Манкая - Лариса Шубникова

вопрос! – глумилась Ирина Леонидовна. – Нет. Не говорила. Считай это моей догадкой. А что на счет Киры?

Митьку даже передернуло от имени мужа Юлькиного, но он ответил:

– Не трону.

– Чудесно! Мить, а ты сговорчивый малый. Это приятно, кстати. В качестве бонуса стану писать тебе, что и как, ладно? Если бы ты, балда, не насел сегодня на нее с разговорами и допросами, все могло бы сложится иначе. Что ты на меня уставился?! Вот мужики, а? Никакого понимания и эмоциональное восприятие, как у зубочистки.

– Джеки, да что я сделал то??! – ну, рассердился парень, бывает.

– С одной стороны Кира мозг ей вынес, с другой ты. Добили девочку мою.

А Митька и сам уже догадался. Взгляд Юлькин, пустой и безразличный, все еще преследовал его. Да уж, женщины существа сложные, а Юлька сложнее всех их вместе взятых в сотни раз. И это любил в ней Митька. И именно за это и полюбил ее.

– Я понял, Джеки. Беситься не буду. Но обещайте, что писать станете часто. А если уж зашел такой разговор, я просто обязан просить совета. Как думаете, если я напишу к ней, ответит?

– Разумеется, ответит. Но я бы не советовала. Точнее, не пиши первым. Она напишет сама, когда поймет, что скучает, волнуется. Уразумел?

– Ага, – совсем загрустил Митька, но взял себя в руки, – Спасибо. Джеки, я ваш должник.

– Митенька, голубчик, это мы все тебе должны. За то, что встряхнул нас и сам по себе оказался таким хорошим мальчиком. Глупостей не говори, ладно? Какие долги? Фира счастлива, благодаря тебе, Артемий вон ходит с высоко поднятой головой. Света нарадоваться не может. И Юлька выползла на свет божий. Ведь еще немного без тебя и …погибла бы, – Ирина поднялась с дивана, за ней Митя.

– Берегите себя. И ее… – Широков поцеловал ее руку, а она его лоб.

– Все будет хорошо, мальчик. Терпение. Это самое тяжелое и главное сейчас.

Митя кивнул и проводил Джеки. А сам остался в непонятном состоянии злобы, обиды, но и счастья.

Глава 19

– Артём, чего ты ко мне прицепился? Такое ощущение, что следишь. Ты или скажешь мне в чем дело, или я от тебя сбегу, – это выговаривал Широков Заварзину, когда тот сидел в его ресторане и угощался битками по-казачьи.

– Ты, Мить, повар? Да? Вот и иди готовь. А я тут ем и никого не трогаю! Брысь, ослик! – и улыбается паразитски.

Митька закатил глаза страдальчески и ушел, по дороге пнув стул и огрев тяжелым взглядом Верочку Стиржак. Сама помощница Широкова давно приметила большого мужчину с военной выправкой и, по началу, испугалась. Сами подумайте, болтается за ее ненаглядным шефом этакая громадина, глаз не сводит. Потом слегка успокоилась, поскольку уже пятый день не происходило ничего странного и страшного…ну, кроме самого громилы.

Члены группы «Спасти Широкова» уже отписываться стали в общий чат, мол, кто таков и чего тут торчит? Друг Широкова? Вера ответов не знала, потому и решилась на легкую разведку боем. Взяла солидную папочку, оправила жакетик форменный и направилась прямиком к Заварзину. Правда, не знала она, что он Артём и Заварзин.

– Добрый день. Простите, что помешала. Хотелось бы узнать, как вам «Ярославец»? – и улыбается дежурно.

Знала бы она, что Артём прекрасно разбирается в лицах и людях.

– Вера? – Заварзин прочел имя Стрижак на бейдже, – Я сосед Димитрия. А вы, похоже, его приятельница?

– Я работаю у Дмитрия Алексеевича.

– И волнуетесь за него, так?

И что Вера должна ответить? Она знала, что Юля уехала. Видела, как тяжело переживает ее отъезд Широков. Поддерживала, как умела. А тут сидит незнакомый громила и уверяет, что сосед Мити и видит ее тревогу.

– Не думаю, что могу говорить об этом с незнакомым человеком.

– Не проблема. Я Артём Заварзин. Мы с Димитрием соседствуем и приятельствуем. Вместе ходим играть в волейбол по вторникам и четвергам, – Артём говорил медленно и внятно, при этом не отводил взгляда от черных глаз Верочки. – Вы, я чувствую, в курсе событий. Имя «Юлия» вам говорит о чем-то?

И тут Вера задумалась основательно. Вот были у вас ситуации, когда нужно понять и принять решение, доверять незнакомому человеку или нет? Ну, врачу или парикмахеру, понятно, однако и там есть некие мыслишки. А тут личное дело шефа. С другой стороны, он назвал пароль – Юлия. И это давало Вере и всем остальным членам тайного общества возможность получать информацию со стороны, так сказать, противоположной.

– Говорит, – Вера приняла решение, и Заварзин кивнул. – Правда не могу понять, как ваше присутствие здесь относится к личным делам Дмитрия Алексеевича.

– Все просто. Я слежу за Димитрием, чтобы он дел не наворотил. Юлин муж, знаете ли, проблемка. А у Димки на него, скажем так, аллергия.

– На него не только у Мити аллергия. Та еще козлина! – выдала казачка Верочка и Заварзин разулыбался довольно.

– Ну, тогда вы меня понимаете. Никто из наших не собирается терять Митьку из-за урода.

– Ваших?

– Да. Соседи мы и все Юленьку любим. А теперь и Митька наш человек. – После этих слов Вера присела за стол Артёма.

– Наши тоже переживают. Юля улетела, а Мите прям беда. Артём, что происходит-то?

И пошел равномерный и обстоятельный обмен информацией. Нет, не сплетни, а беседа двух понимающих и волнующихся людей.

– Вот как-то так, Вер. А я тут торчу и Митьку выбешиваю.

– Так не проблема! Я все время на работе, могу вам отписываться, что и как. И вовсе незачем тут бывать все время. Давайте так, если Митя уйдет или уедет внепланово, так сказать, я вам пишу. Идет?

– Отлично! – Обменялись телефонами и улыбнулись друг другу, заговорщики.

Артёма как ветром сдуло из ресторана, а Вера отписалась своим, что их полку прибыло.

В то время как сомкнулись ряды «московские» и «ярославские», Митька сидел в кабинете и пытался работать с документами. Дело не шло никак. Он все вспоминал, как прощался с Юлькой перед ее отъездом. Она долго просила прощения, старалась не плакать. А глаза такие растерянные. Он готов был плюнуть на обещание, данное Джеки, и запереть Юльку в своей квартире, не отпускать. Правда, унял характер и начал извиняться сам. А потом поцеловал ее и, не получив ответа, отпустил из объятий. Другим днем напился, страшно и горько, и только после всего этого обязательного расставального набора, начал свой подвиг терпения. Ага, прямо подвиг. Спросите, почему он смирился и терпел? Да Юлька перед уходом так на него посмотрела, что Митька поплыл и решился на то, что и исполнял сейчас.

Она не писала к нему, он не писал к ней. А вот Джеки повествовала подробно. О том, что ветер сильный на побережье в это время года, шторма, и Юлькино настроение такое же. Что ходит она одна по пляжам, мечется,