Пощады не будет - Роман Злотников

Из допросов почти пяти сотен человек вырисовалась довольно страшная картина. Только семеро из тех, кого им удалось захватить, оказались в этой паутине по собственной воле. Остальных Черный барон так или иначе принудил заниматься шпионажем. Главным поводком, на который он сажал человека, была искренняя человеческая привязанность. Любовь к детям, к жене, к престарелым родителям. Он как будто специально разыскивал тех, кто был способен на настоящее и долгое чувство. А затем исподтишка разрушал их жизнь. Крестьяне, ремесленники, торговцы, содержатели трактиров и таверн, спокойно и честно зарабатывающие своим трудом, внезапно оказывались в круговерти преследующих их неудач и катастроф. У крестьянина сгорали овин и амбар, либо кто-то ночью вытаптывал его поле. Ремесленник на протяжении нескольких недель из-за череды разных вроде бы случайностей регулярно лишался произведенного товара. То карета кичливого дворянина врежется в его место на рынке, напрочь побив все горшки. То дрова для обжига окажутся пропитаны селитрой (видно, долго лежали рядом со свинарником, а он-то радовался, что сухие), и вся партия посуды перекалится до трещин. То купец, приобретший товар по выгодной цене, что позволило чуток вздохнуть и понадеяться, что полоса неудач позади, внезапно выкатит претензию, что товар худого качества, да еще приведет двух свидетелей, подтвердивших его слова. И так со всеми. Ну а последней каплей оказывалось то, что самый дорогой и любимый человек внезапно попадал в тюрьму, оказывался похищен или заболевал тяжелой болезнью. И вот тогда в этом круге неудач появлялось светлое пятно.

И имя ему было – барон Гуглеб. Впрочем, иногда это был кто-то из его людей. Он появлялся внезапно и как бы случайно – проезжая мимо поля, проходя по рыночной площади или вообще идя мимо по городской улице. Он останавливался, спрашивал что-нибудь типа: «Чем ты так озабочен, добрый человек?», внимательно выслушивал, кивая и поддакивая, а затем предлагал вместе поискать выход. И что самое удивительное, выход находился… правда, не окончательный, не полный, но для человека, попавшего в подобную круговерть, даже просто, так сказать, свет в конце тоннеля уже значил необычайно много. И тот, с кем он заговорил, в конце концов мало-помалу, вроде бы совершенно самостоятельно приходил к выводу, что если уж столь добрый господин, остановившийся и поинтересовавшийся его горем, готов взять на себя заботу помочь ему, то и ему самому также надо как-то помочь доброму господину. Так большинство и оказались вдали от родных мест, в чужой стране, с опасной задачей и… почти без всякой надежды вырваться. Многие так до сих пор и не догадывались, кто является истинным источником их бед и горестей, искренне огорчаясь, что не справились, не смогли помочь доброму господину, не оправдали его доверия. Но большинство в конце концов обо всем догадались. И, к своему ужасу, поняли, что завязли навечно…

– Да их всех тут не сажать, а спасать надо, – задумчиво произнес Грон.

– Вот то-то и оно, онотьер, – вздохнул Шуршан, – честно вам скажу, ежели раньше я всем этим занимался больше потому, что вот так у меня жизнь повернулась… ну навроде как встретились вы мне на моем пути, приспособили к делу, деньжат подкинули, кулак свой, грубо говоря, нюхнуть заставили, ну я и втянулся… то уж теперь я не за страх, не по привычке, а по собственной убежденности дело делать буду. Не должен Первый Владетель таким тварям позволять по земле ходить, как есть не должен. А коли оне ходят, знать, он нам с вами испытание посылает. А ну-ка, парни, на что вы способны? Чего стоите?

Грон прикрыл веки. Да уж, вот вроде бы и прост Шуршан, кажется, проще некуда, да и делом занят не так чтобы уж чес/иным и праведным, ан нет. Есть в нем и сила, и стойкость, и вера. И понимание того, что должно делать мужчине, а что есть позор и подлость распоследняя. Недаром кто-то из великих сказал: «Истина очевидна».

– Ладно, философ, – хмыкнул Грон, – не страдай, тем и занимаемся. А знаешь, какая у меня идея возникла? Нам надо, пожалуй, кроме той твоей схемы, в которой ты расписываешь структуру и ответственных лиц всей паучьей сети барона, нарисовать еще одну. Чуешь какую?

– Кого у кого он отобрал и где они все находятся?

И Грон кивнул, усмехнувшись весьма зловеще.

Следующие несколько дней ушли на изучение протоколов допросов. Грон перелопатил горы бумаги, которая, кстати, хотя и обходилась едва ли не в пять раз дешевле пергамента, но, учитывая, какой объем информации необходимо было сохранять и документировать, составляла едва ли не самую существенную часть их расходов. Да и к тому же средства на ее покупку прямиком уходили в мошну их врага, поскольку нигде, кроме Насии, бумага пока не производилась. И вообще, Насия, вероятно, усилиями колон-теля Исполнительной стражи Кулака возмездия Великого равноправного всемирного братства Мегхина Агхмигага за последние лет десять слегка обогнала остальные шесть королевств в технологическом отношении. Не то чтобы так уж заметно. Развитие технологий процесс всегда очень взаимосвязанный. И попытка построить паровую машину на базе технологий обработки металлов, где считаются нормальными конструкционные допуски в палец толщиной, да еще на оборудовании и при оснастке, максимально допустимый размер обрабатываемой детали на которой – нагрудная пластина кирасы, обречена на провал. Однако знание о том, что нужно и что это нужное возможно, все равно создает некий дополнительный стимул, приводящий к положительному результату гораздо чаше, чем при использовании стандартного для развития технологий обычным порядком метода проб и ошибок. И постепенно у Грона в голове начала появляться еще одна мыслишка, долженствующая помочь им нанести удар по Черному барону с той стороны, откуда он этого удара не ждет. Но до того, как это станет возможным, им было необходимо сделать еще чертову тучу работы.

Затем они с Шуршаном и Гарузом поползали над уже вырисованной ими схемой, наглядно отражающей все собранные ими сведения о структурах Черного барона и вообще о том, как на самом деле устроена власть в Насии, внося уточнения и поправки. Потом почти полтора дня они в том же составе сидели над перечнем вопросов, которые необходимо было уточнить исходя из уже полученной информации и выявленных на ее основе связей и взаимозависимостей. И только на следующий день Грон наконец-то приступил к допросу самой жирной рыбы, попавшей в их сети. А именно – тех семерых, которые были облечены особым доверием Черного барона, поскольку в отличие от остальных вполне четко осознавали, кому они служат. И главное, зачем они это делают.

Когда перед ним посадили голого чернявого мужика, сноровисто прикрутив его предплечья и лодыжки к подлокотникам и ножкам кресла, Грон бросил на Шуршана вопросительный взгляд:

– А почему он голый?

Шуршан хмыкнул:

– Так один из этих – того… едва Гаруза не прикончил. У троих из семерых в шов рукава такие закаленные спицы вшиты были, с острым концом. Да так хитро, что одним движением можно вырвать. Ну вот этот спицу выхватил и в Гаруза метнул. Гаруз еле успел увернуться. С тех пор мы их раздели… ну и привязываем. Чтоб не озоровали.

– А остальных на этот счет проверили?

– Обижаете, онотьер, – отозвался Шуршан. – Сразу, как о том узнали. И седьмого мы как раз так и раскусили. А то он до той поры невинной овечкой притворялся. Такую слезливую историю придумал про сестру-сиротку, у которой ноги отнялись. – Шуршан хмыкнул. – Мы его из-за этой истории на заметку и взяли. У всех вроде как все обыденно… оттого и ужас продирает. Ежели бы они все скопом по одной и той же колее не катились, как по ниточке, можно ведь и за случайность принять, и поохать – вишь, мол, как с человеком судьба-то обошлась. А у него все как-то уж больно жалостливо. Как будто специально слезу выжимает… Ну а как у него такую же спицу нашли – сразу все ясно стало.

Грон понимающе кивнул. Вполне себе стандартный ход – раствориться в массе.

– А с этим-то, – Шуршан кивнул в сторону привязанного, – сразу все ясно стало. Его Гаруз, считай, первым взял, в первой же таверне, которую они в Генобе накрыли. Он даже и не содержатель был, а, считай, этот, как вы говорите, резидент. С охраной ехал, сволочь.

Грон понимающе кивнул, припомнив ту таверну, около которой он остановился на пути к армии.

– Ну что ж, раз все ясно, займемся беседой, – спокойно произнес Грон, упирая в сидящего напротив него спокойный взгляд. – Итак, для начала я не хочу задавать вам никаких вопросов. Давайте просто побеседуем. Я же вижу, что вы не против пообщаться. Ну так не сдерживайте себя, – тут он улыбнулся, но так, что у сидящего напротив него мужчины сопли замерзли в носу, – расскажите мне то, что вам так хочется мне рассказать…

Чернявый несколько мгновений смотрел в безжалостные глаза того, кто смог довести их страшного и почти всемогущего Хозяина до белого каления, чему он сам однажды был свидетелем, затем судорожно сглотнул и заговорил…