Семь печатей тайны (главы из романа) - Константин Мзареулов

Когда солнце чуть приподнялось над горизонтом, повстанцы ворвались в райцентр Нехаевск. Половины милиционеров никто так и не видел - не иначе, сховались в подвалах. Другие либо просто сложили оружие, либо вовсе перешли на сторону врагов революции. Лишь несколько сотрудников ГПУ и особо активных членов ВКП(б) некоторое время отстреливались из наганов и маузеров. Тем из них, кто остался в живых, пришлось сдаться, после того как Троелапов приказал поджечь двухэтажный кирпичный дом, где располагались райком и райисполком. Когда пленных подвели к вождю крестьянского восстания, председатель исполкома Гуртовой прорычал, сжимая ладонью простреленное плечо: - Совсем ты Федька сдурел, мать твою за ноги! Мы ж тебе, предателю, как своему доверяли. Вместе же рубали белую сволочь, а теперь ты сам хуже шкуровца стал, на советскую власть замахнулся! Вот придет полк из Ростова - всех вас, предателей драных, к стенке поставят. Их давно не бритой щетины, покрывшей почти все лицо Троелапова, сверкнула хищная улыбка. Злобно скалясь, Федор ответил: - Зря надеешься. Нет больше тех карателей, в степи лежат. И напрасно, Терентий, меня предателем облаял. Это ваша власть предала идею, за которую мы в гражданскую столько крови пролили. Ни земли не дали, ни свободы. Потому-то против вас всем миром поднялись - и казаки, и мужики. - Вас растопчут,- упрямо повторил Гуртовой. - Ошибаешься,- глупый спор наскучил повстанцу.- Власть, обманувшая народ, долго жить не будет. Семен Макарыч врать не умеет. Раз говорит, что видел - значит, видел. Хотя засевшая в плече пуля причиняла адские мучения, Гуртовой отрывисто рассмеялся. Слава полоумного деревенского прорицателя давно разлетелась за пределы района. Тщедушный кривоногий мужичонка с жиденькой рыжеватой бороденкой, одетый в изрядно трепаный зипун, укоризненно покачал головой и сказал Федору: - Не верит нам красный барин. Опьяненный блестящими победами сегодняшнего дня Троелапов весело потребовал: - А ты, Симеон Макарыч, скажи этим неверующим, что завтра будет. - Кто ж его знает, что будет и когда будет,- дурачок развел руками.будет - и ладно. Он присел прямо на грязный снег посреди улицы и, прикрыв глаза конопатыми веками, беззвучно зашевелил губами. Вдруг его лицо просветлело, и живой миф донских хуторов радостно поведал: мол, прибудет вскорости из самого Царицына бронепоезд "Большевик номер три". От такой новости у Сарычева азартно заблестели глаза, и подполковник поспешил осведомиться, на какую станцию ждать эту колесную крепость. - Заграбастать хочется? - блаженный погрозил корявым пальцем.- И не думай, твое благородие, отобьются красные, только людей зазря положишь... А тебя зато встреча ждет. Пришлют к нам, твое благородие, дружка твово, который из жандармов. - Какого еще дружка? - подполковник брезгливо поморщился.- Сарычевы отродясь с жандармами не знались. - Того не ведаю...- вздохнув, ведун задумался.- Во, нашел, кажись. Ты с ним в тюрьме сидел. Сдвинув на затылок папаху, Сарычев потер лоб, после чего проговорил неуверенно: - В лагере, наверное. Ну, были там офицеры жандармского корпуса... Усенко помню, Колосова, фон Штейница, Тихомирова, Барбашина, Максимова... Симеон Макарович вдруг принялся сильно кивать и подтвердил: дескать, именно Барбашина и пришлют большевички. Не выдержав, Гуртовой простонал: - Федька, кончай этот балаган. Смотреть стыдно. Пока не поздно, прикажи своим бандитам сдаваться. Ответом бывшего однополчанина Троелапов не удостоил, и лишь махнул своим орлам зажатой в рукавице нагайкой. Повстанцы повели пленных вдоль улицы, немилосердно тыча с спины остриями штыков.

25 февраля 1930. Москва.

Накануне Садков и Барбашин вернулись из бестолковой командировки в Сибирь. Успехи ликбеза сделали поголовно грамотной чуть ли не всю страну, и теперь страна усиленно читала все подряд, в том числе и научно-популярные брошюры сомнительного качества. После знакомства с такой макулатурой, особенно среди провинциалов, пробуждался ожесточенный интерес всюду искать загадочные явления природы. Ежедневно с окраин шли в московские инстанции пачки писем и телеграмм о якобы наблюдавшихся чудесах, а инстанции, не задумываясь, отсылали эту корреспонденцию в ОСОТ - особое отделение ОГПУ. Большую часть сигналов с мест осотовцы сразу выбрасывали в мусорную корзину, а почти все оставшиеся отправлялись туда же после консультаций с учеными. Однако некоторые сообщения - примерно одно из тысячи - производили впечатление представляющих интерес, и по этим сигналам открывались дела оперативного учета. Именно так случилось, когда органы государственного политического управления по Омской области сообщили о странном происшествии в Омске. Ночью через неделю после Нового Года возле фабричного городка Дубовск опустился с неба светящийся предмет, оставлявший огненный след на звездном небе. На третий день у многих жителей начались почти одинаковые видения: к дубовчанам стали наведываться необычные люди - либо карлики, либо великанского роста, но все с зелеными или темно-коричневыми лицами. Незнакомцы сообщали много любопытного о жизни на Марсе, откуда они, собственно говоря, и прилетели на ракетном корабле. Сорокин сразу понял, что наконец-то прибыли долгожданные братишки-марсиане, но по причине хронического насморка лично ехать в холодные края не решился, а потому комиссар Шифер послал на берега Иртыша пару ветеранов, приставив к не вполне благонадежным старикам бдительную Верочку Гладышеву. С загадкой они разобрались молниеносно - как только омский доцент-астроном показал найденный рядом с Дубовском метеорит в три фунта весом. Похоже, вид падающего камня так сильно потряс местных жителей, что весь городок продолжил новогодний запой, премного обогативший дубовских самогонщиков. А по пьяной лавочке, известное дело, и не такое может померещиться. Марсианская тематика белогорячечных видений тоже объяснялась просто: неделей раньше по области гастролировал лектор из центра (как выявила оперативная проверка - этот гражданин был в годы прежнего режима отчислен из младших классов гимназии по причине неуспеваемости), читавший в каждом населенном пункте по два доклада: "Идеи Циолковского о междупланетных путешествиях" и "Советские ученые нашли жизнь на планете Марс". Не удивительно, что протрезвевшие сибиряки описывали гостей из космоса точь в точь, как лектор-аферист рассказывал. В поезде на обратном пути, удостоверившись, что Гладышева их не слышит, Барбашин шепотом съязвил: - Пора бы в духе времени заменить контрреволюционный термин "белая горячка" на политически выдержанный - "красная горячка". - Ох, Илья, попадешься ты за свой длинный язык,- вздохнул Садков.