Два шага до рассвета - Екатерина Неволина

Старуха замолчала, ожидая, что я заглочу ее крючок, но я не произнесла ни слова.

— …Если только в ученицы ко мне не пойдешь, — закончила она, — мне как раз сейчас ученица надобна. Стара, вишь, стала, едва ноги передвигаю.

— И чему учить будете? — поинтересовалась я для проформы.

— Да всему. Что сама знаю — тому и научу.

Воистину альтернатива — это прекрасно! Итак, какой у меня есть выбор: пойти повеситься… Нет, уже решили, что обойдутся, не дождутся, пусть и не надеются… Что дальше? Дождаться вампиров, делая ставки, кто выиграет этот забег: посланцы старейшины или Ловчий. Что, не с кем даже поспорить об этом? А было бы прикольно. Ну тогда ладно, переходим к третьему варианту. Последнее заманчивое предложение на сегодняшний день (но, возможно, отнюдь не последнее в этом сезоне) — стать ведьмой. Если здесь нет никакой подставы (впрочем, без подставы даже не интересно, за мной уже несколько дней никто не гонялся, вокруг меня никого не убивали — скучновато становится, не правда ли?!), то предложение действительно занятное. Как раз сегодня об этом думала.

— Вы знаете, — проговорила я, поднимаясь с кресла, — как раз совпало, что до следующей пятницы я совершенно свободна. Почему, думаю, так сказать, не приобщиться к знаниям?… Черные заговоры наводить, жаб с ужами в ступке перетирать… Знаете, определенно ощущаю в себе бездну способностей.

Я давно знала за собой такую особенность: чем хуже мне было, тем большую чушь я начинала нести. Если бы Вика или кто‑нибудь из класса услышал меня сейчас, вот ведь ухохотались бы. А старуха ничего — как будто все идет как и должно идти.

— Вот и сладили, яхонтовая, — усмехнулась она. — Собирайся. К нам поедешь.

Часть III ЗА ДВА ШАГА ДО РАССВЕТА

Глава 1

Я никогда не видела такого странного места: передо мной было поле, целиком покрытое огромными валунами, образующими нечто вроде лабиринта, а посреди него, в ровном‑ровном круге, свободном от камней, возвышалось сухое дерево. Вокруг него собрались люди, слышалась тихая монотонная песня, слова которой разобрать было абсолютно невозможно, однако мелодия словно гипнотизировала, подчиняла себе, заставляя сердце биться точно в такт. Удар‑удар‑удар, удар‑удар‑удар. Темп все ускорялся, звук нарастал, и мне стало казаться, что сердце вот‑вот пробьет грудную клетку и, как освободившаяся птица, выпорхнет и улетит куда‑то в бледно‑серое небо. Там‑там‑там, там‑там‑там…

Прислушиваясь к этим ощущениям, я, сама не замечая как, оказалась в центре поляны. Камни вокруг старого дерева складывались в какой‑то узор. Глядя на него, я поняла, что это — спираль, похожая на свернувшуюся змею. За границей этой спирали, на свободном пространстве под похожим на скелет деревом собрались люди. Они показались мне очень странными. Все до одного — и мужчины, и женщины — были обнажены, а тела их блестели, словно натертые маслом. Они пели свою странную песню и двигались по кругу. Только теперь я заметила, что под деревом стоит одиночный камень, или, вернее, каменный алтарь, а на нем — большая каменная чаша, до краев полная темно‑красной жидкости. Отчего‑то я точно знала, что это — кровь.

— Боги! Они слышат нас! Я чувствую их появление! — вскрикнул вдруг высокий седовласый мужчина, и все упали ниц.

Там‑там‑там, там‑там‑там! — звала музыка. Мне стало страшно. «Надо бежать отсюда, пока меня не заметили», — подумала я.

Но тут на плечо опустилась чья‑то рука.

Едва сдержав крик ужаса, я оглянулась и была поймана в сети темных пронзительных глаз.

— Не бойся, — горбоносый, похожий на ворона незнакомец имел занятную привычку говорить со мной, не разжимая губ. — Они нас не видят.

— Кто? — я не могла отвести взгляд и как завороженная смотрела в его зрачки… они постоянно меняли форму, то сужаясь, словно кошачьи, то расширяясь так, что закрывали всю радужку.

— Те, кто собрались здесь. Тебе повезло увидеть древний‑древний обряд. Эти люди взывают к своему темному божеству, и божество отвечает им. Видишь, на алтаре — это жертвенная кровь. После ритуала они выпьют ее и… приобретут новые особенности. Силу, ловкость, возможность влиять на других людей и вместе с тем крохотный недостаток… Ты догадываешься, о чем идет речь?

Я смотрела только в его глаза, но догадалась, что он улыбается.

— Да, — прошептала я, как будто давно уже обо всем знала и сейчас только вспоминала забытое. — Это вампиры.

— Это те, от кого пойдут вампиры. Это мозг их костей, первооснова, сырая масса, из которой их божество сейчас лепит нечто по своему вкусу. Посмотри, я разрешаю.

Я оглянулась. Старое скрюченное дерево протягивало к людям свои белесые, словно обглоданные, ветви, и казалось, будто от него к каждому из танцующих протянулась тонкая нить.

— Вот ты и учишься видеть, — произнес незнакомец, — в тебе очень древняя кровь. Кровь — это не вода, в ней сохранено все, что твои предки знали и видели когда‑то.

Я вздрогнула. На мгновение передо мной мелькнуло видение — тонкая женская рука и по капле стекающая в чашу кровь…

— В твоей крови великая сила, — снова послышался внутри меня бархатный голос. — Только поэтому я избрал тебя.

— Кто ты?!

Я снова обернулась к нему и увидела, что стою одна посреди пустого поля с бледной пожухлой травой.

«Узнаешь, когда придет время», — донесся откуда‑то ответ.

И я открыла глаза.

За последний месяц мне столько пришлось переезжать с места на место, сколько не приходилось за всю свою жизнь. Поэтому в первую секунду я не могла понять, где именно нахожусь. В ушах еще назойливо звучала странная завораживающая мелодия, а перед глазами стояли изменчивые глубокие глаза. Постепенно зрение прояснилось, и я увидела решетчатое изножье кровати, выкрашенную светло‑бежевой краской стену, маленькую тумбу и занавешенное потертыми бархатными шторами окно.

Комнатка, куда поселила меня старуха, оказалась совсем маленькой и вместе с тем это, как я могла убедиться, была лучшая комната во всем доме.

Старуха жила очень скромно, даже аскетично — только самые необходимые вещи. Насколько я в этом понимала, главное ее богатство составляли всякие необходимые в ее ремесле приспособления: старинные чаши, по большей части сделанные так грубо, что я не сомневалась, какой интерес они бы представляли для историков; ножи — не менее грубые и, следовательно, не менее древние, крючки, молоточки и другие инструменты, о предназначении которых я старалась даже не думать — ритуальные пытки и извлечение внутренностей через нос, как у древних египтян, представлялись мне самым мягким вариантом. Кроме того, у старухи имелись и более понятные для меня вещи: карты, гадательные руны, набор чугунных котелков для приготовления отваров и целая кладовка, забитая сухими травами и ароматными эссенциями. В этом она полностью отвечала моим представлениям о ведьмах.