Форгс. Портрет из гвоздей - Виолетта Олеговна Кошлец

– Сейчас Рею, как и любому другому человеку в такой ситуации, страшно, так что он, естественно, выберет жить с якобы глупой и наивной девочкой, чем с надзирателем в детдоме. Да и вообще не делай из него неблагодарную скотину. Он будет говорить спасибо тебе и твоим родителем каждый день, поверь.

– Видимо я слишком нервничаю. Моя паранойя оправдана страхом за Морриса. Чего-чего, но стать сиротой я ему не желаю.

– Рей написал, что он на заднем дворе, – сообщила Анабель, взглянув на загоревшийся экран телефона.

– На заднем дворе? Значит он прячется. Чувствую, нам не миновать неприятной встречи.

      Девушки пошли прямиком по газону, не утруждаясь лавировать по тротуару, ведь это заняло бы куда больше времени. Неожиданно за их спинами раздалось негромкое призывное покашливание. Ана и Нетт, обернувшись, увидели тех, кого надеялись избежать. Их внимание привлекали двое. Женщина и мужчина. Люди из опеки. Первая мысль у девочек была бежать. Но они понимали, что этим другу не помогут, поэтому, отбросив план о побеге, Анабель и Данетт поступили куда разумнее. Они спокойно выдохнули и, глядя на прибывших, со всей почтительностью и невинной доброжелательностью поинтересовались, чем они обязаны, так мило улыбнувшись, что отбили бы у любого всякие подозрения на их счет.

– Здравствуйте, – приветливо кивнула женщина.

      С виду она могла показаться самой добротой в человеческом облике, улыбаясь во все свои белые тридцать два зуба. Но проницательному человеку не трудно различить маску фальши на ее идеально-белом лице. При всей ее безупречности, она не внушала доверие и не располагала к себе, хотя ее спутник явно так не считал. Он смотрел на женщину с придыханием. Стоит взглянуть на его мечтательное выражение лица, и даже тот факт, что он почти два метра ростом, еще и сплошные скопища мышц, не пугал совершенно. Разве эта влюбленное божье дитя способно кого-то обидеть? Его можно только жалеть, ведь как печальна история неразделенной любви. Эта меркантильная особа нисколько его не любила и только пользовалась тем, что она его, по-видимому, единственное в мире уязвимое место. Правильно говорят, что в чьих-то руках любовь это слабость, а в чьих-то – оружие.

– С кем имею удовольствие говорить? – приторным голосом спросила дама.

– Я племянница мистера Морриса, а это моя подруга Джейн, – сказала Данетт, кивнув на Анабель. – А кто вы?

– Мы люди, которые помогут твоему брату Эдриану. Он тут? Вы пришли к нему?

– Что вы! – глупо хихикнув, махнула рукой Нетт. – Он еще вчера уехал к тете в Бостон.

– Неужели? – резонно приподняла одну бровь женщина. – А вы тут зачем? – девочкам она совершенно не верила, ведь прекрасно знала, что, кроме Джека, у Рея никого нет.

– Мы пришли собрать вещи дяде Джеку.

– Ладно. Мы, пожалуй, с вашего разрешения зайдем внутрь? Пока вы будете собирать вещи.

– Конечно, это ведь ваша работа, – улыбнулась Данетт.

      Люди из опеки направились в дом, а девочки, выждав минуту, пошли тем же путем. Ана и Нетт прекрасно понимали, что парочка от них не отстанет и лишь ждет, пока они выведут их прямо к Рею. У подруг не было плана, поэтому действовали они по ходу дела. Как только органы опеки зашли в дом, девочки проскользнули в особняк. Пользуясь тем, что дама и ее гарилообразный ухажер занялись поиском Рея, они под шумок попросили дворецкого любыми способами задержать гостей в доме настолько, насколько это возможно. Тем временем девушки, пользуясь запасным выходом, спрячут Эдриана. Дворецкий кивнул и со словами: «Уважаемые! Разуйтесь, у нас все стерильно!» – помчался за гостями на второй этаж.

      Как только Анабель и Нетти оказались во дворе, к ним из-за угла вышел Рей, подозрительно озираясь по сторонам. Моррис был взволнован, хотя старался не подавать виду. Он смотрел на Ану и Данетт вопросительно, ведь не понимал, зачем они велели ему ждать их, если он мог убежать куда-нибудь вместе с качками.

– Все нормально? – спросила Бейкер.

– Да. Но зачем вы здесь?

– Потом все объясним. Сейчас надо идти через лес, пока не дойдем до главной улицы, – ответила Данетт и пошла первая.

                                          ***

      Хотя от фермы осталась горстка пепла, особняк Мартина стоял прежней непроходимой горой. Каждый его темный коридор, пустующие залы, бесконечные спальни были увешаны многочисленными картинами. Кристофер уделял особое внимание полотну Мане «Железная дорога». Он видел в печальной женщине и девочке, схватившейся за забор, свою прелесть, свои печали. Подолгу он мог смотреть на женщину, словно на живую, ища в ее черных глазах утешение, помощь, которую не мог отыскать в глазах жены или слуг, ставших единственными его друзьями. Может показаться, что и он, и Мелани, и Джек утратили все былое, что делало их теми самыми подростками, не ведающих преград для свободы и счастья, но, поверьте, не прошло и дня, чтобы каждый из них с горечью не вспоминал свою любимую, навсегда ушедшую юность.

– Почему вдруг решили сменить гнев на милость? – недоуменно спросил Николас, взглянув на родителей. Он сидел в гостиной Мартинов уже полчаса и слушал их извинительные реплики, не доверяя ни слову.

– Ты наш сын и должен жить с семьей. Когда ты только приехал, мы были удивлены и наделали глупостей. Но пора исправиться. Тем более Моррис в тюрьме, – объяснил Кристофер.

– Не из-за вас ли он в тюрьме? Опять печетесь о своих шкурах. Увы, вы воспитали во мне любовь к искренности. Если у вас эти навыки утрачены, у меня – нет, – заявил Ник.

– Так или иначе, мы тебя любим. Твоя комната по тебе скучает, – ласково улыбнулась Мелани.

      Николас задумался. Он понимал, что ему действительно пора вернуться домой, но гордость и обида на родителей давала о себе знать. Они повели себя жестоко, и верить в их искренность было почти что невозможно. Родители столько раз врали, извивались, лицемерили, что больше им не верил не только собственный сын, но и бывшие друзья, знакомые, соседи, коллеги. Каждый искал в поступках Мартинов корыстный умысел и подвох. Николас верил, что родители могут измениться, что в них осталась прежняя доброта, забота, и они еще способны на чистосердечные поступки без доли зла.

– Пойми, наши разногласия с Джеком не должны касаться семьи, тем более тебя, – сказал Кристофер, взяв руки в замок.

– Но почему-то ваши ссоры одного меня и касаются! Из-за вас посадили мистера Морриса и Рея могут забрать в детдом, – ответил Николас, надеясь хоть что-то