Поколение победителей - Павел Дмитриев

В нем Шелест критиковал Минвнешторг и предлагал предоставить Украине право выступать самостоятельно на внешнем рынке. Объясняя, что на международных форумах многие страны, которые не торгуют с Советским Союзом, обращались к украинским представителям с предложениями заключать торговые соглашения напрямую. При этом они ссылались на высокий международный престиж Украины как одной из стран – учредителей ООН.

Произошло это во время отсутствия Брежнева, когда тот находился в отпуске в Крыму. Замещавший его Николай Викторович Подгорный, покровитель и друг Петра Ефимовича, недолго думая поручил ВСНХ СССР, Госплану СССР и Минвнешторгу представить свои соображения. Новиков, Ломако и Патоличев, не сговариваясь, дали предложению Шелеста внешне корректную, а по существу резко отрицательную оценку.

Первым взял слово Анастас Иванович Микоян:

– Считаю, что заявление товарищей излишне категорично. Но по существу они дают записке правильную политическую оценку. – Микоян направил на сидящего практически напротив Шелеста руку с растопыренными пальцами. – Петр, ты хочешь изменить принцип монополии внешней торговли СССР? Мы же еще в двадцать третьем все определили! Очень удивляет, что опять возник этот вопрос.

– К сожалению, не знал о поступлении письма, – добавил Брежнев и, повернув голову направо, укоризненно посмотрел на сидящего рядом Подгорного. – Коля, ты‑то как пропустил его в рассылку по ведомствам?

– Сейчас чувствую, что это письмо ошибочное, все понимаю, готов вернуть ситуацию в прежнее русло. – Беспомощно развел руками Петр Ефимович.

Он уже давно осознал величину проблемы и даже не пробовал убеждать кого‑то в своей правоте. Отвести бы удар от себя…

– Поймите меня правильно, я не имел в виду ничего особого. Исходил только из деловых интересов. Это письмо подготовили товарищи из МИДа Украины, его на Президиуме ЦК КПУ даже не обсуждали.

– Значит, тебе надо поехать в Киев и растолковать все этим товарищам по‑хорошему. Чтоб занялись настоящей самокритикой в связи с политической ошибкой! – Анастаса Ивановича явно зацепило такое легкое отношение к принципиальному вопросу, и он укоризненно продолжил: – Вам надо сделать серьезные выводы!

– Была ошибка, – согласился с критикой Подгорный, пытаясь спасти друга. – Виноват, что не вник в суть и разослал письмо по ведомствам. Необходимо было сначала обсудить вопрос на Президиуме.

Леонид Ильич обвел глазами присутствующих, собираясь поставить вопрос на голосование и закрыть тему. Заодно неодобрительно покосился на быстро обменявшихся записками Шелепина и Косыгина[161]. Длительное разбирательство совершенно не входило в планы Брежнева на этот вечер. Однако Петр Нилович Демичев[162] не только присоединился к отрицательной оценке письма, но и попросил слова для продолжения.

– Подожди, тут вопрос намного серьезнее. – Он вздернул вверх подбородок, встряхнул шикарными волнистыми волосами. – Считаю, что в ЦК КП Украины начал процветать национализм. В аппарате почти не осталось русских!

– Нет, неправильно! – попробовал перебить Шелест, но Демичев его резко оборвал:

– Совсем распустили интеллигенцию! Не препятствуете, а поощряете ее националистические настроения! Недавно Тарас Франко[163] с друзьями настаивали, чтобы не русский, а украинский язык преподавали во всех школах и вузах республики!

– Мало ему младшего брата, – сердито проворчал себе под нос Подгорный.

– Они написали об этом депутатам Совета Национальностей, никто их унять не может! – продолжил обличительную речь Петр Нилович.

– Но при чем тут ЦК? – Шелест удивился напору. – Эти писаки большей частью вообще беспартийные!

– И верно, – поддержал Петра Ефимовича Микоян.

Но Демичев не собирался останавливаться:

– Недавно в Киеве Московская, Советская и многие другие улицы были переименованы, им дали имена украинских писателей.

– Ничего об этом не знаю! – Шелест отвел глаза, вспомнив осторожные предупреждения друзей. – Приеду и сразу разберусь.

– Еще бы улицу Ленина переименовали в Шевченко!

На несколько минут заседание потеряло всякий лад и скатилось к беспорядочным спорам, в которых секретари ЦК припоминали друг другу старые обиды. Никто не мог поверить, что изменение названий улиц республиканской столицы прошло мимо внимания партийных органов.

Наконец Леонид Ильич не выдержал, призвал всех к порядку и дал слово Шелепину, который с нетерпением дожидался своей очереди.

– Согласен со всеми, но считаю дело намного более крупным. Нельзя ограничиться одной критикой, как это предлагает Анастас. И вообще, за эту политическую ошибку несет ответственность не только Шелест, но и Подгорный.

– Да я просто внимания не обратил! – возмутился Николай Викторович. – Только что все объяснил!

– Саша, не своди со мной личные счеты! – резко добавил Петр Ефимович[164].

– На каком основании второй секретарь ЦК КПСС курирует Украину? – раздраженно скривил губы Александр Николаевич. – Из‑за этого теперь никому невозможно вмешаться в украинские дела!

И, поднеся поближе к глазам заранее составленную записку, стал приводить факты и цифры, говорящие о том, как украинские организации нарушали поставки угля, металла и прочего в другие республики, а для себя планы перевыполняли. Особенно досталось Председателю Совмина Украины[165].

– Петр, – продолжил Шелепин, – ты в прошлом году как‑то договорился об уменьшении поставок мяса в общесоюзный фонд. Торговля на Украине после этого, конечно, выросла, а в Советском Союзе дефицит стал еще больше. Это какое‑то мелкобуржуазное местничество!

– Украина потребляет сорок пять килограммов мяса на душу населения, – неожиданно добавил Брежнев, прочитав записку Рашидова, который предпочел сам не вмешиваться. – В то время как Узбекистан двадцать три кг, Армения двадцать пять кг[166].

– Украина всегда была надежной опорой партии в национальном вопросе, – вставил реплику Косыгин. – Такие инициативы ЦК КПУ недопустимы ни сейчас, ни в будущем. Их необходимо немедленно пресечь самым жестким образом.

– Подгорный предложил недавно министру кинематографии СССР поехать в Киев и обсудить там идеологические вопросы, – опять вмешался Демичев. – Выходит, что союзный министр должен получать указания по идеологическим вопросам в Киеве!

– Не посылал я туда министра, прошу провести проверку по этому вопросу! – зло ответил Николай Викторович. – Набросились все, как на Никиту!

Шелепин приподнял руку, призывая к порядку, и продолжил доклад по своей записке, которая оказалась неожиданно основательной.

– В Севастополе, при вручении награды Черноморскому флоту, флоту русской славы, выступления шли на украинском языке!

– Неправда, – опять возразил Подгорный. – Я сам там был, и Шелест, и секретарь Крымского обкома, Лутак, они на русском говорили. Только приветствие от ЦК КП Украины прозвучало на украинском.

– Ничего себе! – неожиданно громко и зло удивился Мазуров.

– На Украине из сорока миллионов по переписи проживают девять миллионов человек других национальностей, из них восемь миллионов русских, – продолжил Александр Николаевич. – В Крыму русских больше, но передачи по радио и телевидению идут на украинском языке в ущерб русскому.

Против следующих пунктов уже никто не возражал. Закончив обширный доклад по фактам, статистике и жалобам трудящихся, Шелепин подвел итог:

– Здесь явно прослеживается националистическая линия во всех вопросах, не только во внешней торговле, но и в отношении внутренней политики и идеологии. Необходимо выехать одному‑двум членам Президиума ЦК на Украину, созвать Пленум ЦК КП Украины и по‑настоящему разобраться в этих вопросах. Необходимо принять развернутое решение, вынести политическую оценку деятельности ЦК по указанным ошибкам Шелеста и Подгорного.

Тучи, которые начали сгущаться после доклада Демичева, превратились в иссиня‑черное грозовое облако, готовое поразить молнией любого. И гром грянул.

Косыгин оторвался от очередной записочки и обыденным голосом предложил:

– Нужно направить товарища Шелеста на другую, менее ответственную работу. А ЦК КПУ рекомендовать избрать первым секретарем Владимира Васильевича Щербицкого[167].

Назвать случившееся далее «немой сценой» было, конечно, нельзя, но Брежнев удивился настолько, что это заметили едва ли не все участники заседания. Таковы особенности председательского места во главе стола. Дело в том, что Брежнев сам давно и аккуратно готовил на пост первого секретаря ЦК КПУ именно Щербицкого, сильный Подгорный был ему совершенно не нужен. Тем неожиданнее оказалась инициатива Косыгина, да еще явно поддержанная Шелепиным. Опытный интриган попался в свою же ловушку. Хотя Владимир Васильевич не присутствовал на заседании, возражения Ильича в столь удобный на первый взгляд момент обязательно вбили бы клин в их отношения. Может быть, на это и рассчитывали союзники‑Николаевичи[168]?