Наследник для шейха (СИ) - Гур Анна

- Отпусти… те… - шепчу сдавлено, слезы текут по щекам, а лицо Аяза идет словно рябью, помехами, от слез пелена, - прошу… отпустите… пожалуйста…

Всхлипываю, пытаюсь дернуться, вырваться из цепких рук, а сама смотрю в лицо своего мучителя, своего кошмара, который наяву еще страшнее…

И красивее…

У меня сердце кровью обливается от такого Аяза. Злого. Бешеного. С мокрыми прядками, которые его лоб облепили.

- Отпустить?! – бровь заламывает и губы кривит чувственные, оголяя белоснежный оскал хищника, когда нависает надо мной, вжимает меня в дверь своим сильным тело, а я висну в его руках тряпичной куклой, которая не может спастись…

- Прошу…

Вновь выдаю едва слышно, у меня уже перед глазами мушки прыгают от страха, Аяз же наклоняется ко мне, обдает запахом своего парфюма, острым, сладким, заставляющим меня болезненно сжать ноги…

Он же ловит мое лицо, проводит большим пальцем по моим приоткрытым губам, сминая, вдавливая болезненно…

- Пощади… те…

Выталкиваю из себя последнюю фразу, прежде чем мир начинает плыть и слышу угасающим сознанием ответ:

- Ты будешь молить о пощаде, Мелина… Я только начал… с тобой… лгунья…

Глава 39

Так и тянет заорать от страха, но… мое сознание спасет меня просто отключаясь. Мир гаснет. И последнее, что чувствую, это сильные руки, которые не дают мне упасть, которые прижимают к широкой и твердой груди…

И я делаю жадный вдох, будто пытаюсь выцепить аромат парфюма, с нотками восточных пряностей и мускусом самца…

Мне кажется, что я вновь плыву… уплываю и чужие руки сжимают меня, не выпускают.

Я на грани дремы и реальности. В себя прихожу от звука…

Веки с трудом распахиваю и понимаю, что я в автомобиле… который мчит по трассе…

Сердце сжимается, когда ощущаю на себе взгляд. Твердый. Прожигающий. С трудом веки распахиваю и цепляю взгляд Аяза…

Кажется, что шейх внимательно изучает мое лицо, его глаза фокусируются на мне, смотрят внимательно и не выпускают из своего плена…

А я… я мечусь внутренне под тяжестью этого взгляда…

И вновь мне не остается ни чего кроме как спастись от внимания шейха. Прикрыв веки и спрятавшись за тяжестью собственного сознания, которое вновь меня спасает…

В следующий раз я прихожу в себя, ощущая под собой что-то мягкое, шевелюсь, пытаясь понять, когда именно с ума сошла и мои сны стали какими-то супер реалистичными…

Я нахожу себя в постели и прежде, чем распахнуть глаза уже верю в то, что я в своей комнате в безопасности, но… стоит глаза распахнуть, как меня прикладывает самой настоящей реальностью…

Незнакомая роскошная комната. Спальня. Подо мной черные простыни. Шелк. И я… я только в белье…

От этого понимания меня накрывает так, что я дышать забываю, меня прикладывает, озираюсь по сторонам в страхе, прижимая к груди покрывало.

Меня бросает то в холодный пот, то в жар, а воспоминания подкладывают кадры моей встречи с Аязом…

Мне так страшно становится и вместе с тем… все мои рецепторы буквально с дуреют, обостряются так, что кажется, я гул в ушах слышу и собственное сердцебиение в горле.

А затем… дверь открывается… и я… я просто каменею. В каком-то первобытном ужасе самки наблюдаю за тем, как на пороге явно ванной комнаты появляется Аяз аль Макадум.

В одном белом полотенце, которое скрывает его наготу…

Волосы Аяза мокрые, он после душа и капельки блестят на литой будто поцелованной солнцем коже…

Красивый. Будоражащий… только на этот раз эта красота имеет багряный шрам на косых мышцах, на который я смотрю и губу прикусываю в ужасе…

В моем сне Аяза ранили и сейчас… мне так страшно наблюдать то, что вижу… Потому что на великолепном теле шейха свежая рана и ее явно не было, когда этот муж чина вжимал меня и брал в первый раз…

От воспоминаний у меня кровь приливает к щекам. Мне одновременно и жарко и мороз по коже, когда наблюдаю за тем, как грациозный хищник медленно ступает вперед, беззвучно, с какой-то потусторонней пластикой самого настоящего война.

И хоть мне до жути страшно, но я не могу оторвать взгляда от Аяза. Мощный. Огромный. Широкоплечий. Полотенца лишь слегка скрывает достоинство мужчины, будоража мои рецепторы воспоминаниями.

Шейх совершенно спокойно доходит до стола, на котором стоит графин и наливает себе хрустальный бокал воды, а я с жадностью смотрю на то, как он пьет, ощущая дикую жажду…

И я не знаю, то ли я сейчас ощущаю себя умирающей от жажды… или же это иной голод, но я буквально глаз отвести не могу от пустого бокала…

Облизываю сухим языком губы и Аяз наблюдает за моим жестом. Вновь берет графин и наливает свой бокал и когда мне кажется что это уже какое-то издевательство, или же пытка, Макадум разворачивается ко мне и так же беззвучно ступает по ворсу ковра, достигает кровати и одна его рука цепляет меня за затылок, я вздрагиваю, пугаюсь, но шейх прикладывает бокал к моим губам и я уже сама начинаю пить, не замечаю как опустошаю бокал и замираю, прикусываю губу, рассматривая в близи тело воина, буквально каждую литую мышцу в себя впитываю, и понимаю, что не смотря на все свои мучения, все старания, я… не забыла…

Аяз отставляет бокал, но… волосы мои не отпускает, хватка лишь усиливается, а я… дрожать начинаю.

Он тянет меня, не болезненно, но ощутимо, заставляет приподняться и оказаться под прицелом глаз мужчины.

Мои пальцы деревенеют, и я со всех сил прижимаю к своему телу покрывало, Аяз же в мои глаза смотрит, а я… глаз отвести не могу от ровных немного острых резких линий его лица…

Он… красивый… черт возьми… он самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела… Но эта красота она страшная, опасная, жесткая и жестокая…

Я дышать не могу, только в эти глаза смотрю, в радужки, в которых теряются золотые искорки.

Он убьет меня. Уничтожит… Я дрожу под прицелом этих глаз.

Аяз же наконец отлипает от моего лица и его глаза медленно чертят дорожку по моим губам, будто ощупывают, скользят ниже по линии шеи и я сильнее прижимаю к себе свою хрупкую преграду. Свою защиту… в виде покрывала.

Как я не силюсь… но по лицу Макадума ничего не понимаю. Только, как завороженная наблюдаю, за тем, как капельки воды срываются с волос и стекают по его золотистой коже…

Заставляя меня трепетать.

Еще ничего не понимаю, но чувства обостряются и с моих губ срывается едва слышное:

- Нет…

Которое мужчина игнорирует, его сильная рука опускается на ткань и уже в следующую секунду он выдергивает ее из моих рук, лишая меня моей мнимой защиты…

Глава 40

Рука в моих волосах не отпускает, не дает отвести взгляд, и я замираю. Столбенею. Даже не делаю попытки прикрыться. Дышу тяжело, ощущая, как наливается тяжестью грудь. Меня поглощает шторм, чувственный, который буквально ударяет наотмашь, когда шейх отбрасывает мои волосы за спину, а сам взгляд опускает, меня разглядывает.

Его рука чертит чувственную дорожку вниз по коже, по ключице и заставляет кожу полыхать мурашками, которые будто каким-то нервным сгустком концентрируются вокруг наверший груди.

Меня потряхивает и этот чувственный озноб не остается незамеченным мужчиной, который пальцем очерчивает мою грудь, затем нажимает на тугой комочек, и я вскрикиваю.

Все тело прошивает словно самым настоящим электрическим током.

Меня сносит и на глазах слезы появляются, потому что происходит мой самый страшный сон, когда мое тело и душа находятся в руках моего монстра, человека, который не должен меня касаться, потому что я ему не принадлежу, а он… он не принадлежит мне.

Стоит только вот эту мысль подумать, как я вздрагиваю оживаю, дергаюсь, пытаясь уйти от этого контраста обжигающего прикосновения и лютого холода, который прошивает меня насквозь.

- Нет. Нет…

Выдыхаю и дергаюсь, пытаюсь уйти от прикосновений, но сильный мужчина ловит меня в свои руки, притягивает, извиваюсь змеей и только больше трусь вершинками своей груди о жесткую поросль волос на грудной клетке Аяза.