Рожденные убивать - Джон Коннолли

— Ты когда-то был таким же, — отозвалась она.

— Алкоголиком?

— Ты никогда не был алкоголиком.

— Откуда ты знаешь?

— По тому, как ты прекратил пить, — ответила она. — Из-за причины, по которой ты перестал пить. Бывает так, что тебе хочется напиться?

— Иногда.

— Но не каждый день, не каждый час изо дня в день?

— Нет.

— Вот ты и ответил на свой вопрос. Это было лишь средство заполнить пустоту в существовании, это могло быть что угодно: секс, наркотики, марафонский бег. Когда ты попал сюда, ты всего лишь нашел замену алкоголю. А потом тебе открылся другой способ заполнить брешь, и ты обратился к насилию и мести.

Эми никогда не подслащивала пилюлю. Они с мужем создали общество, основанное на абсолютной честности перед собой и другими.

— Ты уверен, что у тебя есть право отнять чью-то жизнь или считать кого-то недостойным жизни?

Мне послышался отзвук слов Аль Зета. Мне это не понравилось.

— У меня не было выбора, — ответил я.

— Всегда есть выбор.

— В тех обстоятельствах — не было. Если бы они продолжали жить, я должен был умереть. Погибли бы и другие, ни в чем не повинные люди. Я не мог этого допустить.

— Допустимая оборона?

Допустимая оборона — старинное английское право, суть которого в том, что человек, нарушивший закон, чтобы способствовать утверждению справедливости, объявлялся невиновным. Время от времени о допустимой обороне вспоминают, но только чтобы нокаутировать судью на его собственной территории и заставить его попотеть.

— Есть только две причины для убийства, — продолжала Эми. — И главная — если жертва достойна спасения. В таком случае ты убиваешь ради спасения хорошего человека, но в любом случае ты отправляешь кого-то в ад, лишая всякой надежды на искупление вины. В конечном счете ответственность ложится на тебя.

— Тем, кого я убил, не было дела до искупления вины, — ответил я бесстрастно. — И они не искали спасения.

— А ты?

Я не ответил.

— Ты не сможешь достичь спасения с оружием в руках, — убеждала меня она.

Мне пришлось наклониться ближе.

— Эми, — мягко сказал я. — Я думал обо всех этих вещах. Я учитывал все это. Я надеялся, что смогу отступиться, но я не могу. Людей надо защищать от происков жестоких людей. Я могу это сделать. Иногда я не успеваю защитить их, но, может быть, я смогу помочь достичь определенной меры правосудия для их обидчиков.

— Ты именно поэтому здесь, Чарли?

Шум послышался за моей спиной, и Даг, муж Эми, вошел в комнату. Интересно, как долго он мог находиться поблизости. У него в руках была большая бутылка с водой. Немного воды пролилось с его шеи на грудь чистой белой рубашки. Он был очень высоким, по крайней мере двухметрового роста, мужчиной с бледным лицом и абсолютно седыми волосами, на фоне которых выделялись насыщенного зеленого цвета глаза. Когда я поднялся, чтобы поприветствовать его, Даг обнял меня и потрепал по плечу так же, как ранее это сделала его жена. Затем он занял место возле Эми, и оба они в молчании ожидали моего ответа на вопрос Эми.

— Некоторым образом, — сказал я наконец. — Я занимаюсь расследованием убийства женщины. Ее имя — Грэйс Пелтье. Когда-то давным-давно она была моей... девушкой.

Я набрал воздуха и еще раз посмотрел на солнечный свет. В этом месте, созданном, дабы сделать жизнь тех, кто вошел сюда, немного лучше, смерть Грэйс и ее отца, призрак ребенка, его раны, спрятанные под дешевой черной лентой, показались чем-то далеким. Это выглядело так, будто небольшое общество людей было недоступно влиянию жестоких людей и последствий действий, совершенных в давние времена и далеко отсюда. Но кажущаяся простота жизни здесь и чистота помыслов, которых придерживались создатели общины, скрывали силу и глубину их знаний. Вот почему я стремился сюда: это был своего рода антипод группы, на которую я вел охоту.

— Расследование привело меня к встрече с Братством и с человеком, который, как мне кажется, действует под его прикрытием.

Они помолчали некоторое время. Даг сосредоточенно смотрел себе под ноги, Эми отвернулась от меня и устремила взгляд на деревья, будто ответ, который я искал, мог быть найден далеко за пределами их сознания. Наконец они обменялись взглядом, и Эми начала говорить. Ее голос звучал мягко и глухо:

— Мы знаем о них, — конечно, я так и ожидал. — Ты заставил врагов заинтересоваться тобой, Чарли.

Она отхлебнула из своей чашки, перед тем как продолжить.

— Существуют два Братства. Одно, которое является публичной формой с Картером Парагоном во главе, то, которое занимается рассылкой проповеднических памфлетов за 10 долларов и обещает излечить болезни всех, кто будет сидеть у телевизора и касаться экрана во время их программ. Это Братство — лживое и пустое — приманка для легковерных. Нет никакой разницы между ним и сотнями других подобных организаций, не хуже и уж, конечно, не лучше прочих.

Второе Братство — нечто прямо противоположное. Это сила, живой организм, а не организация. Оно поддерживает жестокость. Оно содержит киллеров и фанатиков. Оно управляется яростью, ненавистью и страхом. Мишенью для него становится все, что выглядит не так, как оно. Некоторые цели очевидны: геи, евреи, черные, католики, сотрудники абортариев и служб планирования семьи, а также те, кто стремятся к мирному сосуществованию людей с разным цветом кожи или мировоззрением. Но, по сути дела, оно ненавидит гуманность и все человечное. Оно ненавидит порочные наклонности людей и не замечает божественной природы духа, который есть в каждом, даже самом худшем из нас.

При этих словах Даг согласно кивнул.

— Это второе, теневое Братство выступает против всего, что может стать угрозой его миссии или существованию. Оно начинает с вежливых предложений, затем переходит к запугиванию, уничтожению имущества, нанесению психических травм и, в конце концов, если сочтет такие действия необходимыми, к убийству.

Вокруг нас что-то изменилось, казалось, самый воздух изменился: ветер задул с озера и принес запах стоячей воды и гниения.

— Кто за этим стоит?

Даг лишь пожал плечами, а Эми ответила:

— Мы знаем не больше чем ты; официальным лицом Братства является Картер Парагон. Его второе лицо скрыто. Это небольшая организация. Говорят, лучший заговор — это тот, где всего один заговорщик: чем меньше людей знают о чем-то, тем лучше. Мы так понимаем, что в нее вовлечено не более горстки людей.

— Полицейские?

Ее глаза сузились.

— Возможно. Да, почти наверняка один или два полицейских. Братство время от времени использует их для прикрытия и заметания следов либо для того, чтобы быть в курсе предпринятых против него действий. Но основное орудие этой организации — человек, худощавый человек с рыжими волосами, обожающий хищников. Иногда вместе с ним действует женщина — немая.

— Это он! — воскликнул я. — Это — Падд.

Впервые с момента, как мы завели разговор о Братстве, Эми коснулась своего мужа. Ее рука нащупала его руку и сжала ее, как будто бы само имя Падда могло вызвать его появление и заставить их противостоять ему вместе.

— Он действует под разными именами, — продолжила она после паузы. — Я слышала, что его называли Эдом Монкером, Уолтером Зареном, Эриком Дюма. Я думаю, что он же некоторое время был Тедом Буном и Алексом Чертом. Я уверена, что были и другие имена.

— Похоже, вы много знаете о нем.

— Мы верующие, но не наивные. Есть очень опасные люди. Нам стоит знать о них. Эти имена говорят тебе о чем-нибудь?

— Не думаю.

— Ты знаешь хоть что-нибудь о демонологии?

— Извините, я перестал подписываться на «Любителя демонологии»: этот журнал отпугивал разносчика молока.

Даг позволил себе тень улыбки.

— Чертом русские нередко зовут Сатану, а в дохристианские времена именовали Чернобогом, — сказал он. — Бун — это трехголовый демон, который переносит тела из одной могилы в другую. Дюма — ангел молчания, смерти. Зарен — демон шестого часа — ангел мщения. Монкер — имя, которое он использовал чаще всего. Похоже, оно вызывало в нем положительный резонанс.

— Так Монкер — тоже демон?

— Очень необычный демон, один из пары. Монкер и Накир — исламские демоны.

В моем мозгу вспыхнула картина: пальцы Падда нежно поглаживают щеку немой, и, он мягко шепчет: «Моя Накир...»

— Он называл женщину своей Накир, — объяснил я им.

— Монкер и Накир допрашивают и судят мертвых, затем отсылают их в рай или ад. Ваш мистер Падд, или называйте его как хотите, похоже, находит сопоставление с демонами забавным. Это шутка.

— Специфический юмор, — сказал я. — Я не могу представить себе, чтобы он сменил имя, скажем, на Леттерман[8].

— Имя Падд имеет какое-то вполне определенное значение для него так же, как и любое из прежних, — сказал Даг. — Мы нашли его в Интернете на сайте, посвященном арахнологии. Элиас Падд был пионером американской арахнологии. Современник Эмертона и Мак-Кука, он опубликовал свою наиболее известную работу «Естественная история паукообразных». В 1933 году он специализировался на отшельниках.