Новак Джокович – герой тенниса и лицо Сербии - Крис Бауэрс

В чем состоял секрет Джоковича? Вместе со своими тренерами он обратил внимание на то, что мощные крученые удары позволяют Надалю играть относительно безопасно, в том смысле, что ему нет смысла бить под самую заднюю линию: удар на три четверти длины корта с сильной подкруткой заставляет мяч резко взлетать вверх и имеет не меньший эффект, чем глубокий удар с задней линии. Поэтому Джокович вышел чуть вперед и стал играть внутри корта, чтобы сократить время между ударами. Он всегда предпочитал играть в основном на задней линии, но теперь вышел вперед, чтобы бить по восходящему мячу и лишить Надаля драгоценных секунд. Стратегия была чрезвычайно рискованной, поскольку Джокович становился уязвимым и был вынужден пробивать мячи, посланные глубоко, практически на уровне кроссовок. Но поскольку игра Надаля строится на феноменальной скорости и его способности доставать все мячи, стоило рискнуть и нарушить привычную для испанца манеру игры. Как только эта стратегия заработала, подействовал психологический фактор, поскольку Надаль почувствовал, что надо перестроиться, стал играть длиннее на более медленных ударах и в результате часто попадать в аут.

К началу полуфиналов «Ролан Гарроса» беспроигрышная серия Джоковича уже состояла из 45 матчей. Но в этот прекрасный, хоть и ветреный весенний день в Париже она прервалась, а сам день стал одним из самых знаменательных в истории этого вида спорта.

После того как Надаль отметил свое 25-летие победой над Энди Марреем в первом полуфинале, все ждали, что финал Надаль-Джокович увенчает серию из сыгранных ими до этого четырех финалов в турнирах Masters. В своем полуфинале Джокович вышел на корт против Федерера, зная, что победа выведет его на первое место в мировом рейтинге. Однако в тот день, в одном из самых важных для него матчей теннисного года, Федерер словно вдохнул в свою пошатнувшуюся карьеру новую жизнь. Он не только хорошо подавал, но и имел в распоряжении продуманный план игры, который с точностью реализовал. Когда 13 месяцев спустя, в июле 2012 г., Федерер стал чемпионом «Уимблдона», он отметил, что его путь к возрождению начался с победы над Джоковичем в Париже, которая помогла ему поверить, что он еще способен играть наравне с лучшими.

История сохраняет упоминание о том, что для Федерера это была победа в четырех сетах, однако умалчивает, как на самом деле был близок к выигрышу Джокович. Отдав два первых сета, он отыграл третий, а когда подавал на сет в четвертом при счете 5–4, дневной свет померк настолько, что противники столкнулись с реальной перспективой продолжить матч в субботу утром, чтобы решить исход поединка в решающем сете. В этом случае Джокович был бы явным фаворитом, но до этого дело не дошло. Федерер блестяще сделал обратный брейк, и поскольку его уровень игры рос по мере угасания дневного света, ему хватило нервов выиграть тайбрейк 7–5 на третьем матчболе.

Джокович проиграл с достоинством. Он понимал, что его победная серия должна когда-нибудь закончиться и что он стал частью великолепного спортивного зрелища. И тем не менее ему было обидно проиграть в таком важнейшем матче. Серия сплошных выигрышей завершилась, но одной из отличительных черт карьеры серба всегда была его способность забыть о поражении, вновь собраться и вернуться на корт еще более сильным. Он разумно рассудил, что после Парижа ему нужна передышка, поэтому отказался от участия в турнире Queens Club в Лондоне и в следующий раз появился на корте в «Уимблдоне».

Его сетка там не была легкой. Кевин Андерсон, Маркос Багдатис и Микаэль Льодра – все они имели возможности доставить Джоковичу много неприятностей. Однако он добрался до четвертьфинала, проиграв по дороге только один сет. Победа в четырех сетах над 18-летним австралийцем Бернардом Томичем должна была привести к своеобразному повтору парижского полуфинала с Федерером, но швейцарец уступил Жо-Вильфриду Тсонге, хотя взял первые два сета матча.

Уже во втором турнире Большого шлема подряд Джокович играл в полуфинале, зная, что победа обеспечит ему первое место в мировом рейтинге. На этот раз он уверенно обыграл француза в захватывающем матче из четырех сетов и вышел в финал, где его ждал Надаль, который, несмотря на неудачное начало, выиграл у Энди Маррея во втором полуфинале. Высшее место, о котором Джокович мечтал с детства, уже принадлежало ему, но оставался вопрос, сумеет ли он отпраздновать это достижение с величайшим теннисным трофеем в руках или останется в звании финалиста «Уимблдона».

Этот матч стал действительно венцом предыдущих четырех финалов серии Masters 1000. Помогло и то, что Джокович продемонстрировал свой лучший теннис в первых двух сетах; во втором сете розыгрыш некоторых очков был таким, что захватывало дух. Временами казалось, что Джокович дразнит Надаля, а когда счет стал 6–4, 6–1 в пользу серба, все стало похоже на сон. Но сколько этот сон мог продолжаться? Уровень игры Джоковича заметно упал в начале третьего сета. В этом нет ничего постыдного: мало кто из теннисистов был бы в состоянии сохранить тот уровень, который Джокович показывал в первый час матча. Но Надаль воспользовался ситуацией и сделал брейк. А когда он в очередной раз взял подачу Джоковича и выиграл третий сет со счетом 6–1, все выглядело так, будто он сможет повторить свои блестящие двойные победы «Париж – Уимблдон» в 2008 и 2010 гг.

Вероятно, Джоковичу немного повезло, когда ему удалось взять подачу Надаля в начале четвертого сета, но самым примечательным было то, что случилось потом. Надаль, как всякий человек, делает ошибки, но он не делает их на самых важных очках – просмотрите запись первых четырех геймов любого сета, сыгранного Надалем, – вы увидите несколько ошибок, но в последних двух геймах любого сета их будет очень мало. Однако по ходу четвертого сета он ошибался все чаще и чаще. Джокович играл неплохо, но так и не вернулся к уровню двух первых сетов. Казалось, вся предварительная работа, проделанная Новаком в четырех финалах Masters 1000, психологически надломила Надаля, и некогда почти несокрушимый противник сломался сам.

«Я все время возвращался мыслями к тем четырем матчам, в которых выиграл у него, – объяснял позднее Джокович. – и пытался играть так же: агрессивно, рискованно, не давая ему возможности контролировать ситуацию». Легко сказать, гораздо труднее сделать. Исход четвертого сета зависел от того, у кого из теннисистов осталось больше сил. Стоны игроков были слышны тем чаще, чем сильнее росло напряжение. Несколько раз Джокович рвал ритм и бил чуть слабее с задней линии, и в большинстве таких случаев Надаль отвечал слишком агрессивно и посылал мячи в аут. Давала о себе знать ментальная травма, которую Джокович нанес испанцу победами в предыдущих четырех финалах. Надаль даже сделал брейк и мог сравнять счет, подавая на 3–4, но Джокович снова взял подачу соперника, и, таким образом, его подача должна была решить судьбу этого матча и титула «Уимблдона-2011».

При счете 5–3, 30–30, после долгого обмена ударами с задней линии, усыпившего бдительность Надаля, Джокович сменил тактику. После косой подачи он вышел к сетке и сыграл бекхендом с лета в открытую часть корта. Если бы эта стратегия не сработала и он проиграл бы подачу и матч, люди указали бы на эту смену тактики как на явную ошибку, приведшую к поражению. Такое вполне могло случиться, но в тот момент Джокович понимал, что соперник уже прижат к стенке, а значит, стоит рискнуть и в полной мере использовать свое преимущество. На следующем очке он снова вышел в сетке, хотя и не после подачи, но играть с лета ему не пришлось, так как бэкхенд Надаля ушел в аут.

Джокович рухнул на газон и даже цапнул ртом траву – потом он утверждал, что «чувствовал себя животным».

Может, именно так он все это себе и представлял семилетним мальчишкой, когда нашел пластмассовую вазу и сделал вид, что это трофей «Уимблдона»? Джокович был не единственным ребенком, мечтавшим выиграть «Уимблдон», однако одним из тех немногих, кому хватило решимости и целеустремленности, чтобы осуществить свою мечту. Так думал ли он о ней в момент победы? «Думал, – говорит он. – Когда матч закончился и я набивал рот травой, все детство пронеслось перед моими глазами – все, через что я прошел, воспоминания, первые теннисные корты, на которых я вырос, дни, проведенные в Белграде. Это было прекрасно».

Час спустя, на пресс-конференции после матча, он говорил более обдуманно, но по-прежнему экспрессивно:

«Для этого я и родился – чтобы стать теннисным чемпионом. Я только что беседовал со своими братьями, другими родственниками и с моей командой в раздевалке, вспоминал дни тяжелого труда в Германии и в Сербии, когда мне было восемь, девять, десять, одиннадцать лет, и все мои мечты. Это в самом деле прекрасно. Я имею в виду этот успех, благодаря которому мысленно возвращаешься к прежним временам, назад в детство, и вспоминаешь, как добирался до нынешнего этапа. Путь был нелегким, но, наверное, необходимым, чтобы побороться за то, к чему стремишься. Все мы знаем ситуацию в нашей стране, знаем о войнах и так далее. Стать профессиональным теннисистом было по-настоящему трудно, тем более что теннис не относится к самым популярным видам спорта у меня на родине. У него нет никакой истории. Но, в конце концов, если задуматься, именно это нам и нужно. Не только я, но и Иванович, Янкович, Типсаревич, Зимонич, – все эти игроки, успешно выступавшие последние пару лет в мужском и женском теннисе, все мы проделали трудный путь, чтобы пробиться сюда. И благодаря этому стали ментально сильнее».