Сага о диком норде - Наталья Викторовна Бутырская

к которому я притерпелся за это время, разгорелся аж до боли. Я сел за стол и грязными руками схватил ближайшую лепешку, масляный кусок сыра, глотнул кислого молока прямо из кувшина. Видарссон тоже не скромничал.

— Ты был прав, — сказал Альрик. — Они и впрямь пришли. Хотя я вроде бы запретил показываться в городе.

— Хёвдинг, так я… — пробурчал я с набитым ртом.

Только сейчас Тулле посмотрел на меня, и я едва не поперхнулся. Оба глаза были открыты, и это выглядело так жутко! Обычно меня не пугали ни шрамы, ни выбитые зубы. Когда Тулле только-только потерял глаз, я не мог смотреть на его раны лишь потому, что в этом была и моя вина. Но сейчас дело было не в уродстве. Словно бы сквозь его лицо проступали черты иного существа, странного и чуждого.

— Расскажи, что видел, — сказало это существо.

— Ну, это…

Спотыкаясь на каждом слове, я пересказал ему и о Вемунде, и о атаках драугров, и как мы шли через лес, как передали семью Гиса под защиту другого дома, как перебирались через реку. Даже про молот рассказал. Лишь о проявлении дара умолчал.

— Кстати, у меня кое-что есть для тебя, — усмехнулся Альрик. Неопределенно махнул рукой, Плосконосый встал и положил на стол топор. Еще один? Уже какой по счету?

И тут я узнал оружие. Забыл, как дышать.

Мой топор! Мой родной топор. Целехонький! Вот прямо передо мной.

Я неуверенно взял его. Пальцы легли на рукоять так, словно я родился с этим топором в руках. Даже седьмая руна и возросшая сила не заставили его казаться хуже или слабее. Я ощущал его как продолжение руки. Будто отрубленный палец внезапно вырос вновь!

Взмахнул им раз, другой, подкинул вверх, поймал.

— Выбил его от конунга, раз уж мы ничего не жгли и никого не убивали. Да, Кай?

— Альрик, я…

Да нет у меня слов!

— Прости, мы не нашли тварь. А ты… Одиннадцатая руна… И что теперь?

Хёвдинг пожал плечами.

— Не знаю. Сейчас не подходящее время для охоты.

— Может, на болота? Там же были сильные твари?

— Вепрь и Эгиль вернулись с восточной стороны. Там тоже драугры. В болотах мертвецы сохраняются лучше. Да и не справимся мы с теми тварями. Ты же видел, какие там громадины встречаются! Потому я Полузубого и позвал на подмогу. Ульверы слишком малы. Хотя Видарссон изрядно подрос, как я погляжу.

Альрик все еще улыбался. И от его улыбки хотелось пойти и что-нибудь разметелить в труху. Например, двор конунга.

— Да неужто ничего нельзя сделать? Да плевать на драугров! Пойдем на юг, старик говорил, там есть подходящая тварь! А Тулле? Тулле же как-то справился с бездной! Может, и ты как-нибудь…

— Бездна уже впустила в него корни, — внезапно заговорил Тулле. — Альрик продержится еще десять дней, а потом начнет меняться. Я ничего не могу сделать.

Плосконосый уткнулся лицом в ладони. Видимо, они уже не раз обсуждали это.

— Ладно. Еще десять дней у меня есть, — хлопнул кулаком по столу Альрик. — Мы ждали только вас, так как Тулле сказал, что вы сегодня придете. Остальных нужно отыскать. Сейчас в Сторборге только мы да Вепрь с Эгилем. Кай, возьмешь Плосконосого и сходишь в дома Ледмара и Простодушного. Возможно, они ушли туда. Вепрь сказал, что Леофсун ушел вместе с Ледмаром. Его нужно как-то провести в город так, чтоб никто не понял, что он бритт. У него еще и внешность такая… запоминающаяся.

Ну да, яркие рыжие патлы и веснушки на все лицо. Поди, все бриттские девушки города его знали.

— Я с Тулле схожу к жрецу, может, он подскажет, где искать. Или… Кай, сможешь услышать их?

Пока мы говорили, Ульвид незаметно вышел из дома, а потом вернулся. Поставил на стол бочонок и толкнул его к Альрику.

— Держи.

— Что это?

Тулле вновь раскрыл отсутствующий глаз и жутковато улыбнулся:

— Наконец-то.

— Что наконец? — Беззащитный повысил голос. Поди, тоже не нравилось ощущать себя полным болваном.

— Я сказал, что нам нужно остаться в Сторборге еще на день не из-за Кая. А из-за этого!

Ульвид снял крышку, и изнутри пахнуло знакомым смрадом. Тварь! Я заглянул и увидел, что внутри в холодной воде лежал уродливый черный шмат плоти. Неужто сердце? Твариное сердце!

— Брал для себя, — неохотно пояснил Ульвид. — Я на десятой руне уже несколько лет. Не хотел становиться хельтом. Тут хельтов не так чтобы уж и много, и конунг старается держать их поближе, а мне того не надобно. Но как услыхал про драугров, понял, что придется сражаться. А значит, легко перевалить за грань. Хирда у меня нет, потому пришлось купить. Распродал почти всё хозяйство, а сердце заполучил вот только. Даже не успел… Да и к лучшему. Бери.

— Мне… мне нечем отплатить.

Альрик был потрясен. Как и мы все. Даже если бы Ульвид подарил нам корабль, его дар был бы не так щедр. Сердце — это ведь не серебро, не золото, не богатство и даже не слава. Сердце твари — это цена жизни. Жизни человеком, а не бездновым выродком, не измененным.

— Драугры — это моя вина. Моя вина и в том, что ты не можешь добыть себе сердце. И в том, что ты стал изгоем. И в том, что ты шагнул дальше, чем следовало. Я ждал расплаты. Возможно, она именно в том, чтобы отдать другому возможность выжить.

Я переводил взгляд с одного почти хельта на другого почти хельта. И почему я не скальд? Этот день поистине достоин песни!

— Благодарю. Но для меня уже поздно. Я не слышал, чтобы воины, шагнувшие за грань, остались людьми.

— Ешь! — вмешался Тулле. — Может, ты не останешься человеком, но и в измененного не превратишься. Я научу тебя жить с бездной внутри.

Хёвдинг растерялся окончательно. Я вдруг понял, что он уже успел смириться с тем, что станет тварью, запретил себе надеяться на лучший исход и лишь хотел напоследок собрать ульверов, убедиться, что они живы, а потом либо уйти в лес, либо умереть.

Нет же… Скорее всего, он заставил бы кого-то из нас убить его, чтобы руны не пропали даром, чтобы сделать ульверов еще сильнее.

Я спешно провел рукой по лицу, стирая проступившие слезы.

— Ешь. А я