Квантовый вор - Ханну Райаниеми

Последние слова она произносит шепотом, и горячее дыхание обжигает меня.

— Когда так долго живешь, начинаешь отлично разбираться во многих вещах. Особенно в тех, которыми нечасто приходится наслаждаться. После того, как все это закончится, я покажу тебе, как надо жить. Здесь все так неуклюже, в губерниях мы можем делать это намного лучше. Но ведь это все равно чудесно, не так ли?

Она сильно кусает меня за мочку уха и вздрагивает.

— Ах, эта дурацкая биотическая связь. Бедняжка Миели так подозрительна. Я отключу этот канал. Ты ведь никуда не собираешься, верно?

— Нет, — задыхаясь, отвечаю я. — Но нам надо поговорить.

— Поговорить можно и потом. Ты согласен со мной?

Господи, помоги. Я согласен.

Имей в виду, я ничего в этом не понимаю, говорит «Перхонен». Зато понимают гоголы-математики. Это один из корневых узлов его гевулота.

Для Миели эти информационные структуры все равно что непостижимые видения, являющиеся в потустороннем мире. Перед ней пересечение бесчисленных линий, соединяющихся в сферу, заполненную символами и трехмерными изображениями долей мозга. Изменения произошли здесь, здесь и здесь. Отдельные фрагменты меняют цвет. Миели прикасается к сфере, чтобы впитать информацию, и на мгновение задумывается.

Это его процедурная память, говорит она. И в определенной ситуации она заставит его действовать определенным образом. К примеру, поддерживать Голос.

Верно. Есть еще изменения, вот здесь и здесь, но больше ничего важного. А самое интересное заключается в том, что мы можем проследить, откуда взялись эти изменения.

Корабль выделяет одну из линий. К ней в качестве пояснения прикреплена сложная математическая формула. Действие гевулота заключается в генерировании структуры пар из общедоступного и персонального ключей: новая пара появляется всякий раз, когда у пользователя возникает новое воспоминание, опыт или знание, подпадающее под контроль гевулота. Кроме того, они кодируются с вышестоящей парой, согласно иерархии. Смысл заключается в том, что доступ к корневой системе имеется только у пользователя.

Однако…

Однако в данном случае выходит, что корневой каталог сгенерирован исходя из посторонней пары. Первичный ключ, если хочешь. Тот, кто им владеет, имеет доступ не только к просмотру экзопамяти Ублиетта, но и к ее редактированию. Для людей, проходящих через состояние Спокойных, это означает полное изменение разума. Вот так и появилась новая версия сознания Унру. Вероятно, у криптархов имеется автоматизированная система модификации всех, кто переходит в разряд Спокойных.

Мать Ильматар, шепчет Миели. Значит…

При желании они имеют возможность просматривать и изменять воспоминания каждого, кто хоть раз был Спокойным. Одному человеку, безусловно, не по силам отслеживать такой поток информации, поэтому я предполагаю наличие какой-то схемы. А если учесть, что изменения в разуме Унру не слишком обширные, ресурсы криптархов, вероятно, ограничены.

И в итоге получается, что Ублиетт вовсе не место забвения. Не рай для любителей уединения. Это тюрьма, в центре которой стоит надзиратель.

Наши забавы продолжались немало времени. Сначала это просто жаркое слияние плоти, соприкасание губ, непрерывные объятия и покусывания. Она намного сильнее меня и не боится это показать. Она пускает в ход усовершенствования в теле Миели, дразнит меня горячими наконечниками из ку-точек на пальцах и по-кошачьи усмехается.

Но к третьему разу мы обнаруживаем необычайную чувствительность ее крыльев, и тогда становится еще интереснее.

И что же мы можем с этим сделать?

Ну, относительно доступа к корневому каталогу мы ничего не в силах предпринять. Однако гоголы утверждают, что мы можем установить другой шифр поверх всей программы. При наличии пиратских инструментов можно создать фиктивных жителей Ублиетта. Их ключи не имеют отношения к интерфейсу генератора Ублиетта.

И?

Это позволит сформировать разделенные воспоминания, к которым криптархи никогда не смогут получить доступ. Любой человек, обладающий этими фрагментами, окажется невосприимчивым к манипуляциям криптархов, независимо от того, был он Спокойным или не был. Это вроде вируса — можно охватить любое число людей. Кроме того, создано еще одно средство, которое стирает из памяти уже произведенные изменения. Вор даже предлагал распространять эти фрагменты через газету…

Постой. Вор предлагал?

Да, мы уже обсудили с ним этот вопрос. Пока ты пела. По правде говоря, гоголам-математикам потребовалось не так уж много времени, чтобы во всем разобраться.

Он уже обо всем знает? И получил эти фрагменты воспоминаний?

Да. Корабль ненадолго умолкает. Он меня провел?

Миели клянется себе, что даром ему это не пройдет.

Да, он тебя разыграл. И я думаю, что собирается разыграть еще кое-кого.

Мы останавливаемся, чтобы передохнуть, перед самым рассветом. Каким-то образом к тому времени мы уже переместились в мою спальню. Я лежу на подушках и из-под полуопущенных век смотрю, как она растянулась на другом краю кровати — совершенно нагая, если не считать временных Часов, крылья еще развернуты, и на них падают первые утренние лучи.

— Я хорошо тебя учила? — спрашивает она.

— Очень хорошо. А мы… мы были одни?

— Ты боишься оскорбить чувства малышки Миели? Как хорошо, что ты к ней привязался. Должна признаться, я тоже испытываю к ней теплые чувства. Как к любимой вещице или к амулету. — Она потягивается. Даже шрам на ее лице выглядит иначе, более зловеще. — Но не беспокойся, она занята с кораблем. Мы совсем одни. Ты полностью в моем распоряжении. Надо было сделать это раньше, но, понимаешь, меня так много.

— Трудно поверить, что я тебя не помню, — говорю я. — Вот только во время побега из Тюрьмы что-то промелькнуло. Другая тюрьма, на Земле. Я читал книгу…

— Это была наша первая встреча, — поясняет она. — Тогда ты был просто уличным бандитом в большом городе, еще не отряхнувшим с ног песок пустыни. Таким грубым и таким отважным. А посмотри на себя сейчас. Настоящий бриллиант. Или скоро им станешь. А потом… — Она улыбается. — Потом ты сможешь отблагодарить меня надлежащим образом.

— Ты ведь слышала, что я говорил Миели, верно? — спрашиваю я. — Я не одобряю ваших игр с криптархами.

Она машет рукой.

— Чепуха. Жан, ты абсолютно ничего не знаешь о том, что тут происходит на самом деле. Они неплохо потрудились. Ублиетт функционирует. Все здесь счастливы. Даже ты, когда жил здесь в прошлый раз, тоже был счастлив. — Она смотрит на меня с какой-то неприязнью. — Я думаю, твой идеализм обусловлен не столько политикой, сколько желанием произвести впечатление на эту веснушчатую сучку.

— Тюрьма — это тюрьма, даже если ты об этом не догадываешься, — отвечаю я. — А у меня проблемы с тюрьмами.

— Бедняжка. Я все понимаю.

— А знаешь, в чем еще моя проблема? Я не держу обещаний. — Я невольно сглатываю. — Я знаю, что многим тебе обязан. И верну долг, несмотря ни на что. Но я не отступлю от своего слова даже ради тебя.

— И как же ты собираешься сдержать свое обещание, мой маленький принц-цветок?

— Для начала я обещал быть хорошим мальчиком. И поэтому намерен дать себя арестовать.

— Что?

— Помнишь ку-паука, которого я выращивал? Устройство для похищения времени? Так вот, я создал два таких прибора. — Я смотрю на свои Часы. — Эта уловка не сработала с Миели: должен заметить, она знает меня лучше, чем ты. А ты оказалась более восприимчивой к некоторым… отвлекающим моментам. Ты должна была видеть, как я пытался ее очаровать прошлой ночью, хотя и безрезультатно. В отличие от тебя. Твое Время подходит к концу.

Мои глаза даже не улавливают ее стремительного движения. Ее колено больно давит мне на живот. Руки смыкаются на горле. Лицо застыло в неподвижной маске ярости. Я едва дышу. Но вижу, что стрелка ее Часов приближается к нулю…

— Я тебя!.. — вопит она.

Ее Часы негромко звякают. И она превращается в неподвижную черную статую. Что бы ни говорили о технологиях Ублиетта, временный гевулот, предоставляемый посетителям, работает отлично, ничуть не хуже боевого утилитарного тумана. Человек не переходит в состояние Спокойного, но оказывается отрезанным от окружающего мира, все его жизненные процессы замирают. Хватка на моей шее ослабевает, и она падает на кровать крылатой статуей из черного мрамора.

Я принимаю душ и одеваюсь, не переставая тихонько насвистывать. В вестибюле отеля я приветствую чиновника иммиграционной службы, сопровождаемого парой огромных Спокойных: мне нравится, когда гражданские власти так эффективно выполняют свои обязанности.