История русской балерины - Анастасия Волочкова

Явсегда считала, что жизнь должна быть естественной, красивой и гармоничной. Замечательно, когда в ней присутствует то самое Бунинское «легкое дыхание». Невозможно распланировать жизнь – недаром говорят, что человек предполагает, а Бог располагает. Конечно, планировать имеет смысл, но, если высшие силы изменяют твои планы, не следует огорчаться. Я думаю, мир задуман Господом достаточно мудро, чтобы каждая отдельная судьба развивалась по лучшему из сценариев. Все, что ни происходит, происходит вовремя и не зря.

Когда Юрий Николаевич Григорович предложил мне стать примой-балериной его Краснодарского театра, я, конечно, с благодарностью согласилась. И, кстати, моим первым спектаклем на его сцене был, как это ни удивительно, балет «Лебединое озеро». Видимо, это также предопределенность, заключающаяся в том, что балет «Лебединое озеро» был началом моего пути во многих театрах, где я работала.

Одной из очень эффектных партий, которые мне предстояло танцевать в театре Григоровича, была как раз партия Медоры в балете «Корсар». Надо отметить еще одну тонкость: «Корсар» Юрия Григоровича – это совершенно иная постановка, кардинально отличающаяся от версии Мариинского театра. Дело в том, что Юрий Николаевич замечательно знает стиль Мариуса Петипа и умеет ставить спектакли, соблюдая особенности его хореографии. К тому же в нашем концертном репертуаре с Женей Иванченко к тому времени был очень интересный, красивый и изысканный номер: па-де-де из балета «Эсмеральда», где присутствует вариация с бубном. Технически сложная партия с множеством пируэтов и диагональю, в конце которой я становилась в определенную позицию и, держа бубен в вытянутой руке над своей головой, шестнадцать раз ударяла по нему ногой под углом сто восемьдесят градусов.

Когда Юрий Николаевич Григорович предложил использовать эту вариацию в первом акте балета, я испытала гордость. Еще бы, ведь вариацию, которую я с полным правом считала своей коронной, оценил сам несравненный мастер и уважаемый мой учитель. В общем, тогда, в начале 2005 года, давая свое согласие на премьеру и одновременно приступая к репетициям спектакля, я еще и не подозревала, что беременна. О своей беременности я узнала четвертого января 2005 года, в день своих именин, а премьера должна была состояться в конце мая. После несложных подсчетов я осознала, что момент долгожданной премьеры выпадает как раз на конец пятого месяца. Конечно, и речи не могло идти о том, чтобы танцевать на таком сроке.

Вы можете очень удивиться и задать вполне закономерный вопрос: «Как же это вы, сударыня, умудрились заметить свое положение только на втором месяце? Да еще при ваших-то физических нагрузках в сочетании с пристальным профессиональным вниманием к своему телу?» Смешно, но факт. Не заметила! У меня как раз был очень плотный график выступлений, и, кстати, я все-таки еще месяц (после обнаружения беременности) продолжала участвовать в концертах и даже танцевала в Краснодаре «Баядерку». И потом специфика моей профессии такова, что приходится не обращать внимания на легкие недомогания, списывать их как раз на те самые физические нагрузки.

Собственно, беременность застала меня врасплох. Я, конечно, не была к ней готова. Я же собиралась танцевать премьеру «Корсара», да и не только ее. Своей растерянностью чуть было не обидела любимого человека. Игорь огорчился:

– Ты что, совсем не рада? Это же наш ребенок! Мы же с тобой так мечтали о нем!

Я тут же попыталась как-то смягчить ситуацию:

– Конечно, рада! Конечно, мечтали! Но я ведь не думала, что это произойдет так быстро и неожиданно. Я еще сама чувствую себя ребенком! И концерты расписаны на три месяца вперед, и гастроли с Григоровичем!

– Мы вместе справимся! Я тебе помогу во всем! – сказал Игорь уверенно, и я сразу успокоилась, подумав, что, если Господь даровал нам ребенка именно сейчас, значит, это великая награда!

– Но танцевать буду столько, сколько смогу! – упрямо предупредила я мужа, и условие было принято.

И все бы хорошо, но мне же еще предстояло сообщить Юрию Николаевичу о том, что я, мягко говоря, на некоторое время «выпадаю из строя». Даже при мысли об этом я начинала ужасно винить себя: ну и как я буду смотреть в глаза моему дорогому учителю, который доверяет мне, надеется на меня, а я его так подвожу?! И это в момент становления Краснодарского театра, когда поддержка и участие так необходимы! Наверное, со стороны это выглядит малодушием, но я оттягивала момент истины как могла. То есть я продолжала репетировать балет «Корсар» с педагогами Юрия Николаевича, делая это осторожно, оберегая ребеночка, но тщательно: все же несмотря ни на что я была уверена, что в скором времени мне все равно выпадет честь танцевать в этом балете.

К тому же мне не хотелось привлекать внимание к моему положению как можно дольше. Я опасалась чрезмерного внимания прессы и назойливости журналистов. Понимала, что многие сочтут мой активный образ жизни в таком положении сумасшествием и станут засыпать меня обвинениями и осуждениями, считая (вместе с доктором), что мне надо «сесть на диван и смотреть на все красивое», оберегая себя от стрессов. Но мне хотелось не просто смотреть, а видеть красоту во всем, что происходит со мной. И я не могла сидеть без дела. Самым большим стрессом для меня был бы отказ от физических нагрузок, от привычного образа жизни и легкого питания. Я чувствовала, что ни за что нельзя расслабляться, иначе к творчеству я уже не вернусь никогда. Поэтому я практически не изменяла ни свой график, ни свой образ жизни: каждый день отводила время для экзерсиса, продолжала париться в бане в сочетании с ледяной водой. А на девятом месяце беременности сняла видеоклип на поставленный для меня танец «Соло для двоих» на музыку Баха. Внутри меня спокойно лежала маленькая Ариша, и это был наш первый совместный выход на сцену…

Ясообщила о своей беременности Юрию Николаевичу Григоровичу только на четвертом месяце. В первую очередь, меня к этому побудил Игорь, сказав, что, чем дольше я буду оттягивать «страшный» миг, тем страшнее он для меня будет, и тут уж я точно подведу всех дальше некуда. «Скажи как есть, – посоветовал он. – Юрий Николаевич поймет тебя. Он настоящий человек! Я уверен, что он за нас будет очень рад. А премьеру „Корсара“ ты еще станцуешь!» Хоть я частично и разделяла уверенность Игоря, но все же сильно колебалась.

И тут случилось событие, которое подтолкнуло меня к решительным действиям. В Большом театре была устроена унизительная аттестация, причем без предупреждения, под видом проверки на уроке класса. Артистов скопом загоняли в зал, в котором сидела комиссия. Ее члены шушукались между собой, решая, кто угоден администрации, а кто – нет. Я также приходила со всеми в балетный зал. А на следующий день из новостей желтой прессы я узнала, что из двухсот пятидесяти человек «сократили» четверых, в том числе Волочкову. Уволена! Опять! История действительно имеет обыкновение повторяться, но уже в каком-то гротесковом варианте. Я пришла к директору труппы Алексею Ратманскому и сказала: