Биарриц-сюита - Бронислава Бродская

всех на виду и скрыть ничего не удалось. Женя наивно полагала, что все забыто, но оказалось, что нет. Она лежала под теплым одеялом, и эта утренняя нега, лень, расслабленность опять привычно навеяла на нее мысли о мужчине, о сексе. Все Женино тело напряглось, внизу живота защекотало. Нужна была разрядка. Женя была молодая здоровая, скорее всего "сексуально одаренная", женщина, мужчина ей был просто нужен, но его не было. Никакого. Тут могли бы помочь "игрушки", продающиеся в секс-шопах, но Женя не могла побороть робость, чтобы зайти и купить большой резиновый "инструмент" с моторчиком на батарейке. Как она попросит такое показать? Как возьмет это в руки? Как на нее посмотрят? Кто там будет за прилавком? Нет, ужас! Никогда она туда не пойдет. Ей было почти тридцать, и вынужденная, стыдная, запоздалая, надоевшая девственность, воспринималась ею, как клеймо, ненужный груз, от которого хотелось избавиться, причем иногда ей казалось, что любой ценой. Следовало просто "сделать это", как бы "поставить галочку", почувствовать себя нормальной, взрослой, уверенной в себе женщиной. Но, как это сделать самой? На ум приходили мерзкие грубые анекдоты. Женя была уверена, что если бы об ее "проблеме" узнали друзья, женщины злорадно усмехнулись бы, а мужчин проблема "дефлорации" такой тетеньки, как она, просто отпугнула бы. Если девочке шестнадцать – это наверное для парней "круто", а она-то подержанная, тридцатилетняя девица, как раньше говорили "старая дева", причем в буквальной смысле.

С Денисом она познакомилась в своей компании. Кто-то его привел. Работал он на киностудии, Женя сначала даже не очень поняла кем. Взрослый, довольно красивый, небрежный, с хорошей фигурой, уверенный в себе мужик. Женя помнила, что он играл на гитаре, смеялся, что-то рассказывал. Они в тот вечер много пили. Сколько выпил Денис она даже затруднилась бы сказать: литра два вина. Глаза его налились, покраснели, гитару он давно отложил, но продолжал пытаться быть центром компании. Слушать его стало трудно, речь казалась бессвязной, он повторял одно и тоже по многу раз, сам смеялся своим шуткам, пошел танцевать, хотя ноги едва его держали. Ребята стали ему говорить, чтобы он пошел прилег, что они его через несколько часов разбудят, но он все куражился, вот именно "куражился", другого слова не подберешь. Женя никогда не видела сильно пьяных людей. Гости к ним не ходили, отец практически дома не пил, да и друзья отличались умеренностью. Денис явно перебрал.

Он вдруг засобирался домой, хотя было еще не как уж поздно. Женя помнила, что она вышла на кухню поставить чайник, наливала в него воду, повернувшись к раковине, и почувствовала, что сильные руки обняли ее сзади. Денис был гораздо ее выше, нависал на ее плечи всем телом, потом прижал к плите, и стал целовать, прямо в губы, грубо к ним присасываясь, и дыша на Женю винным запахом. Руки его сжали ее грудь, потом опустились вниз, и стали поднимать кофту. Глаза Дениса были закрыты, язык заплетался, но он говорил «Я тебя сразу заметил… ты, моя евреечка, ты моя жаркая… Я таких люблю». Жене никто до этого не напоминал об еврействе, но никто так не целовал и не обнимал. « Я сейчас поеду домой. Такси вызвал… Поедем со мной! Поедем!». Женя прекрасно поняла, зачем он ее звал, что с ней произойдет. Ее затрясло, руки стали холодными, щеки горячими, под мышками вспотело. Секунду поколебавшись, она кивнула. Дениса шатало, он стал подавать ей дубленку, а сам не мог попасть в рукава своей куртки. Когда Женя надевала в передней сапоги, подруга отозвала ее в сторону и тихо сказала: «Не езжай с ним никуда. Мы его не знаем. Да, посмотри, он совсем пьяный, Жень». Женя улыбнулась и они с Денисом вышли на морозную улицу, где их ждало такси.

На заднем сидении Денис опять принялся ее обнимать, расстегивал ей шубу, теребил молнию на брюках. Шофер-таджик смотрел прямо перед собой на дорогу, шум и возня на заднем сидении были ему давно привычны, хотя Женя ловила в зеркало его неодобрительный взгляд. Она даже и не очень заметила, куда они ехали, вроде Денис говорил, что у него квартира на Соколе, и что он ее снимает. Заехали в какой-то двор на противоположной к Всесвятской церкви стороне. Женя плохо знала этот район. Денис расплатился и они вошли в подъезд. В однокомнатной квартире было довольно уютно: широкий диван с неубранной постелью, панель телевизора, стенка. Впрочем, было видно, что это съемная квартира, никаких картин или фотографий, говорящих о вкусах хозяина. Женя и оглядеться не успела, как оказалась на тахте и Денис стаскивал с нее одежду. Все получилось быстро и мучительно. Она сама помогла ему стянуть с себя брюки и трусы. На ней был простой комплект белья розового цвета, который они с мамой недорого купили в Тунисе. Трусы были трикотажные, совсем не эротические, не такие уж минимальные, отнюдь не стринги. Когда Женя решила ехать с Денисом к нему домой, мысль о простецких трусах пришла ей в голову. Оказалось, что беспокоиться было не о чем. Он был так тороплив и пьян, что явно не заметил ее белья. Она так и осталась в лифчике и кофточке. Как разделся Денис, Женя даже не заметила, но его обнажившийся, напрягшийся член, стал в нее грубо проталкиваться. Ничего не получалось, Денис несколько раз тыкнулся, явно не понимая, что там такое, что его не пускало.

Женя, думая о своем первом разе, собиралась партнеру сказать, что у нее никого не было, чтобы он был осторожен. И вот первый раз настал, но слова застряли у нее в горле: ничего бы он сейчас не услышал, не понял. Когда член пытался ее проткнуть, Жене было больно, и ей хотелось вылезти из-под него, но она понимала, что что бы она ни говорила, Денис уже не остановится, да и ей самой было понятно, что начатое надо во что бы то ни стало довести до конца, следует просто потерпеть. Не за этим ли она сюда пришла? Наконец Денис мощно качнул бедрами и сразу оказался внутри. Боль была жгучая, давящая и саднящая одновременно. Он что-то промычал, и начал быстро над ней подниматься и опускаться. Боль не проходила, но сделалась терпимой. Через несколько секунд, поступательные движения Дениса стали очень быстрыми: спазм, стон, какие-то невнятные слова, и он безвольно откинулся на бок. У Жени между ног стало мокро, внутри все жгло огнем и по бедру посочилась вязкая жидкость. «Вот, оно как… это и