Боевые маршруты - Фёдор Полынин

Под руководством Власова, Исунова и Чубченко, тоже летчиков и авиационных командиров, в блоке No 20 концлагеря Маутхаузен был разработан план вооруженного восстания. Но нашелся предатель, который выдал его организаторов. Все они, в том числе и Н. Власов, были казнены.

Поистине легендарным мужеством обладал и летчик 42-го истребительного полка Борис Иванович Ковзан. Этот человек совершил во время войны несколько таранов и остался в живых.

Свой первый таран Ковзан провел 29 октября 1941 года на Брянском фронте, когда я там командовал военно-воздушными силами. Возвращаясь с боевого задания, летчик заметил в небе чуть ниже себя вражеский самолет. Почти все патроны и снаряды он уже израсходовал и мог, как говорится, со спокойной совестью вернуться на аэродром, тем более что враг боя не навязывал. Но разве мог летчик упустить столь удобный случай?

Пользуясь преимуществом в высоте, Ковзан настиг фашистский самолет и выпустил по нему остаток боеприпасов. Но огонь не достиг цели. Гитлеровец продолжал тянуть к своим. Можно себе представить злость истребителя, когда он понял, что теперь уже бессилен предотвратить бегство врага. И тут созрело решение: таранить. Ковзан приблизился сзади к вражескому самолету и винтом отрубил ему киль.

Когда к нам в штаб поступило донесение о подвиге, я приказал рассказать о нем всему летному составу авиации фронта, а мужественного летчика мы представили к награде.

Через четыре месяца после того случая над г. Торжок Ковзан таранит второй вражеский самолет. Бой проходил над городом, и фашистский самолет упал на одну из городских площадей. 8 июня 1942 года, уже на Северо-Западном фронте, Ковзан рубит винтом крыло третьему гитлеровскому хищнику.

Вскоре летчик тяжело пострадал. Сажая подбитую в бою машину, он получил перелом обеих рук и ног, тяжелую травму головы, лишился глаза. Много месяцев Ков-зан пролежал в госпиталях, а когда здоровье поправилось, явился в свой полк. Одно желание его обуревало - воевать, и только на истребителе.

- Что ты, Борис, - пробовали угомонить его товарищи. - Тебя же с трудом врачи склеили, живого места на теле нет, а рвешься в бой. Разве на земле дела не найдется?

- Не могу я на земле сидеть, братцы, - твердо заявил Ковзан. - Не по мне такая работа.

Долго пришлось уговаривать врачей, командира полка. В конце концов летчик своего добился, стал снова летать на истребителе и сбил еще шесть вражеских самолетов.

В бою под Старой Руссой Ковзан вступил в единоборство с пятью "мессершмиттами". Фашисты атаковали смельчака с разных направлений, подожгли самолет. Но и тут герой остался верен воинскому долгу до конца. Горящую машину он направил на вражеский истребитель, оказавшийся ниже его.

Кто бы мог подумать, что Ковзан останется в живых? С земли видели, как падали два горящих факела: вражеский самолет и наш.

Но судьба хранила смельчака. При столкновении лопнули привязные ремни, летчика выбросило за борт. Очнулся он, когда до земли оставалось совсем немного. Судорожно рванул кольцо. Парашют раскрылся. От сильного динамического удара летчик на мгновение лишился сознания.

Упал он в болото, чуть ли не по уши погрузившись в типу. Это, видимо, и спасло его от гибели. Картину боя, приземление летчика видели находившиеся в поле колхозники. Они-то и вытащили Бориса из трясины. За отвагу и мужество ему присвоено звание Героя Советского Союза.

В 42-м истребительном полку сражалось немало других летчиков, достойных того, чтобы о каждом написать книгу. Майор Александр Берко, к примеру, сбил 13 самолетов лично и 16 в групповых боях. Неизменно с победой возвращались старший лейтенант Н. В. Тихонов и лейтенант Г. И. Герман, ставшие впоследствии Героями Советского Союза. Самоотверженно дрались с врагом Зайцев и Юдаев, Моцаков и Крутиков, Бегалов и Пхакадзе, Зимин и Осипов. Один Александр Легчаков сделал 274 боевых вылета, лично уничтожив 11 самолетов и 2 в составе пары.

Не всем им довелось дожить до победы. Но светлую память о героях мы навсегда сохранили в своих сердцах.

Размышляя теперь о таких людях, как Николай Власов, Борис Ковзан, Георгий Конев, Николай Тихонов, и многих других отважных бойцах, невольно задаешь себе вопрос: откуда же люди черпали столь недюжинную силу, что руководило их поступками, рождало презрение к смерти в борьбе с врагом?

Фанатизм? Да, этим пытались не раз на Западе объяснить природу самоотверженности советских людей в борьбе с врагами. Но такое объяснение старо как мир. К нему идеологи империализма прибегали, комментируя нашу победу в революции, разгром иностранной военной интервенции на заре Советской власти. Безысходность, обреченность, порыв отчаяния? Эту подоплеку, в частности, старались подвести под такой безумно храбрый волевой акт, как таран, не только за рубежом, но даже некоторые товарищи у нас.

Все это, конечно, сущая чепуха. Советские люди никогда не были фанатиками и тем более не испытывали обреченности, даже в самые критические периоды войны в 1941 и 1942 годах. Могу подтвердить это как непосредственный участник борьбы с немецко-фашистскими захватчиками. А прошел я эту войну с первого и до последнего дня.

Причина мужества и самоотверженности советского человека, его, если хотите, воинственность лежат гораздо глубже. Истоки их в любви советских людей к своей Родине, в преданности идеалам Коммунистической партии, правоте того дела, за которое мы боролись с врагом, в твердой уверенности, что никакие силы не могут сломить государство, созданное великим Лениным, поработить народ, познавший подлинную свободу. Именно это, и ничто другое, служит объяснением и воздушных таранов, и схваток с превосходящим противником, и стремления советских бойцов драться с врагом до последнего удара сердца, а в тылу не покидать станка по нескольку суток.

Нельзя при этом сбрасывать со счетов и огромной организаторской роли, вдохновляющей и воспитательной работы командиров, политорганов, партийных и комсомольских организаций. Это они страстным словом и личным примером воодушевляли бойцов на ратные подвиги, поднимали на щит славы героев, не давали упасть духом тем, кого постигала неудача.

В первых рядах, как всегда, были коммунисты и комсомольцы, на них равнялись, с них брали пример. Не в фанатизме, а в политической сознательности, в отчетливом понимании целей и задач войны, которую вел советский народ против немецко-фашистских захватчиков, надо искать ключ к разгадке массового героизма советских воинов. Ведь не зря же Отечественная война ассоциировалась с понятием "священная". Освободить свою страну от вражеского порабощения, сломать хребет фашистскому зверю - священнее этого дела ничего другого для нас в то время не существовало.