Записки о поисках духов - Гань Бао

– Прекрасно! — согласился Да-Сянь.

Не успел он это произнести, как бес оказался прямо перед ним. Но Да-сянь схватил его поперек поясницы, да так, что бес в ужасе закричал:

– Ой, помру!

И Да-Сянь убил его. На следующее утро стал разглядывать — да это старый лис!

С этого времени на почтовой станции не стало никаких наваждений.

Надзирателю почт Северного Края Дао Бо-И из Сипина было около тридцати лет, и был он наделен великими способностями. И был он внуком Дао Жо-Чжана, правителя округа Чанша. Как-то, когда солнце было еще жарким, он подъехал к почтовой станции и повелел проводнику войти в нее и там расположиться. Почтовый регистратор сказал:

– Ведь сейчас еще рано, есть время доехать до следующей станции.

– Я собираюсь составлять документы, — возразил он, — остаемся здесь!

Сопровождающие перепугались, велели очистить помещение и передали такой приказ:

– Надзиратель почт хочет с верхнего этажа полюбоваться далью. Подметите там почище.

Через некоторое время надзиратель поднялся наверх. Еще не стемнело, но внизу ступеней, ведших к нему, кто-то зажег огонь. Он приказал:

– Я буду размышлять об Истинном Пути, мне сейчас нельзя видеть огонь. Погасите его!

Чиновники поняли, что это какой-то оборотень: едва они направились к свету, как огонь скрылся в винном кувшине. Когда стемнело, начальник их сел, поправил на себе одежду и стал читать вслух книги — «Шесть знаков цзя»[121], «Книгу сыновней почтительности», «Перемены». Окончив, лег. Через некоторое время повернулся в восточную сторону и обмотал обе ноги полотенцем, словно бы накрыл шапкой. Потихоньку вытащил меч и отстегнул перевязь.

В полночь появилось нечто совершенно черное, длиной в четыре-пять чи. Оно, постепенно поднимаясь, стало двигаться к помещению, что вокруг столба, пока не накрыло собою Бо-И. Бо-И, схватив одеяло, накинул на него, но оно, высвободив ноги, вырвалось, и Бо-И чуть его не упустил. Так повторилось два-три раза. Бо-И перевязью от меча связал ноги оборотня и крикнул вниз, чтобы принесли огня к нему наверх. При свете рассмотрел, что перед ним старый лис, совершенно лысый, шерсти на нем почти не было. Снес его вниз и сжег.

На следующее утро открыли верхнее помещение и обнаружили сложенные кучей связки человеческих волос — около ста. После этого всяческие наваждения прекратились.

В государстве У жил один начетчик. Голова его была совершенно белой. Называли его «Профессор Ху»[122]: он обучил многих учеников. И вдруг он куда-то пропал. В Девятую луну, в девятый день начальной декады[123] мужчины толпой поднялись в горы и во время прогулки услыхали голос — кто-то вслух читал книги. Велели слугам поискать, кто это, и те обнаружили в пустом могильном склепе сидящих рядком лисиц. Увидав людей, лисицы разбежались. Не ушел только один старый лис. Оказалось, что он и есть белоголовый начетчик.

Се Кунь из округа Чэньцзюнь под предлогом болезни оставил службу и искал место уединения в Юй-чжане. Как-то во время своих странствий он проезжал мимо почтовой станции и решил остановиться в ней на ночлег. А на этой станции уже давно каждого приезжего находили мертвым.

Ночью в четвертую стражу появился человек в желтых одеждах.

– Эй, Ю-Юнь! — окликнул он Куня по его второму имени. — Не откроешь ли ты мне дверь?

Кунь сохранил невозмутимый вид, ничем не показав, что боится, только велел тому протянуть руку в окно. Едва тот подал руку, Кунь изо всей силы потянул ее к себе. Рука у этого человека оторвалась, а сам он убежал прочь. Наутро посмотрел — да это оленье плечо! По кровавым следам Кунь настиг и поймал оборотня.

После этого случая на той станции больше не бывало никаких наваждений.

Во время Цзинь жил один мужик по фамилии Ван. Дом его был в округе Уцзюнь. Однажды, направляясь в уезд Цюйэ, он поднялся на большую дамбу, таща за собою лодку, и повстречал на дамбе девицу лет семнадцати-восемнадцати. Зазвал ее к себе и оставил ночевать. Когда приблизился рассвет, он отвязал золотой бубенчик и прикрепил его к плечу девицы. Затем послал человека проследовать за нею до ее дома. Но никакой женщины там не оказалось. Она скрылась в свином загоне. В нем потом обнаружили свинью с золотым бубенчиком на плече.

Во время Хань жил Лян Вэнь, человек из области Ци, любитель учения об Истинном Пути. В доме у него была оборудована кумирня для духов, включавшая три или четыре помещения. Внутри кумирни на высоком помосте неизменно стоял черный шатер.

Прошло с десяток лет. И вот во время моления из шатра внезапно послышался человеческий голос. Кто-то сам себя назвал Владыкой горы Гаошань. Владыка отличался тем, что хорошо разбирался в еде и питье и имел опыт в излечении болезней. Вэнь у него очень старательно учился.

Так прошло еще несколько лет. Вэню разрешено было войти в шатер. Дух опьянел от вина, и Вэнь стал умолять его явить свой лик.

– Дай мне руку! — сказал он Вэню.

Вэнь протянул руку и нащупал подбородок, на котором росла очень длинная борода. Потихоньку Вэнь охватил бороду рукою и вдруг потянул к себе. Послышалось козье блеяние. Бывшие возле шатра на помосте повскакивали и помогли Вэню вытащить его наружу. Оказалось, что это — козел из дома Юань Гун-Ау, пропавший неизвестно куда семь или восемь лет тому назад.

Козла убили, и разговоры с духом прекратились.

Тань Янь, житель Бэйпина, соблюдая траур по матери, все время жил в шалаше[124]. Но вдруг однажды ночью вошел в спальню к жене. Она крайне удивилась этому и сказала:

– Вы пребываете сейчас в краю уничтожения, и лучше бы обойтись без удовольствий.

Но Янь не слушал и соединился с нею.

Через некоторое время Янь зашел к ней на минутку и ни словом с ней не перекинулся. Жена удивилась его молчанию и укорила его за то, что произошло раньше. Янь понял: к ней приходил оборотень. В ближайший вечер он снял и повесил свою драную траурную одежду, но заснуть еще не успел. В это мгновение он увидел, как в шалаш вбежал белый пес, схватил зубами его драную одежду, потом превратился в человека, оделся и вошел в дом. Янь последовал за ним и обнаружил, что пес собирается взойти на ложе его жены. Он тут же убил пса. Жена его не перенесла позора и умерла.

Начальник ведомства работ Лай Цзи-Дэ, уроженец Наньяна, проводил дни траура на кладбище. Неожиданно в его доме возникла фигура, восседавшая на столике для жертвоприношений, причем лицо, одежда, звуки голоса были совершенно как у него. Внуков и детей, женщин и девочек фигура наставляла, каждого в отдельности, как поступать, чтобы все шло по установленному порядку, хлестала плетью слуг и служанок, за каждым находя вину. Когда же еда и питье на столике кончились, фигура распрощалась и ушла. Люди в доме, старые и малые, поняв, что он умер, плакали по нем без удержу.

Прошло несколько лет. Семья совершенно пережила свое горе, и по окончании траура все напились вина сверх всякой меры. Когда люди опьянели, появилась фигура — но теперь всего только старого пса. Люди дружно забили его до смерти.

Потом стали выяснять — оказалось, что это собака торговца вином.

Ван Ху, по второму имени Мэн-Лянь, уроженец округа Шаньян, служил начальником стражи в уезде Ааньлин округа Дунхай. По ночам, ровно в полночь, там появлялся служка в черной головной повязке и белой рубашке и стучался в двери уездного управления. А когда к нему выходили, внезапно исчезал.

Так продолжалось несколько лет. Наконец стали следить — и увидели, как один старый пес, весь совершенно белый и с черной головой, подошел к строению и превратился в человека. Доложили об этом Мэн-Ляню. Собака была убита, и стуки прекратились.

Когда Ли Шу-Цзянь, правитель Гуйяна, приступил к исполнению своих обязанностей, в доме его жил пес, умевший ходить как человек.

– Его надо убить, — говорили домашние.

– Собака и лошадь — это символ благородного мужа, — отвечал Шу-Цзянь, — и что дурного в том, что пес, подражая ему, ходит как человек?

Через некоторое время пес вышел, надев чиновничью шапку Шу-Цзяня. Все в доме переполошились, а Шу-Цзянь произнес:

– Шапка не по полной форме: на ней должны быть еще кисти.

Потом пес развел огонь в домашнем очаге. Домашние пришли в ужас, но Шу-Цзянь и тут сказал:

– Мои дети и слуги все заняты на поле. Собака же помогает поддерживать в доме огонь. Выходит, соседей беспокоить не надо. Что же в этом скверного?

Через несколько дней пес вдруг скоропостижно издох. И больше в доме не случалось ни малейшей странности.