Саракш: Тень Странников - Владимир Контровский

Подождав, пока ленивый луч прожектора прополз вдоль забора и ушёл в сторону, Гай метнулся к проволоке. Движения его были стремительными, и охраннику на вышке, который как раз в это момент протёр глаза, всего лишь почудилось, что между бараками мелькнула размытая тень, похожая на клочок ночного тумана.

Упав на спину, Гай осторожно приподнял плеть колючей проволоки – у самого столба она была перекушена и примотана на живую нитку. Упираясь лопатками в холодную землю, беглец пролез под проволокой, перекатился на живот и пополз дальше. Лес был рядом, рукой подать, и очень скоро Заар растворился в спасительной темноте зарослей.

…Он шёл до рассвета, не давая себе ни минуты отдыха, чтобы к утру оказаться как можно дальше от проклятого барака, где среди прочих мертвецов остался Док. Гай Заар не то чтобы опасался погони (вряд ли кто-то будет скрупулёзно пересчитывать трупы в бараке, а если и будет, кому охота гоняться за безумцем по Железному Лесу – он там и сам сдохнет) – он заставлял себя идти, переливая в мышцы ног вызревшую в нём злую ненависть: чувство, которого студент столичного университета эпохи Покоя-и-Благоденствия раньше не знал.

Он шёл быстро, но осторожно, нюхом чуя в темноте затаившееся смертное железо и счастливо избегая ловушек. А потом он вдруг почувствовал впереди что-то большое, живое и дышащее: тьма сгустилась, принимая форму и очертания собаки с крупной головой. Гай замер, боясь даже дышать.

Большеголовый тоже стоял неподвижно, словно оценивая, сразу ему напасть или всё-таки лучше немного обождать. И тогда Гай, не делая резких движений, произнёс мысленно: «Мы не враги, ты и я. Мне нужно идти – уступи мне дорогу». Он хотел сказать это вслух, но не успел, да это и не понадобилось: похоже, подземный пёс понял его мысль. Зверь – или не-зверь? – сделал шаг назад и мгновенно исчез, бесшумно и бесследно. Гай выдохнул и вытер вспотевший лоб.

И только под утро смерть прошла совсем рядом, коснувшись беглеца своим ледяным дыханием. Гая спасло его обострённое чувство опасности – одно из тех загадочных качеств, коими он был наделён от рождения. Тонкая проволочка, которую он зацепил, ещё дрожала, а Гай уже приник к земле, распластавшись между корней уродливого кряжистого дерева.

Темноту расколола яркая вспышка. Завизжали осколки, срезая ветки и куски коры, на голову Гаю посыпалась древесная труха. «Попрыгушка», вспомнились ему слова Дока, есть такая мина со скверным характером. Хорошо, что дерево приняло на себя визгливую смерть – дереву, иссеченному шрамами ветерану Железного Леса, это не повредит…

…К реке он вышел к полудню. Голубая Змея неспешно катила свои воды; она текла с востока на запад, и Гай отказался от мысли продолжить путь по воде: плыть против течения на самодельном плоту (который надо ещё связать) можно очень долго, и при этом первый же патрульный вертолёт наверняка заинтересуется плавучим сооружением и захочет посмотреть на него вблизи. И он пошёл вдоль берега, прячась в кустах, как только в небе рождался рокот винтов, – река стала для него путевым указателем.

…Он шёл день за днём. Местность изменилась – Железный Лес со своей отравной начинкой остался позади, и мёртвое уступило место живому. Горы Зартак уже были видны, но до них ещё идти и идти. И Гай шёл, питаясь чем попало – оба пайка он давно уже съел, – шёл, падая от усталости и удивляясь собственной выносливости. Гай Заар шёл, твёрдо зная, что обязательно дойдёт, потому что иначе нельзя.

И горы становились всё ближе.

На Благословенных Островах, в Белом Городе Внутреннего Круга, в доме, похожем на храм светлых богов, мягкий женский голос ласково произнёс:

– С пробуждением, обновлённый! С возвращением в мир, принадлежащий тебе!

Прозрачная крышка Саркофага раскрылась, словно створки раковины-жемчужницы. Человек в светлой одежде, лежащий в Саркофаге, открыл глаза, ещё наполненные дрёмой, и шевельнулся. Потом он приподнялся, держась руками за края Саркофага, и одним плавным движением покинул своё ложе. Оглядевшись, он увидел огромное, во всю стену, зеркало и пошёл к нему, легко ступая босыми ногами по тёплому мрамору пола. Подойдя к зеркалу, он сбросил одежду и посмотрел на своё отражение.

Человек был молод, строен, светловолос, под гладкой кожей перекатывались сильные мускулы. В глазах его светилась энергия юности и одновременно опыт и мудрость, странные для его возраста – на вид человеку было не больше двадцати пяти лет.

«Жизнь прекрасна и удивительна, – подумал Утончённый, – особенно если ты молод, здоров и полон сил. И она стократ прекраснее, если ты знаешь, что молодость твоя будет длиться целую вечность…».

ГЛАВА ШЕСТАЯ. ЖЕЛАВШИЕ СПАСТИ

Остроконечные утёсы – чёрные, серые, красноватые, – громоздятся со всех сторон, лезут вверх, подпирая вогнутое небо и словно пытаясь распрямить его и выгнуть в обратную сторону. Острые камни под ногами – дорог здесь нет, приходится карабкаться по каменным осыпям, перелезать через оскал трещин, повисать на руках над распахнувшимся провалами пропастей, на дне которых пенными лентами вьются бурлящие водяные потоки. Обувь давно разодрана, клетчатый комбинезон располосован в лоскуты, и новые кровавые царапины на теле появляются быстрее, чем заживают старые. И всё-таки – вперёд, вперёд, вперёд, потому что назад дороги нет…

Голод рвёт внутренности, закручивает их в жгуты, голод тянется к каждой клеточке измученного тела, высасывая из неё последние соки. Голод можно обмануть горстью ягод, собранных среди лишайника, или глотком воды из ручья, такой холодной, что от неё стынут зубы, но это ненадолго: голод возвращается, и снова терзает и гложет. Хочется лечь, чтобы больше не встать; усталая плоть выходит из подчинения разуму и шепчет: «Остановись…». И всё-таки – вперёд, вперёд, вперёд, потому что назад дороги нет…

Сознание плывёт. Среди безжизненных скал возникают призрачные видения – птицы с человечьими лицами, люди со звериными телами, огненные змеи, выползающие из тёмных расселин. Мир переворачивается и грозит накрыть, раздавить, похоронить безымянно – здесь хватит места для миллионов безвестных могил. Смирись, и бесконечная пытка закончится, и придёт покой, и наступит блаженство отдохновения. И всё-таки – вперёд, вперёд, вперёд, потому что назад дороги нет…

Ещё один призрак? Или нет, два призрака – два человека в мехах, с непокрытыми головами. Длинные чёрные волосы спадают на плечи, и жёлтые глаза призраков похожи на глаза хищников, гнавших по горным тропам и наконец-то загнавших свою добычу. В руках у них оружие – какое именно, разобрать не удаётся, потому что каменная твердь вдруг уходит из-под ног, и спасительная тьма накрывает истерзанный разум.