Русанов - Владислав Корякин

Что касается результатов пересечения, то в отношении их можно вполне определенно утверждать — каждому свое: Кан-диотги осуществил ликвидацию очередного белого пятна, хотя даже и не положил его на карту; Русанов собрал гораздо более богатый научный урожай, требующий более подробного описания.

Это тем более оправданно, что с этой экспедицией связаны первые общие публикации не только в экспедиционном очерке на страницах книги Бенара, но и в «Отчетах, изданных еженедельными собраниями Академии наук» в Париже, публиковаться в которых считали за честь самые маститые ученые того времени. То обстоятельство, что рядом с ними появился первый серьезный научный опус студента Сорбонны, говорит само за себя — его участие в экспедиции Бена-ра не было напрасным. Такая публикация явилась знаком признания солидного научного сообщества, допустившего в свою среду студента — как он того, несомненно, заслуживал. Таким началом ученой карьеры мог бы гордиться самый искушенный в науке корифей.

Статья «О силуре Новой Земли», увидевшая свет в «Отчетах…» за 12 июля 1909 года, в которой начинающий геолог определил по сборам ископаемой фауны границы пород разного возраста с преобладанием силура на востоке архипелага и девона в центральной части Северного острова, явилась серьезной заявкой на будущее. При этом был обнаружен новый род моллюсков Karoceras, сходных с тем, что описал Барранд для пород силура в Чехии на Европейском континенте — это означало, что силурийские моря Средней Европы и Новой Земли были единой теплой акваторией. Дальнейшее изучение сборов показало, что «список ископаемых содержит и американские виды, что подтверждает мнение некоторых геологов (иллюстрированное профессором Огом на палеогеографической карте) о том, что арктическое море соединялось во время верхнего силура с морями Европы и с морем Северной Америки» (1945, с. 232). Это означало, что новичок в науке замахнулся на научные концепции глобального масштаба, проявив как смелость и новизну научных построений, с одной стороны, так и умение добывать факты для подобных выводов в самых сложных природных условиях, порой, что называется, на бегу в самое ограниченное время, как оно было в бухте Гольцовой. Спустя четверть века русановская идея прочно заняла свое место в вузовских учебниках, по которым готовилось предвоенное поколение наших геологов. Далеко не все авторы новых научных идей удостоились подобной чести.

Достижения Русанова отражены также и в книге Бенара, куда геологический раздел, написанный русским участником, вошел целиком. В русском варианте под заголовком «Состояние геологических исследований на Новой Земле» этот труд опубликован в сборнике 1945 года. Эта работа по своим целям и задачам несколько шире, она включает целый ряд исходных положений, послуживших основанием для продолжения русановских исследований на архипелаге. В ней он подразделил породы, слагающие Новую Землю, на первичные (древние палеозойские) и более молодые вторичные (мезозойские), причем последние, по его мнению, «сохранились на Новой Земле лишь небольшими разбросанными островками. «Я не нашел обнажений пород вторичной эпохи» (1945, с. 227), отметил он и был прав, поскольку с тех пор это не удалось никому.

Его последователям попадались лишь жалкие остатки былой мезозойской толщи слагающих пород, которые были сметены самыми разнообразными природными процессами — работой текучих вод, морозным выветриванием, ледниковой деятельностью, разрушены морским прибоем и т. д. Нам достались лишь отдельные, чудом сохранившиеся экземпляры морской фауны того времени, порой восхищающие глаз специалиста своей сохранностью и изяществом форм.

Не менее важны его выводы о процессах в четвертичное время (то есть за последний миллион лет) по наблюдениям полевых сезонов 1907 и 1908 годов. В первую очередь это относилось к ледникам, которые в начале XX века рассматривались учеными в качестве остатков великого древнего оледенения, причем во взаимосвязи с другими природными процессами, прежде всего с изменениями уровня моря, о чем свидетельствовали многочисленные морские террасы. Это позволило ему прийти к важнейшему заключению: «В этом (то есть 1908. — В. К.) году мне удалось проверить точность этого наблюдения, многочисленные ледники, которые я наблюдал в глубине острова, находятся часто на расстоянии 2–3 километров от конечных морен» (1945, с. 227). Однако дело не просто в контроле предшествующих наблюдений (что важно само по себе), а в том, что проявления одного и того же природного процесса были прослежены в удаленных друг от друга частях архипелага.

Что касается полезных ископаемых, то имеющихся находок пока было недостаточно для каких-либо обоснованных заключений. Отдельные находки фрагментов лигнита (бурых углей) позволяли надеяться на наличие где-то в глубине малоизученного острова коренных месторождений, что позднее, впрочем, не подтвердилось. Что ж, геолог-поисковик часто работает по нескольким версиям, из которых в конечном итоге подтверждается лишь одна, причем не самая приятная, что скорее относится уже к прозе жизни…

Говоря о первых исследованиях Русанова на архипелаге в 1907–1908 годах, следует отметить такие его качества (причем проявившиеся в самых сложных природных условиях), как наблюдательность, строгий отбор фактов, повышенную научную интуицию. И тем не менее полученные результаты явились только трамплином для его успешной будущей деятельности — не более… Но всем специалистам-полярникам, наблюдавшим его восхождение, стало ясно, что появился новый перспективный исследователь, возможности которого на будущее выглядели весьма обещающими.

Глава 7 1909 год на архипелаге

На борт вздымали якоря, Отворяли паруса.Прощай, город Архангельский!Прощай, матушка Двина!

На север в сумрачные далиМы в новый тронулись поход.

Вовремя появились французы на Новой Земле. Во-первых, как-никак они наши союзники в Европе, на которых, если что не так, можно надеяться. Во-вторых, едва ли Франция будет претендовать на особые интересы в этом архипелаге. В-третьих, симпатии к французам в нашем обществе традиционные. Выходит, кандидатура нашего русского, работавшего с французами на Новой Земле, которому они поют дифирамбы, должна всех устроить, несмотря на его причастность в прошлом к «политике», — а кто не причастен к ней после 1905 года?

Так или примерно так рассуждал архангельский губернатор Иван Васильевич Сосновский, человек в своей должности новый и поэтому в меру осторожный. Став губернатором по протекции самого премьера Петра Аркадьевича Столыпина, он столкнулся с массой проблем в губернии, переполненной после событий 1905 года ссыльными всех мастей и оттенков — от отпетых уголовников до интеллектуальных ниспровергателей самодержавных устоев самого разного толка. Не легче обстояло дело и на полярных окраинах губернии. Отношения с норвежцами на Новой Земле становились тревожными, пора давно было принимать меры. Но где конкретно нарушители, сколько их?.. С варягами придется проявлять определенный такт — лучше не просто запрещать и выгонять, а селиться самим, приступать к энергичной эксплуатации природных богатств Новой Земли, но каких? При Энгельгардте выручила Академия наук, послав Чернышева сначала на Тиман, а потом на Новую Землю, где он особых минеральных богатств не обнаружил. Сейчас Феодосию Николаевичу не до экспедиций — занят обработкой прежних результатов, руководит Геологическим комитетом, постарел… Нужен кто-то новый. Есть добровольцы, однако с отсутствием полярного опыта. Определенно, этим Русановым пренебрегать не следует…