Как Виктор Суворов сочинял историю - Владимир Грызун

И с нами то же самое, — может, не хотели коммунисты, чтобы Запад знал, что товарищу Сталину было глубоко все равно, замочит их Гитлер или нет? К тому же, по официальной версии, мы ведь самые добрые в мире!!! А, самое главное, какой Вождь народов любит оглашать свои стратегические просчеты? Ведь эта стенограмма — доказательство того, что, ставя на союз с Гитлером, Коба стратегически ошибся, предусмотрев все варианты развития событий, кроме возможности быстрого поражения Франции, случившегося в действительности. Однако как это вяжется с суворовскими прогнозами нашего непредсказуемого прошлого?

А что на этом заседании обсуждалось, вы уже знаете, хотя бы из начала этой главы. В свете этой публикации Т. Бушуевой все суворовские наслоения по поводу начала войны девятнадцатого августа пролетают как фанера над Воронежем, метко попадая в мусорную корзину.

Однако чему же учит нас сия глава? Нападающий на Польшу Гитлер и вероломно две недели дожидавшийся (да так и не дождавшийся) исполнения союзниками данных когда-то Польше обещаний Сталин не сцепились между собой на радость умиротворителям фюрера — в этом и есть главное обвинение, предъявляемое Отцу народов в этой главе. Как мы видели, оно совершенно неубедительно.

А что касается монгольских боев как полигона для испытания будущих технологий РККА для советско-германской войны, то даже после краткого знакомства с более сведущим, чем наш плутоватый рассказчик, источником, становится ясно, что если уж и тренировались мы в МНР на японцах Гитлера бить (что само по себе сомнительно), то отрабатывалась там вовсе не агрессия, а нечто прямо противоположное — отход, оборона и контрнаступление.

Глава 6

Вкратце об остальном

«Из кусочков старой ватыМы построим маскхалатыИ на бункер ГитлераС самолета выпрыгнем!»

Запрятанная в секретном архиве пионерская частушка, которая вдребезги разнесет все построения коммунистических фальсификаторов

Перо, пишущее для денег, смело уподоблю шарманке в руках заезжего иностранца.

Козьма Прутков1

Что меня больше всего в этой книге радует (помимо, конечно, шакалистых откровений), так это бурный рост советских танковых дивизий под тропическими ливнями сталинского коварства и ласковым солнышком суворовского воображения. Владелец последнего, привычно пружиня на своем резиновом правдолюбии, пишет об отмеченных танковых дивизиях следующее:

«А на деле уже в марте 1941 года номера советских танковых дивизий проскочили цифру 100 и их понесло все выше и выше. […]…генерал армии А.Л. Гетман (в 1941 году — полковник) стал командиром 112-й танковой дивизии в марте 1941 года. […] Например; о 111-й танковой дивизии…» (с. 147<459>).

В эту бочку меда Виктор горестно сыплет крошечную ложечку дегтя:

«Советская танковая дивизия 1941 года — 375 легких, средних и тяжелых танков. Иногда дивизии были не полностью укомплектованы, например, 1-я танковая дивизия вступила в войну, имея 370 танков и 53 бронемашины» (с. 145<457>), но скоро утешается — «Германские моторизованные дивизии 1941 года танков в своем составе не имели. Советская моторизованная дивизия 1941 года — 275 танков» (с. 146<457>).

Вот ведь сколько их… Аж дух захватывает. Но не надо забывать, что под суворым солнышком да на резиновом правдолюбии подпрыгнуть можно очень высоко. А при приземлении на реальную почву картина сильно меняется.

Для начала о моторизованных дивизиях. Не было у немцев в их составе танков. А у нас — были. Хорошо? Да, если не знать, что в немецкой моторизованной дивизии вместо них имелись бронетранспортеры и прочие бронированные колесно-гусеничные и колесные машины. А в Красной Армии о БТРах слыхом не слыхивали. И по бронеавтомобилям РККА в пять раз вермахту уступала, несмотря на то, что необходимость в бронетранспортерах пехоты начала ощущаться уже в ходе финской войны. Еще тогда отмечали, что «Часто требуется перебрасывать пехоту вперед при наличии у противника в обороне отдельных очагов сопротивления, в этом случае можно применить специальный бронированный транспорт. В условиях войны мы часто применяли переброску пехоты на танках, это значительно ускорило продвижение пехоты по глубокому снегу. Некоторые командиры считали, что к танкам для прикрытия пехоты можно приделать броневые боковины, которые позволят перебрасывать пехоту на танках и под стрелково-пулеметным огнем противника. О перевозке пехоты на поле боя надо подумать и дать решение этому вопросу».[466] Думать-то думали, но все равно промышленность продолжала клепать практически только танки, защитой пехоты так серьезно и не озаботились.

Так что двигаться наши мотострелки должны были не как немцы — в бронетранспортерах, в любой момент готовые под защитой их брони вступить в бой,[467] а на грузовичках, а танки — рядом. Хорошо? В бой-то на грузовике не поедешь.

Но если вы решили, что это все, то вы плохо знаете советскую действительность. Ведь и танки, и грузовики нашим дивизиям полагались лишь на бумаге. Действительность можно постичь на примере 131-й моторизованной дивизии 9-го мехкорпуса К.К. Рокоссовского, входившего в состав 5-й армии. Отметим, что это не второй, не третий или какой там еще эшелон — пятая армия находится в непосредственной близости от государственной границы.

«Справа по автостраде[468] следовала одной колонной 131-я мотострелковая дивизия. Ее вел полковник Н.В. Калинин… Калинин сумел, правда, с большой перегрузкой, усадить свою пехоту на автомашины и танки. Немного грузовиков мы смогли ему подбросить в последний момент. […] А мотопехота обеих танковых дивизий! Положенных машин у нее не было, но поскольку значилась моторизованной, не имела ни повозки, ни коня».[469]

Видимо, ходили пешком. Воодушевляясь тем, что им положено было иметь 275 танков, а немцам не положено ни одного.

Кстати, о положенных мотострелкам танках, а заодно и прочем военном имуществе и инвентаре: это можно проиллюстрировать на примере трех соединений — 131-й, 213-й и 215-й моторизованных дивизий, входивших в состав Киевского особого военного округа.

Имея личный состав, близкий к штатному (11534 человека), в 131-й мд — 10580, в 213-й мд — 10021, в 215-й мд — 10648 человек, эти соединения испытывали острый дефицит командных кадров: при штатной численности комначсостава в 1095 человек, имелось в 131-й мд — 784, в 213-й мд — 459, в 215 мд — 596.

Танковый парк в среднем — 36% от штата. По дивизиям: 131-й — 122 танка, в 213-й — 55, в 215–129.

Артвооружение — общий процент укомплектованности по трем дивизиям: 76-мм пушек — 66,6%, 37-мм пушек — 50%, 152-мм гаубиц — 22,2%, 122-мм гаубиц — 91,6%, 82-мм минометов — 88,8%, 50-мм минометов — 100%.

Гораздо хуже обстояло дело с транспортными средствами. Автомобили — 24% от штата. Вместо 1587 автомашин, в 131-й мд — 595, в 213-й мд — 140, в 215-й мд — 405. Тракторы и тягачи — 62,6% от штата. Из 128 штатных в 131-й мд — 69, в 213-й мд — 47, в 215 мд — 62. Мотоциклы — 3,5% от штата. Вместо 159 машин, в 131-й мд — 17, а в 213-й и 215-й мд — вообще нет. А ведь это были дивизии первого стратегического эшелона, во внутренних округах положение обстояло еще хуже. Поэтому с первых дней войны большинство мотодивизий использовались в боях как стрелковые соединения.[470] Они, собственно, и были стрелковыми соединениями, слегка закамуфлированными под моторизованные некоторым количеством боевой техники. А посмотрите на их командиров! Что, не видите? И другие не видели. Их и было около половины от положенного. Повторяю, это — дивизии первого эшелона. На самой границе. Им, если что, — первым идти в бой. На полностью укомплектованные немецкие дивизии. А они с БТРами, на грузовиках и мотоциклах.

Как вам такая картинка — танки, к примеру 131-й мд на поле боя вышли — где-то половина от обещанных 275, а пехота неспешно топает пешком — она на наличные автомашины не помещается. Вот и перебьют немцы всех по частям. Сначала одних, потом — других. Не поперхнувшись. И имеющаяся половина от необходимого количества командиров ничего с этим сделать не сможет. А если эту ситуацию помножить на прочий недокомплект?

2

В глупом Сувором «Дне Me» основной мыслью является, безусловно, не слишком хорошая идея, что Вторая мировая война начинается не с 1 сентября 1939 года, а с того момента, когда Советский Союз начал «тайную мобилизацию», то бишь, с 19 августа 1939 года. У него даже целая глава об этом прописана — № 17 «О перманентной мобилизации». Она — сердцевина суворостей, сосредоточенных в данной книге, так что на ней мы остановимся поподробнее.

«Упоминаний о дне „М“ даже в открытых советских источниках мы встретим много. Подготовка велась титаническая и вымарать все это из нашей истории невозможно. Но коммунистические историки придумали трюк. Они говорят совершенно открыто о подготовке, но говорят так, как будто день „М“ — это просто день начала мобилизации: если на нас нападут, мы объявим мобилизацию, увеличим армию и дадим отпор агрессору.