Подавляй и властвуй. Как люди теряют человечность? - Стэнли Милгрэм

в члены комиссий для рассмотрения подобного рода инцидентов, студенты практически ни разу не включили «диссидента» в наиболее значимые для них самих списки. Границы групп перестраивались так, чтобы исключить «диссидента» отовсюду и максимально изолировать. Бедняга превратился во «врага народа» только лишь потому, что последовательно придерживался другого мнения. Ни «перебежчика», ни «конформиста» подобная дискриминация не коснулась. Как позднее выразился Шехтер в одном из интервью, наказание для человека, «единственным грехом которого было несогласие с большинством», оказалось несоразмерно жестоким.

Вместо того чтобы грешить и устраивать себе ад на земле, гораздо проще идти в ногу со всеми — делать то, что делают другие, говорить то, что говорят другие, уступать желаниям других. Когда мы ведем себя подобным образом, чтобы быть принятыми или избежать отверженности, мы испытываем на себе то, чему Мортон Дейч и Гарольд Джерард дали название «нормативное социальное влияние». Нормативное влияние подразумевает внешнее принятие превалирующего в группе стандарта, или нормы, с которым сопряжено получение (или страх потери) позитивного аффекта — приязнь, уважение, принятие создающей нормы группы.

Нормативное социальное влияние можно противопоставить информационному социальному влиянию. Обратите внимание на слово «информационное». Никто из нас не обладает полной и исчерпывающей информацией относительно того, как действовать в каждой из возможных ситуаций. Поэтому мы вынуждены обращаться за необходимыми сведениями к другим людям. Оказавшись в незнакомой ситуации, не будучи уверенными в том, что именно следует сейчас делать, мы всегда можем следовать примеру окружающих и положиться на то, что люди, знающие больше нас, подскажут нам верный путь. Посвящая новичков в студенты, старшекурсники снабжают их исчерпывающим описанием лекций и курсов, которые стоит посещать либо избегать, а также правильных форм поведения в различных ситуациях. Подводя итоги, скажем, что, соглашаясь с остальными, ты извлекаешь из этого не одну, а целых две пользы: социальное одобрение и чувство собственной правоты.

В своей «Теории социального сравнения» (Theory of Social Comparison) Леон Фестингер (Festinger, 1954) доказывает, что люди испытывают базовую потребность оценивать собственные идеи и установки, а также получать подтверждение тому, что они действуют правильно. Уверенность в том, что чье-либо поведение и убеждения корректны или уместны, помимо всего прочего, наделяет нас ободряющим чувством возможности управлять собственной судьбой и чувством удовлетворенности собственной компетентностью. Фестингер отметил также, что «правильность, корректность» в случае с личными убеждениями и социальным поведением является крайне субъективным понятием, которое определяется скорее социальной действительностью, чем объективными параметрами. Это напоминает нам попытку оценить себя как бегуна путем сравнения с теми, кто способен бегать быстрее или медленнее — вместо того чтобы взять секундомер и оценить свои реальные способности.

Иными словами, «социальная корректность», как правило, точнее всего измеряется тем, что делают и думают другие. Ведомые потребностью быть «правильными», люди оглядываются на убеждения и поведение окружающих — в особенности, в незнакомой или неоднозначной ситуации.

Представления о нормативном и информационном социальном влиянии помогают нам понять суть конформизма и подчинения авторитетам — двух явлений, которые систематически оказываются в центре внимания социальных психологов. И сейчас наш рассказ коснется именно этой «сладкой парочки».

Конформизм: спасаем лицо, соблюдаем приличия, обретаем — знания

Помните Харви — студента, который уверял, что доволен своим учебником, услышав, как книгу хвалят его однокурсники? Поведение Харви было проявлением конформизма, который можно определить как изменение убеждения или поведения в ответ на реальное или воображаемое групповое давление в тех ситуациях, когда нет ни прямого требования соглашаться с группой, ни каких-либо причин, которые могли бы оправдать это изменение поведения. В одном из самых ранних исследований этого процесса Музафер Шериф показал, что конформизм. Простые стимулы, используемые в исследованиях конформности под руководством Аша. Участники эксперимента должны были выбрать на карточке Б линию, которая совпадает по длине с линией на карточке А. Во время исследований испытуемый сталкивается с тем, что все остальные участники единодушно оценивают линию 1 на карточке Б как равную линии-образцу может наблюдаться в совершенно незнакомой группе. Шериф воспользовался «аутокинетическим эффектом» — иллюзией видимого движения неподвижного источника света, наблюдение за которым ведется в абсолютно темной комнате. В классическом варианте эксперимента испытуемые оценивали направление и расстояние, на которое передвигался луч в их восприятии. Для разных людей луч двигался неодинаково: одни утверждали, что он сдвинулся совсем ненамного, другие уверяли, что наблюдали заметное смещение и даже замысловатые узоры, вычерченные лучом. Каждый из участников эксперимента построил собственную линейную диаграмму передвижения источника света. Затем несколько испытуемых получили задание в порядке очереди высказать свои суждения относительно нарисованного ими. В контексте группового обсуждения результатов не заставило себя ждать создание новой, групповой диаграммы. Те, кто прежде уверял, что луч сдвигался на небольшие расстояния, теперь свидетельствовали о более протяженных перемещениях, и наоборот. В общем и целом, одна только возможность услышать мнения других привела к достижению согласия между «судьями». Возникла групповая норма, под которую оказались подогнаны индивидуальные наблюдения.

Мы знаем, о чем вы только что подумали. Иллюзии не подлежат однозначному толкованию, а в двусмысленной ситуации даже самые независимые в своих суждениях личности постараются извлечь пользу из мнений окружающих. Возможно, что конформность, которую исследовал Шериф, своим возникновением обязана обычному информационному влиянию. Испытуемый, скорее всего, мыслил так: «Бог его знает, насколько на самом деле переместился этот луч. Поэтому послушаю-ка я, что говорят мои соседи. Они могут знать больше меня». Двадцать лет спустя Соломон Аш (Asch, 1951) решил продемонстрировать, что проявление конформности по отношению к мнениям незнакомых людей маловероятно, если оцениваемый стимул поддается однозначной интерпретации. К своему удивлению, Ашу пришлось опровергнуть эту гипотезу. Его исследование независимости суждений превратилось в классическое исследование конформности в условиях нормативного влияния и группового давления.

В экспериментальные группы вошли студенты мужского пола, которым сообщалось, что все они являются участниками исследования особенностей визуального оценивания. Юношам были продемонстрированы две карточки. На одной из них были изображены три линии, на другой — одна, так называемый «образец». Заданием было выбрать из трех линий ту, которая равна по длине образцу. Разница между длинами была достаточной для того, чтобы любой участник мог без труда справиться с задачей. Ведущий эксперимента держал в руках карточки с линиями и просил каждого студента по очереди высказать свое мнение.

Однако на самом деле все, кроме одного участника, были «подсадными». Единственному подлинному испытуемому всегда выпадало отвечать последним.

Сначала между всеми участниками эксперимента царило единодушие, но затем начинали происходить любопытные вещи. Все, кроме последнего студента, утверждали, что более короткая линия равна по длине образцу, а более длинная линия тождественна короткой. В некоторых испытаниях все «подсадные»