Предательство и измена. Войска генерала Власова в Чехии. - Станислав Ауски

6. Данные условия являются предварительными и, в случае необходимости, подлежат изменениям со стороны вышестоящих инстанций союзного командования.

Ответ на поставленные условия должен быть вручен в срок до Зб-ти часов, начиная с 18.00 часов, б-го мая 1945-го года.

Во время разговора с русской делегацией, ген. Дагер, согласно докладной полк. Позднякова, выразился в том смысле, что с согласия Штаба 3-й Американской армии, он гарантирует, что части РОА не будут выданы советским органам лишь в течение продолжающейся войны. Вынесение окончательного решения не зависит от военного командования, но предоставлено правительству. Об этом, столь важном обстоятельстве, полк. Поздняков будто бы информировал ген. Трухияа и ген. Меандрова. Удивительно, однако, что об этом столь важном условии, выраженном хоть и в устной форме, ни один из обеих генералов никого из своих подчиненных не информировали. Весьма возможно, что именно это обстоятельство заставило, наконец, ген. Трухина направиться к ген. Власову в Прагу, не сообщив никому о зловещем условии. Считал ли он тяжесть ответственности слишком большой, чтобы самостоятельно выносить решения, или же указанное условие являлось всего лишь фикцией полк. Позднякова.

Однако, шестой пункт американского документа гласил вполне ясно, о сохранении за собой права на изменения в будущем. При столь неясных обстоятельствах во время хаотического завершения войны, каждый включил бы такую оговорку в свое соглашение. Но оговорка могла представлять собой или надежду или угрозу.

Между тем, в частях РОА, разбросанных по территории Чехии, события разворачивались ускоренным темпом. 3-го мая, ген. Шаповалов покинул штаб с намерением разыскать ген. Власова. Он прибыл в городок Немецки Брод на аэродром РОА, откуда, вследствие неполадок в автомашине, продолжал свои поиски дивизии на самолете, вместе с лейт. Бушманном. 4-го мая, как уже было описано, он приземлился близ селения Сухомасты, в районе расположения 1-й дивизии. 5-го мая, 2-я дивизия получила оттуда личное письмо ген. Шаповалова с приказом ген. Власова, немедленно отправиться в Прагу на помощь 1-й дивизии.[174] Ни генерал Власов, ни ген. Шаповалов, конечно, не знали о том, что начальник штаба ген. Трухин между тем вступил в переговоры с американцами. Согласно первому пункту вышеуказанного ответа генера- ла Дагера, ему запрещалась какая-либо боевая активность и, кроме того, он должен был отдавать себе отчет в том, что он, собственно, никакими боевыми частями, в полном смысле этого слова, не располагает. Дивизия все еще продолжала быть дивизией, но только по количественному составу солдат, а не по степени вооруженности, а от Праги ее отделяло расстояние около 150 километров.[175]

История с письмом Шаповалова вовсе не так уж проста. В то время в штабе РОА находился Сергей Фрелих, который встретился с Власовым в Линце около 29-го апреля. Фрелих знал о переговорах с американцами и сам, на ином участке, принимал в них участие.[176] Согласно его показаниям, начальник штаба 2-й дивизии, ген. Боярский, привез от ген. Власова из Праги следующий устный приказ 2-й дивизии: немедленно выйти в поход к Праге. После передачи приказа, ген. Боярский, согласно показаниям Фрелиха, снова отбыл в Прагу и его возвращение обратно ожидалось три дня.[177] Этот второй отъезд ген. Боярского подтверждает и Алдан. Согласно его данным, Боярский отбыл в Прагу 5-го мая с намерением отыскать ген. Власова, разъяснить ему положение и привезти от него новые приказы для дальнейшей деятельности.

В обеих версиях, Шаповалова и Боярского, должно быть немало правды и они логично взаимно сходятся. Ген. Трухин в течение всего этого времени был поставлен в положение чрезвычайной напряженности. Почасовой лимит, в размере 36 часов, почти истекал, а части армии в Южной Чехии продолжали стоять в бездействии, ожидая решения.

О событиях в Праге ген. Трухин узнал от местного населения в Южной Чехии. Прослушивание радиосообщений из Праги не давало ясной картины создавшегося положения. 5-го и 6-го мая в одном из городков, наименование которого не приводится, чешские повстанцы предоставили в распоряжение Трухина от 20 до 30 грузовиков для переброски части подразделений в Прагу, но ген. Трухин отклонил это предложение. Этим объясняется, почему первоначально дружелюбное отношение населения Южной Чехии к РОА решительно изменилось.

Свидетельство об изменении отношения представляет также полк. Герре:

Штаб РОА и небольшой штаб немецких офицеров связи сначала помещались в чешских казармах в г. Будейо- вице, но враждебное отношение местного населения заста- вило оба штаба переместиться на южную окраину города, потом в с. Каплице, а позднее, в город Стракошще. Настроение среди местного населения в Южной Чехии было до того напряженным, что полк. Нерянин должен был приставить к группе немецких офицеров сзязи личную охрану, численностью в 35 человек и вооруженную автоматами. Полк. Герре называет это положение состоянием мятежа, главным образом, по отношению к чинам немецкой армии.[178]

Усугублению трехсторонних враждебных отношений способствовали также и столкновения подразделений РОА с немецкими частями. На железнодорожной станции в с. Каплице группа РОА освободила транспорт, следова- ший из концентрационного лагеря, в котором находилось 800 человек. В транспорте были русские, поляки, французы и бельгийцы.

В районе г. Тргови Свины произошло столкновение с частями С С, в результате чего были убитые у обеих сторон. В этом месте, 2-я дивизия приобрела дополнительное оружие.

4-го мая штаб армии РОА с ген. Трухиным и штаб связи полк. Герре находились в г. Страконице. Ген. Трухин, находясь в затруднительном положении ввиду почасового лимита, а главное, вследствие неуверенности относительно судьбы нескольких десятков тысяч людей, не хотел брать на себя ответственности за капитуляцию войск РОА, которые согласно планам КОНР, должны быть сохранены. Ген. Трухин намеревался перевести в американский плен не только части, находящиеся в Южной Чехии, но и 1-ую дивизию и Казачий корпус, который в то время уже зошел в подчинение РОА, вследствие чего, Трухин нес ответственность и за судьбу казаков. Поэтому он решил лично отправиться в Прагу к ген. Власову, получить его подпись и вместе с ним скоординировать всю акцию. Об операциях 1-й дивизии в Праге он уже знал и не одобрял их. Под давлением своего второго заместителя, полк. Нерянина, он перед своим отъездом подписал соглашение о переходе войск РОА за американскую линию, как это было договорено с ген. Дагером. Документ датирован днем б-го мая и был оформлен в двух экземплярах. Один из них оставил себе полк. Нерянин, второй экземпляр ген. Трухин взял с собой. Ни он, ни кто-либо из вышеуказанных генералов и офицеров, которые дела- ли попытки соединиться с ген. Власовым, в Южную Чехию уже не возвратились.

Их судьба сложилась следующим образом:

Ген. Трухин отбыл в Прагу на автомашине и его сопровождали ген. Шаповалов, адъютант лейт. Ромашкин и шофер. Они приближались к Праге с юго-запада и следовали через места, где уже были явные признаки восстания. После нескольких остановок им удалось добраться до г. Пршибрам, где путь был прегражден революционными отрядами (гардами). Советский парашютист, сброшенный над г. Пршибрам за несколько дней до этого, опознал сидящих в машине. В здании ратуши, куда они были приведены, их ожидал капитан советской армии.[179] Он выдвинул ящик стола и вынул из него планшет с картой ген. Боярского. После этого, он с иронией сказал: «Вы, наверное, знаете, кому это принадлежало, товарищ Трухин. Вчера мы его повесили».

На следующий день, ген. Шаповалов был расстрелян, а ген. Трухина позднее увезли в Москву. Лейт. Ромашкин, спустя три дня после этого, был освобожден частями 1-й дивизии, отступавшими из Праги.

Срок в 36 часов, данный американским командованием должне был истечь в 06.00 часов 8-го мая.

В ночь на 8-ое мая полк. Нерянин направил группу из восьми офицеров к американской 11-й танковой дивизии с документом, подписанным ген. Трухиным, и просил о предоставлении дальнейших инструкций относительно перехода. Сопроводительное письмо он подписал лично. В эту ночь произошло то событие, которым заканчивается любая война. В 00.01 час., 9-го мая, Германская армия прекратила все боевые действия и капитулировала.

Ген. Дагер снесся со своим высшим командованием и заявил, что ввиду окончания войны, соглашение подлежит изменениям. Он приказал армии РОА остаться там, где она находится и устно добавил, что в случае какого- либо перемещения части РОА будут, без всякого предварительного предупреждения, подвержены обстрелу и бомбардировке со стороны американцев.[180]

Из дальнейшего хода событий вытекает, что эта угроза была лишь формальной, или кто-то информировал верховное американское командование о фактическом положении дел и разъяснил ему политическую сущность событий в Южной Чехии. Фактом является то, что части РОА под натиском приближающихся авангардов Красной армии начали спонтанно уходить на запад и никто по ним не стрелял и не бомбардировал. В то время за американскую линию ушло такое количество различных частей, что формальная угроза со стороны американцев все равно была бы неосуществимой.