Поколение победителей - Павел Дмитриев

Тайвань сейчас под тяжелой властью партии Гоминьдан, с лидером Чан Кайши[140]. Что‑то подобное будет продолжаться вплоть до середины девяностых годов, если не до две тысячи десятого включительно. Практически – опять диктатура с опорой на частный бизнес, инвестиции и электронику. С удивлением узнал, что США считают Чан Кайши вполне легитимным правителем всего Китая, у него даже в ООН такой статус.

Гонконг меня удивил, оказывается, там все еще колония Великобритании. Кто бы мог подумать, что в ближайшем будущем – это образец экономических свобод и невмешательства государства в частный бизнес. Хотя что‑то о жесточайшей борьбе с коррупцией мне приходилось слышать, там даже начальника полиции умудрились посадить за взятки. В конце девяностых управление городом‑государством тихо и мирно передадут Китаю, но с большой долей самостоятельности.

Где кроется основная причина роста? В семидесятых Гонконг стал «воротами» для инвестиций в Китай (даже в Тайвань до сих пор путешествуют в основном через Гонконг). Похоже, там главный экспортный товар – деньги, поэтому пример не слишком типичный.

В самом Гонконге побывать не удалось, но вот в первую свободную экономическую зону КНР Шэнчьжэнь (он рядом, но на материке) ездил на выставку в две тысячи восьмом. Так что описать все смог весьма подробно. Более того, порывшись в «отправленном» TheBat, нашел полтора десятка фотографий, из которых более половины были сделаны там, а остальные оказались с компьютерных стендов.

Пришлось подробно рассказывать о каждом мелком фрагменте, запечатленном на фото, вплоть до незначительных деталей. Даже попавшие в кадр симпатичные модели‑китаянки не отвлекли от внимательного изучения случайно оказавшихся на фотографии сотовых телефонов. Почувствовал, скоро получу в свое хозяйство приличный фотоаппарат и ящик пленки для спокойного просмотра на большом экране. Причем пленки обязательно позитивной, после прокола с «Аватаром» Шелепин и Семичастный хорошо знали ее отличие от обычной.

Вообще по Китаю я уже все подробно описывал в «записках», что‑то прибавить сложно. Рецепты, как ни странно, те же самые: сильная жесткая власть, борьба с коррупцией, инвестиции. Развитие частных предприятий под контролем коммунистической партии. Что оксюморон для тысяча девятьсот шестьдесят пятого года, то уже в восьмидесятых привычная реальность. Единственное отличие от вышеперечисленных стран – организация десятка специальных экономических зон с инвестиционными и налоговыми льготами[141]. Но это и понятно, учитывая размер Китая и его неоднородность по уровню жизни и навыкам населения.

Последнее, что вспомнил, Чили. Где‑то в начале семидесятых демократически избранный президент Альенде затеял социалистические реформы с частичной национализацией промышленности и прочими «инновациями». Наворотил в экономике такого, что даже многие горячие сторонники разбежались. Начался экономический кризис, закончившийся военным переворотом генерала Пиночета[142]. Альенде и еще несколько десятков тысяч человек были убиты. Центральный стадион столицы превратили в гигантский концлагерь. Диктатура продержалась чуть ли не до середины девяностых.

Особых результатов, кроме «стабилизации», в экономике достигнуто не было. Возможно, из‑за недостаточной борьбы с коррупцией (где‑то читал, что именно Пиночет и его друзья после приватизации государственных предприятий стали крупнейшими собственниками). Тем не менее к две тысячи десятому году Чили называли «номером один» в Южной Америке по конкуренто– и платежеспособности. Что само по себе неплохой показатель действий одного из злейших диктаторов современности.

Густо посыпал соль на раны Александру Николаевичу, лишний раз упомянув, что ни один социалистический проект, увы, не закончился чем‑то значительным. Куба, Северная Корея… Страны‑изгои с бедным населением. Особенно заметен контраст на примере «двух Корей». Одной только помощью США такую колоссальную разницу в уровне жизни объяснить невозможно. Тем более что Косыгин нам популярно объяснил: до сорок пятого «Юг» заметно уступал «Северу» в развитии промышленности.

Китай, Вьетнам, Камбоджа, Восточная Европа при первой возможности покинули социалистический лагерь. Наверное, были еще всякие царьки, ориентировавшиеся на СССР, но про них даже воспоминаний в учебниках мировой истории не осталось.

Под табличкой хотел отдельно написать выводы. Они, кстати, оказались для меня неожиданными. Во‑первых, в глобальную экономику придется встраиваться любой ценой. О необходимости инвестиций и открытого рынка говорили все. Во‑вторых, эффективной оказалась диктатура с опорой на частный капитал. При этом совершенно безразлично, военная она, коммунистическая или националистическая. Да хоть серо‑буро‑малиновая в крапинку. Зато демократию и особые «свободы» надо однозначно посылать куда подальше. Это игрушки для богатых стран. И, в‑третьих, с коррупцией следует бороться не только на партсобраниях. Наоборот, без этого условия получится половинчатая галиматья.

Но внимательно посмотрел на вождей и ограничился патриотическим: «С нефтью и газом даже инвестиции США не нужны». Оставалось надеяться, что остальное они поймут сами, без меня. Потому как на роль громоотвода не претендовал, а тучи сгущались на глазах…

Немного поговорили с Косыгиным о предпринимательском быте двадцать первого века, все началось с вопроса, заданного прямо в лоб:

– Какими средствами производства владеешь? – И глаза такие ласковые, прямо добрый следователь из сериала.

Хотя, может быть, у меня глюки, попробуй, пойми психологию этих коммунистических динозавров… Но отвечать надо, ждут.

– В основном головой. – И, удержавшись от шутки про «лапы и хвост», продолжил: – Арендую офис в бизнес‑центре. Компьютеры и инструменты у нас в общем‑то можно купить за карманные деньги. Остальное… Нет у меня ничего больше. Вернее, не было.

– А сколько наемных рабочих?

– Двадцать два сотрудника. По крайней мере, в постоянном штате, без аутсорсеров.

– Понятно… – решил не тратить время премьер. – Нарисуешь структуру своего предприятия? С распределением прибыли, налогов, затрат, фондом оплаты труда?

– Разумеется! – вот уж чего не жалко.

В завершение Косыгин ехидно поинтересовался: что мне как частнику‑эксплуататору не нравилось в России две тысячи десятого года.

На этот вопрос я давно уже знал несколько ответов. Поэтому, не мешкая, вывалил, что при всей шоковости реформы девяностых были недостаточно либеральны. Особенно в фискальной и таможенной части. Собственность разрешили любую, но навесили на нее колоссальную гирю бюрократического аппарата. В результате конкурентоспособность отечественного бизнеса на международном рынке осталась где‑то на уровне Бразилии (хотел честно сказать – Нигерии, но вовремя поправился).

Что обидно, в России две тысячи десятого года вполне нормальные по величине налоги. Ниже многих стран, по крайней мере. Но при этом совершенно аморальная методика их сбора. Взять один только идиотизм двойной бухгалтерии, крупные фирмы ведут себя подобным образом совсем не потому, что хотят воровать. Все проще: то, что нужно фискалам, совершенно не предназначено для реального управления. К этому придется добавить инспекции и надзоры – пожарные, трудовые, санитарные, медицинские… Все равно ведь живут они на взятки. Разгони всех, но дай реальный уголовный срок за нарушения!

Прикидывал даже на своей крохотной фирме, что при использовании штатовских стандартов ведения бизнеса и отчетности я смог бы сократить трех специалистов. Мелочь? Но это почти пятнадцать процентов ФОТа, лишние десять квадратов арендованной площади и три рабочих места. Итого, затраты в районе пяти тысяч долларов каждый месяц. Самое плохое, что эти деньги идут, образно говоря, на «нагрев атмосферы». С них не получает ни малейшей пользы даже государство, один вред – квалифицированных рабочих в стране не хватает. Излишне говорить, что одно это делает российские товары неконкурентоспособными на мировом рынке.

Если уж копировать в основных чертах экономику США, как это сделали в девяностых при Гайдаре, так придется добавить в нее примат: человек по дефолту честен, но если обманул – мало не покажется. Не надо тут социализма с постулатом «все люди врут, верить можно только бумажке». А то получилось, что бизнес, тот, который покрупнее магазинчика, частный, но… зависим от самых маленьких чиновников. Причем от некоторых – персонально, со всеми вытекающими из этого материальными последствиями.

Вожди поняли намек без вопросов. Похоже, коррупция в России родилась не в перестройку. Лидеры и в начале рассказа весельем не блистали, а тут вовсе поскучнели. Ничего, им думать полезно. Не все на митингах глотки срывать.

В один из визитов товарищ Шелепин с явной гордостью вручил мне небольшую коробочку, бросил небрежно: «Возьми, для экспериментов». Я рассмотрел ее внимательно только после ухода вождя.