничиваться слонами и расскажу о деятельности других животных, напоминающей искусство. Я полагаю, что такое сопоставление поможет понять изначальные функции искусства человеческого. Таким образом, хотя мы обычно считаем искусство противоположностью науки, получится продемонстрировать и научный подход к искусству.

Чтобы осознать, что наше искусство не могло возникнуть, не имея предшественников в мире животных, давайте вспомним утверждение из первой главы: мы лишь примерно семь миллионов лет назад отделились от наших ближайших животных родственников, шимпанзе. По сравнению с человеческой жизнью семь миллионов лет могут показаться очень долгим периодом, но в истории сложных форм жизни на Земле этот срок составляет всего один процент. У нас с шимпанзе по-прежнему более девяноста восьми процентов общих генов. Тому, что у нас есть искусство и другие черты, которые мы считаем исключительно человеческими, человек обязан очень небольшой доле наших генов. Они, если оценивать время по эволюционным часам, возникли, скорее всего, несколько мгновений назад.