За пределом - Янина Веселова

как и всех охватило праздничное веселье замерла рядом с мужем, каждой порой впитывая неповторимый колорит средневекового праздника.

   - Лаванда, не крутись, - выстраивал всех по ранжиру Доу. - Держись ближе ко мне, а то толпой отнесет. Надин, возьми за руку Вайолет…

   - Ей ничего не будет видно, давай ты возьмешь на руки ее, а я Бэрри, - предложила Надя.

   - Идет, - прикинув что к чему, согласился Магнус.

   - Едут! Едут! - послышалось издалека.

   Народ загомонил, вытягивая шеи, а после раздался по сторонам, освобождая середину улицы, на которую въезжала кавалькада роскошно одетых всадников, за ними следовали пажи, а следом за пажами плыли паланкины и снова всадники… В воздухе трепетали флажки и вымпелы, а над ними реяли флаги с золотым вепрем - геральдическим зверем королевской династии Грании.

   Звучала музыка, лошади кивали головами, украшенными роскошными султанами из перьев, на шляпах и одеждах и оружии всадников сверкали украшения, паланкины были задрапированы золототканой парчой и шелком, одетые в алый бархат пажи бросали в толпу сладости и медные монетки.

   - Папочка, а где принцесса? - Лаванда очень хотела увидеть невесту его высочества Шарля-Анри. - Говорят, она редкостная красавица.

   - Следи за носилками, - посоветовал отец, усаживая на плечо Фиалочку. - Верхами Оливии Гранийской ехать не дадут. - Сам я ее не видел, знаю только, что она блондинка.

   - Славься! - загремело кругом, заглушая голос Магнуса. - Славься!

   Напуганная громкими криками Бэрри заплакала, и Надя поспешно отступила за спину мужа, чтобы спрятать, укрыть от всех свою нежную Ягодку. Она утешала малышку и не могла видеть, как побледнела и отшатнулась вглубь носилок одна из дам, составляющих свиту принцессы.

   А даже если бы и увидела, врядли бы узнала ее…

***

- Как ты, Надин? - дождавшись, когда жена уложила малышку Бэрри, спросил Доу. - Тяжело тебе с девочками? Сильно устаешь?

   - Зато не скучаю, - Надя скользнула под одеяло и со стоном удовольствия потянулась.

   - Я серьезно.

   - Если серьезно, то больше всего хлопот мне доставляет Лаванда.

   - Я поговорю с ней.

   - Пока не нужно, - отказалась Надюшка. - Не дави на нее, дай привыкнуть к новым порядкам. Тем более, что я пока справляюсь.

   - Но если что… Ты же не будешь молчать?

   - Нет, я попрошу тебя о помощи. Обязательно.

   - Обожаю, когда ты слушаешься, - в мужском голосе послышались игривые нотки. - Это возбуждает, чувствуешь? - Магнус положил ладошку жены на свидетельство своей исключительной правдивости.

   - Эй, ты чего это удумал? - Надя отдернула руку. - Вдруг Бэрри еще не уснула как следует?

   - Дожил, - проворчал Доу. - В собственной спальне нельзя всласть поприставать к собственной родной и, между прочим, любимой жене.

   - Не ворчи, - Надюшка ласково погладила его по груди прежде чем отвернуться. - Давай лучше немного подождем, она сладко зевнула.

   - Нет уж, - уперся Магнус и позвал еле слышно. - Ягодка, ты спишь?

   - Дя, - не открывая глаз, откликнулась девочка.

   - Маленькое кудрявое чудовище, - простонал Доу на ухо жене. - Вот в кого она такая, цветочек?

   - И правда в кого? - Надюшка захихикала.

   - Что за намеки? - прижался к ней со спины Магнус. - Не меня ли ты имеешь в виду?

   - Я прямо говорю. Бэрри - твоя копия, только улучшенная и блондинистая, и… Что ты творишь, бесстыдник? Убери оттуда руку, кому говорю. Ох… Да… Нет… Не пристраивайся, постесняйся дочери.

   - Она же тебе ясно и четко сказала, что спит, - сбить с толку Доу не удавалось никому. Что уж говорить о пьяной от любви женщине? - Ну же, цветочек, не упрямься, прогни спинку. Так да… Умница моя, любимая…

   - Тише, - умоляла она. - Тише. Тише, а не медленнее, мучитель! Еще!

   - Дя, - послышалось из колыбельки.

***

С того дня как состоялось воссоединение семьи Доу, время для Нади словно пустилось вскачь. Если раньше ее дни тянулись медленно и неторопливо, напоминая движение тягучих золотых капель смолы по теплой от солнца сосновой коре, то теперь они пролетали со скоростью, оставшихся в ее старом мире МИГов. Кажется, вот только что проснулась, с трудом продрав глаза, как уже снова пора ложиться.

   Зато и дел удалось переделать превеликое множество.

   Девочки были одеты обуты. Огород засеян. Картошка посажена. Сад удобрен. Муж ублажен. Короче, живи да радуйся, наслаждайся жизнью и вкушай заслуженный отдых, а не хочешь отдыхать учи ходить окрепшую похорошевшую Ягодку или шей мягкие игрушки с Фиалочкой. На крайний случай проведай тетушку Мардж, настойчиво зазывающую на семейный обед.

   Не тут-то то было! Расслабиться не давала Лаванда. Довольная веселая и послушная при отце, без него она мгновенно превращалась в дерзкую ленивую нахалку, которая только и знает, что ноет, ноет и ноет словно загноившаяся заноза. И нету уже никаких сил терпеть ее выходки. И вообще ее. Хорошо еще, что, узнав о семействе домовых, Лаванда перестала портить вещи. Упрямая, но неглупая девица раз и навсегда уяснила, что каждая новая ее диверсия становится известной Поленьке или Онуфрию Ильичу. Правда лениться и хамить Лаванде это не мешало.

   Иной раз Наде хотелось врезать от души оборзевшей падчерице или хотя бы пожаловаться Магнусу. Пусть он сам справляется с дочерью, раз у Надежды ничего не получается. Хотя она старалась, видит бог старалась.

   А тут еще и Онуфрий Ильич подкинул хлопот.