Квантовый вор - Ханну Райаниеми

Молчание облаченных в красное стражей преисподней его не удивляет: они не желают нарушать законы восстановления ни при каких обстоятельствах, даже ради раскрытия преступления.

Исидор обходит помещение, продолжая размышлять. Один из Воскресителей занимается пострадавшим Спокойным, на которого напал сообщник вора. Исидор уже осмотрел пулю — крошечный осколок алмаза. Если внутри него что-то и было, все уже сплавилось в единую массу.

Больше всего его беспокоит отсутствие мотива. Происшествие во время приема, теперь еще и это — ничего общего с преступлениями гогол-пиратов, о которых он слышал или в расследовании которых участвовал. Судя по всему, вор не делал никаких попыток получить доступ к гевулоту Унру. Это даже не преступление. Некоторое количество Времени было украдено, потом возвращено, сняты две разные копии сознания Унру, что совершенно бессмысленно без ключей гевулота для их расшифровки. Но прежде всего, как же ему удалось похитить Время?

— Вы не возражаете, если я взгляну на это? — Исидор поднимает Часы Унру и осторожно отстегивает с руки цепочку. — Я бы хотел их осмотреть.

Воскреситель с символом бесконечности на груди медленно кивает, достает из кармана маленькие непримечательные Часы и прикасается к ним и к Часам Унру своим декантером. После этого он кладет новые Часы точно на то место, где были старые, и отдает Исидору черный гладкий хронометр Унру.

— Благодарю вас, — говорит Исидор.

Воскреситель сдвигает назад свой капюшон и слегка приоткрывает гевулот, показывая круглое приветливое лицо. Он нерешительно откашливается.

— Прошу прощения… Мы так много времени проводим с… нашими Спокойными братьями, что трудно…

— Все в порядке, — отвечает Исидор. — Вы были очень добры.

Человек достает что-то из кармана.

— Мой партнер… там, внизу… — Он показывает на пол. — Когда не был Спокойным… был поклонником… — Он кашляет. — И я подумал… может, вы… автограф?

Воскреситель протягивает газетный сюжет с недолговечным фильмом. Статья Адриана Ву.

Исидор вздыхает, берет газету и достает из кармана ручку.

Дневной свет заставляет его щуриться, но Исидор рад, что оставил позади темный фасад Дома Воскрешения. Ветер на Устойчивом проспекте по сравнению с прохладой преисподней кажется ему горячим, но человеческие голоса действуют освежающе.

Оптогенетический вирус на приеме вызвал у него ощущение растерянности и небольшую головную боль. Однако Спокойный-медик, осматривавший его и остальных гостей, не обнаружил никаких остаточных следов инфекции. Он сумел изолировать вирус, а когда Исидор вместе с Одеттой обыскивал территорию, они нашли порванный цветок, откуда, вероятно, и распространилась зараза. Цветок, надежно упакованный в сферу из интеллектуальной материи, так и остался в наплечной сумке Исидора.

Он не спал всю ночь, но мысли, беспрестанно кружащиеся в голове, не дают отдохнуть. Вспоминая о воре, Исидор чувствует легкий укол стыда. Они были так близко — лицом к лицу — и вор сумел похитить не только его самообладание, но и кольцо сцепленности. И вот еще одна загадка: как ему удалось скопировать его облик? Насколько Исидору известно, у вора не было возможности получить доступ к его гевулоту.

Мало того, никаких следов вора не осталось даже в экзопамяти парка, его единственное появление без маскировки гевулота было зафиксировано в тот момент, когда он разговаривал с Исидором. Абсолютно ясно, что этот человек способен изменять внешность по своему желанию. Исидор подозревает, что растерянность отчасти обусловлена страхом: возможно, ле Фламбер ему не по зубам.

Исидор останавливается под вишней и вдыхает запах ее цветков, стараясь собраться с мыслями. От обычных гогол-пиратов его противника не отличает ничего, кроме особой репутации и некоторого своеобразия. Ле Фламбер где-нибудь обязательно ошибется, и Исидор твердо намерен его поймать.

Сжав зубы, он сворачивает с проспекта на боковую улочку и отправляется на поиски лавочки Часовщика.

— Интересно, — говорит Часовщик, разглядывая Часы Унру через массивный бронзовый окуляр. — Да, думаю, я смогу вам сказать, как это было сделано.

На линзах окуляра мелькают строки цифровой информации. Часовщик — худощавый мужчина средних лет с синими волосами, обвисшими усами и мочками ушей, вытянувшимися под тяжестью имплантатов и серег. На нем черная футболка с отпоротыми рукавами. Мастерская представляет собой нечто среднее между лабораторией квантовой физики и рабочим местом часовых дел мастера. Здесь полно блестящих жужжащих голографических дисплеев и миниатюрных инструментов, аккуратно разложенных на деревянном столе. Из дальней комнаты доносятся ритмичные звуки, и Часовщик, работая, энергично кивает в такт громкой музыке. После того, как Исидор рассказывает ему историю Унру, он с радостью берется помочь, хотя молодому сыщику с трудом удается игнорировать похотливые взгляды, которые Часовщик время от времени бросает на него.

Перчатки Часовщика оканчиваются пинцетом — словно продолжающими его пальцы остриями, которые сужаются до молекулярного уровня. При помощи этого приспособления он вынимает что-то из Часов Унру и подносит предмет к свету. Это едва различимый на глаз паук телесного цвета. Часовщик помещает его в сферу из недолговечной материи и увеличивает: получается чудовищное насекомое размером с кулак. Исидор вынимает свое увеличительное стекло, вызывающее любопытный взгляд мастера.

— Этот малыш создан в соответствии с принципом ЭПР-парадокса, — заявляет Часовщик. — Паук добрался до ионных накопителей Времени, выкачал его часть и преобразовал в какой-то сигнал. А потом — пуф! — и Время улетело. Это один из самых старых трюков из учебника по квантовой механике, но я впервые вижу, чтобы им пользовались для того, чтобы украсть Время.

— А где мог находиться приемник? — спрашивает Исидор.

Часовщик разводит руками.

— Где угодно. Кват-сигналы не требуют большой мощности. Насколько я знаю, приемник мог быть даже в космосе. Да, кстати, этот жучок явно не местного происхождения. Могу поспорить на все свои деньги, что это изобретение Соборности. — Он сплевывает на пол. — Надеюсь, вы сумеете их поймать.

— Я тоже надеюсь, — говорит Исидор. — Спасибо.

Он обводит взглядом мастерскую. В разложенных под стеклом Часах ему чудится что-то знакомое, в голове щелкает…

Бронзовые Часы. Слово «Тибермениль»…

Откуда же пришло воспоминание?

— Сынок, что с тобой? — спрашивает Часовщик.

— Все в порядке. Мне надо присесть.

Исидор опускается на предложенный хозяином мастерской стул. Сыщик закрывает глаза и обращается к экзопамяти вечеринки. Вот оно: странное ощущение встречи с двойником, возникшее после разговора с вором, как раз перед тем, как тот украл Время Унру. Конечно: если вор воспользовался ключом к личности Исидора, чтобы его имитировать, у него имеется доступ к экзопамяти о том промежутке времени.

— Вы не могли бы приглушить музыку?

— Конечно, конечно. Стакан воды?

Исидор массирует виски и бережно просеивает память, отделяя свои воспоминания от тех, которых быть не должно. Он смотрел на свои Часы. Вот его Часы. Есть еще и другие мысли — архитектурные эскизы, красивая женщина со шрамом на лице, похожий на бабочку космический корабль со сверкающими крыльями. И еще эмоции: высокомерие и самоуверенность, бравада, вызывающая у Исидора гнев.

Я тебя обязательно поймаю.

Он открывает глаза, морщится от головной боли, берет протянутый стакан и залпом выпивает воду.

— Спасибо. — Он делает глубокий вдох. — Еще один вопрос, и после этого я не стану вам докучать. Вам когда-нибудь попадались такие Часы?

Исидор посылает Часовщику воспоминание о только что увиденных Часах.

Мастер ненадолго задумывается.

— Вряд ли я их видел. Но, думаю, старая Антония могла бы вам помочь, ее мастерская через две улицы. Скажите, что вас послал Джастин.

Он подмигивает Исидору.

— Еще раз спасибо, — благодарит Исидор. — Вы мне очень помогли.

— Не стоит. В наше время трудно встретить молодых людей, интересующихся Часами. — Мастер усмехается и кладет руку на бедро Исидора. — Хотя, если вы действительно желаете выразить свою признательность, мы могли бы…

Исидор поспешно покидает мастерскую. Вслед ему снова доносится дикая музыка и хохот.

— Да, я их помню, — говорит Антония.

Она совсем не старая, по крайней мере, если судить по внешнему виду: возможно, это ее третье или четвертое тело — изящная смуглая женщина с лицом индианки. В ярко освещенной лавке полный порядок, между Часами на витрине разложены ксанфийские ювелирные украшения. Антония сразу же отпечатывает из недолговечной материи копию воспоминания и теперь покачивает ее на ладони, постукивая по крышке ярко-красным ногтем.