Семь печатей тайны (главы из романа) - Константин Мзареулов

Усиленный артиллерией и кавалерийским эскадроном стрелковый полк взял Нехаевск вечером после многочасового боя. Пожары почти повсюду успели угаснуть, и теперь от северной окраины райцентра, по которой долбили три батареи, остались большей частью лишь обгорелые бревна развалин. Мятежники дрались отчаянно, уложив почти сотню красноармейцев, но и сами потеряли чуть не вдвое больше. Гражданские, в предвиденьи такого оборота, загодя попрятавшиеся в окрестных балках, уже начали возвращаться и пытались навести порядок в разгромленных домах. - На глаза попадаются, в основном, бабы с детьми и старики,прокомментировал Шифер.- Мужчины ушли с бандой. - Похоже на то,- согласился Садков.- Или сами ушли, или Троелапов силой увел. - Сами, сами,- уверенно сказал Барбашин.- Знакомая картина. И на Кубани так было, и в Сибири, и... - Прежде такого размаха не отмечалось,- резко оборвал его комиссар.- И вообще, хватит болтать. Это означало, что они должны заняться делом "святого старца", который, по мнению высокого руководства, загипнотизировал местных мужичков и заставил фанатично сражаться против родной советской власти. Вера осталась при штабе, а ветераны побрели к саням. Покосившись на догонявшего их нехаевского милиционера, Антон Петрович сказал негромко: - Вы бы, любезный, не так демонстративно свою к ним горячую любовь проявляли. У них, сами знаете, стенка длинная - и для нашего брата местечко найдется, невзирая на прежние заслуги. - Ну и пес с ними! - бывшего жандармского ротмистра передернуло.- Не могу больше видеть эти самодовольные хамские хари. Прав был кто-то из древних, сказавши: лучше ужасный конец, чем ужас без конца... Кстати, не понимаю причин столь пылкой заботы о моей персоне. Вы же меня всегда терпеть не могли. - Ваша персона меня, признаюсь, абсолютно не волнует,- искренне отозвался Садков.- Но вы своим не в меру длинным языком можете и порядочным людям немало неприятностей устроить. Вспомните, как Галилей пострадал по вине этого недоучки Джордано... На том пришлось выяснение отношений прервать, поскольку появился нежелательный свидетель. Поерзав на облучке, немолодой милиционер по фамилии Тимофеев взялся за вожжи и хмуро осведомился, куда везти. Узнав, что московских оперативников интересует Сенька-дурачок, он удивленно поднял брови, но промолчал и легонько шевельнул поводья. Лошадь неторопливо затрусила по безлюдной улице, не слишком стараясь объезжать снарядные воронки. - Далеко ехать? - спросил Барбашин. - Не, он сразу за мостом жил,- невразумительно отозвался Тимофеев.- Зря вы на дурачка время тратите. Безобидный он был. - Не сомневаюсь,- проворчал Садков. Антон Петрович уже не впервые подумал, что их работа лишена смысла, словно ОСОТ существует лишь для констатации загадочных фактов. За четверть века он повидал много чудес, но понять удалось лишь немногие. И даже разгадав очередную тайну, они всякий раз оказывались бессильны использовать на всеобщее благо получаемые знания. В лучшем случае удавалось ликвидировать опасный феномен. А хотелось большего - подарить всем людям новые возможности. Впрочем, он понимал, что давно пора избавляться от юношеской романтичности.

В отличие от северной части и центра, по которым пришелся главный удар штурмовавших городок подразделений, заречный район Нехаевска почти не пострадал от артогня. Соседи "блаженного" уже вернулись, но покидать свои дома не отваживались. На пожилых людей, одетых в военную форму, смотрели с опаской и старательно помалкивали. Лишь к вечеру, опросив несколько десятков озлобленных перепуганных свидетелей, осотовцы сумели выдавить из некоторых обывателей обрывки интересующих ОГПУ сведений. - ...знал, о чем люди думают, а хитрости в нем на полушку не было. Мог в глаза кому хошь все сказать... - ...доброй души человек, больных и убогих жалел, никому не отказывал. Привели к нему девочку лет восьми, от рождения немая была и глухая. Семен Макарыч дитю руки на голову возложи и пошепчи чего-то - она и заговори. Только он чаще смерть чью-нибудь видел. И всегда его слова сбывались... - ...Семен с японской войны контуженным воротился. Сказывал, в капонир снаряд попал, так его по темечку то ли камнем стукнуло, то ли бревном. Он после того малость умом повредился, заговариваться начал. Мы уж думали, не жилец... - ...кажись, в десятом годе, или в двенадцатом это с ним началось. Сильно испуган был, даже со двора не выходил. Потом говорил мужикам: мол, видения всякие. Словно ероплан по небу летит и крылья назад загнутые, а внутри сотни четыре народу сидят, иллюзионы смотрят. Его все на смех подняли время-то какое было, никто в наших краях еропланов не видел. Только в девятнадцатом деникинские "фарманы" пролетели, так Семен сказал: нет, у того винты на крыльях не крутились... И еще про бомбу он, помнится, рассказывал - будто как жахнет - люди вокруг десятками помирают, цельный город загорится. Тогда же и врачевать начал... - ...когда мужиков на германскую войну брали, он с каждым попрощался. Напился потом в лежку и плакался: дескать, жалко их. И все точно про каждого сказал: тот целым вернется, тот - без ноги, а того навсегда пуля успокоит. И ни разу, погляди, не ошибся. Как говорил Семен, так и получилось... - ...до баб он жадный был, все к девкам подкатывался. Он же неказистый с виду был и увечный к тому же, ему и не везло. Тогда Семен стращать начал: мол, спутаешься с таким, он тебя брюхатую бросит, или женится, но бить станет. А когда поняли, что его слова всегда сбываются, бабы сильно на Сеньку озлились - говорят, это он накаркал. Так никакая с ним жить и не согласилась... - ...когда у Катерины Сугробиной муж с ярмарки не вернулся, Семен сразу ей сказал: жив-здоров твой жеребец, в Ростове с блудницами вино пьет, без копейки домой заявится, да еще тебя дурной болезнью наградит. Так оно и вышло, Николай от сифилиса помер. Только Катька ушла от мужа и больше с ним не спала, вот и выходит, что Семен ошибся - не заболела она... - ...однажды предупредил меня о пожаре, а дом только на восьмой день загорелся... - ...под самый конец войны вдруг собрался - мне, говорит, пора в Питер подаваться, скоро Гришку Распутина князья порешат, заместо него в царском дворце я жить стану. Уехал, а вскоре большие жандармские чины нагрянули, все выпрашивали, что за человек Семен Дорбенко. А его долго в Нехаевске не было, шатался по стране, уже при красных вернулся. Рассказывал, что в Петрограде его князь какой-то арестовал... - ...и людей лечил, и скотину, но не всегда получалось. Погоду предсказывать умел и другое, что не скоро случится... Розыскники-осотовцы работали деловито и слаженно: пока один задавал наводящие вопросы, второй протоколировал представляющую интерес часть показаний. Узнав, что придется подписывать бумагу, некоторые нехаевцы ударялись в панику и брали, будто грамоте не обучены. В таких случаях, как заведено в ОГПУ, приходилось грозить большими неприятностями, но местные все равно ставили подпись очень неохотно. Словно боялись возможной мести колдуна больше, чем гнева Лубянки. Угадав причину их беспокойства, Барбашин спросил перепуганную свидетельницу: - Симеон убивал кого-нибудь или, может, порчу насылал? Женщина опустила глаза и тихоньо проговорила, кусая губы: - Не знаю, гражданин начальник. Только, если он говорил: мол, скоро умрешь от такой-то причины,- значит именно от того человек и отдавал богу душу.